Карл Маркс. История жизни - Франц Меринг

дипломатии. Они были очень далеки от мысли, что великопрусская политика, при всех своих недостатках в других отношениях, может привести к последствиям, которые будут в одинаковой мере неприятным сюрпризом как для Парижа, так и для Петербурга. Но так как они считали, что в Германии еще возможна буржуазная революция, то борьба Лассаля против этой буржуазии казалась им совершенно несвоевременной; если бы суждения их были верные, никто не согласился бы с ними охотнее Лассаля.

Лассаль стоял ближе к действительности и вернее судил о ней. Он исходил из того — и под этим знаком победил, — что филистерское движение прогрессивной буржуазии никогда не приведет ни к чему, «хотя бы прождать столетия и даже целые геологические периоды существования земли». Но если отпадает возможность буржуазной революции, то национальное объединение Германии, по предвидению Лассаля, поскольку оно вообще будет возможно, явится делом династического переворота, и в нем, по его мнению, рабочая партия будет выталкивающим клином. Конечно, когда он уже в своих переговорах с Бисмарком хотел заманить великопрусскую политику на скользкий путь, то этим нарушил требования политического такта, если и не принципа; Маркс и Энгельс имели основание винить его за это, что они и сделали.

То, что в 1863 и 1864 гг. разъединяло их с Лассалем, были, по существу, как и в 1859 г., «противоположные суждения относительно фактических предпосылок». Этим устраняется кажущийся оттенок личной вражды в резких суждениях Маркса о Лассале именно в эти годы. Маркс все же не мог преодолеть своих предубеждений к этому человеку, имя которого история германской социал-демократии всегда будет упоминать одновременно с именами Маркса и Энгельса. Даже примиряющая сила смерти ненадолго смягчила отношение Маркса.

Известие о смерти Лассаля Маркс получил от Фрейлиграта и 3 сентября телеграфировал об этом Энгельсу. Энгельс на следующий день ответил: «Ты можешь себе представить, как меня поразила эта весть. Чем бы ни был Лассаль в личном, литературном и научном отношении, но в политическом он был, несомненно, один из самых значительных умов в Германии. Для нас он в последнее время был очень ненадежным другом, а в будущем мог даже оказаться довольно несомненным врагом, но все же тяжело видеть, как Германия губит всех сколько-нибудь способных людей крайней партии. Какое поднимется ликование среди фабрикантов и прогрессивных плутов; Лассаль ведь был единственный человек в Германии, которого они боялись».

Маркс ответил не сразу, а написал 7 сентября: «Несчастная смерть Лассаля не выходит у меня из головы все эти дни. Он все-таки был одним из старой гвардии и враг наших врагов… В особенности меня огорчает, что в последние годы наши отношения были омрачены, правда по его вине. Между тем я доволен, что устоял против подстрекательств с разных сторон и не нападал на него в год его „торжества“. Наша кучка все редеет, а новых не прибавляется». Графине Гатцфельд Маркс написал сочувственное письмо: «Он умер молодым, в борьбе, как Ахилл». Когда вскоре после того болтун Блинд хотел придать себе важности на счет Лассаля, Маркс очень резко отчитал его: «Я далек от того, чтобы разъяснять такого человека, как Лассаль, и действительный смысл его агитации подобному комическому клоуну, за которым не стоит ничего, кроме его собственной тени. Напротив того, я убежден, что г. Карл Блинд только выполняет свое природное назначение, лягая мертвого льва». И еще несколько лет спустя Маркс, в письме к Швейцеру, подтверждал «бессмертную заслугу Лассаля», который вновь вызвал к жизни германское рабочее движение после пятнадцатилетней спячки, несмотря на совершенные им при агитации «крупные промахи».

Наступило, однако, опять время, когда Маркс судил о мертвом Лассале еще с большей горечью и несправедливостью, чем о живом. От этого остается тяжелый осадок, и он рассеивается только от возвышенной мысли, что современное рабочее движение слишком огромно для того, чтобы его мог исчерпать даже самый огромный ум.

Глава 11. Начало интернационала

Основание

Через несколько недель после смерти Лассаля, 28 сентября 1864 г., в Лондоне, на большом митинге в Сент-Мартинс-Холле, была основана интернациональная рабочая ассоциация.

Она не была созданием одного человека, не была «маленьким туловищем с большой головой», безродным союзом заговорщиков или ничтожным призраком, или же страшилищем, как утверждала подстрекаемая злой совестью фантазия капиталистических глашатаев. Она была скорее переходной формой пролетарской освободительной борьбы, и, по своему историческому существу, эта форма была столь же необходимая, сколь и преходящая.

Капиталистический способ производства, противоречивый сам в себе, создает современные государства и вместе с тем разрушает их. Он доводит национальные противоречия до крайних пределов и в то же время пересоздает все нации по своему образу. На почве его это противоречие является неразрешимым, и благодаря ему разбивались все попытки установить между народами то братство, о котором так много пела и толковала буржуазная революция. В то время как крупная промышленность так много проповедовала о свободе и о мире между народами, именно она превратила земной шар в сплошной военный лагерь, чего не бывало в такой мере ни в один предшествующий период истории.

С падением капиталистического способа производства падает и его внутреннее противоречие. Конечно, пролетарская освободительная борьба может развиваться только на национальной почве; а так как капиталистический процесс производства совершается также в национальных рамках, то всякий пролетариат прежде всего сталкивается со своей буржуазией. Но пролетариат не подчинен той безжалостной конкуренции, которая готовит быстрый и стремительный конец всяким интернациональным мечтаниям буржуазии о свободе и о мире. Как только рабочие сознают — а это сознание совпадает с первым пробуждением их классового сознания, — что они должны прекратить конкуренцию в собственных рядах, чтобы иметь возможность успешно противодействовать преобладающей силе капитала, то останется лишь один шаг до более углубленного понимания необходимости прекратить также и конкуренцию между рабочими классами различных стран и, напротив того, необходимости общего сотрудничества для того, чтобы сломить интернациональное господство буржуазии.

Соответственно с этим в современном рабочем движении уже рано обнаружилась интернациональная тенденция. То, что буржуазному рассудку, забаррикадированному интересами наживы, казалось только непатриотичным, а также недостатком образования и понимания, то явилось жизненным условием пролетарской освободительной борьбы. Но хотя эта борьба должна и может разрешить постоянное раздвоение между национальным и интернациональным устремлением, среди которых постоянно извивается буржуазия, все же она не владеет волшебной палочкой и не может сразу превратить тяжелый и крутой подъем в гладкую и ровную дорогу. Современному рабочему классу приходится бороться в условиях, поставленных ему историческим развитием; их нельзя разбить одним могучим натиском, а можно лишь преодолеть, понимая