Гиперборей - Юрий Никитин

— Чего ты добиваешься? — прохрипел князь.

— Говори тихо, — предупредил Олег. — Есливдруг кто-то войдет, помни о жене и ребенке... Мы хотим лишь свободного проходачерез твои земли. Мы не враги, Твердислав.

Князь полоснул по нему острым, как нож, взглядом, полнымненависти:

— Кроме вас семерых... сюда двинулось войско! Мнесообщили.

— Им надо достичь Новгорода. Никто здесь не разорит нивесь, ни село, ни деревню, ни городище. Твердислав, ты ничего не получишь,напав на такое войско. Рюрик, как ты знаешь, обозов не берет... Другие тожезнают.

— Я сумею защитить свои земли, — упрямо сказалТвердислав. — Никто не уходил с моих земель живым!

— Смолоду ворона в поднебесьях не летала... —хмыкнул Рудый.

— Твое войско не любит сражаться, — напомнилОлег, — если нет добычи.

— Они будут защищать свои земли!

— Я позабочусь, чтобы все знали, что войско Рюрика идетне против тебя, а лишь проходит твои земли. Только отборное войско, без обозов!

Он прислушался к топоту за дверью, схватил Листа и, протянувобезображенным лицом по полу, затолкал за широченное кресло Твердислава. Наполу осталась, тускло поблескивая, дорожка крови.

Дверь распахнулась с шумом, грузно вбежал немолодойдружинник, за ним, гулко топая сапожищами, вооруженные воины. Дружинник крикнулеще на бегу:

— Княже, мы обшарили все комнаты...

Его глаза зажглись подозрением, он со стуком бросил руку вкожаной рукавице на рукоять меча.

— Кто эти люди?.. Как они прошли?

Твердислав сказал хриплым, перехваченным голосом:

— Мои тайные лазутчики... Есть секретный ход. Забудь,что их видел, понял? Здесь не ищи, осмотри лучше двор. Как мои жена и сын?

В зале зависла мертвая тишина. Рудый с застывшей улыбкой налице опустил руки на швыряльные ножи. Пещерник словно бы ненароком пригнулся,мышцы на плечах вздулись и застыли, готовые к прыжку.

Дружинник ответил недоумевающе:

— Их не тревожили. Я сейчас велю осмотреть...

— Не надо! — сказал Твердислав резко. —Забери старших гридней из терема, пусть обыскивают двор. Только двор!

Дружинник поклонился, бросил подозрительный взгляд на Рудого— тот так и не убрал схваченных судорогой скрюченных пальцев с пояса.

— Это не за его голову объявлено пять гривен серебра?

Твердислав не нашелся, что ответить, а Рудый хохотнул,сказал хитро:

— Я стою дороже, князь ведает! Пять гривен — это чтобызаморочить головы местным остолопам. Их здесь на сто лет запасено, верно?

— Понятно, — проговорил дружинник озадаченно. Онпожал плечами, ушел в сопровождении воинов. Дверь за ним захлопнулась. Олег тутже поднялся:

— Умила, Гульча! Уходим быстро. Князь проводит доворот.

Твердислав не шевельнулся, голос его был нетвердым:

— А что... с моим сыном? Да и вообще?

— Мы поедем дальше, а ты вернешься от ворот, —объяснил Олег. — Не хотелось бы терять великого воина и умелого вождя.Сказать правду, ты — лучший вождь из всех окрестных племен. Если бы удалось ихобъединить под твоей властью! Был бы новый народ, сильное государство.

Олег тяжело вздохнул. Твердислав смотрел исподлобья,повторил:

— Что с моей женой и ребенком?

— Побудут под стражей. Когда вернешься, покажешь нашзнак, что все закончилось. Надеюсь, ты чтишь договор и позволишь им уехать безпомех?

— Да-да, — ответил Твердислав поспешно. Он отвелглаза, резко встал. — Тогда поспешим. Я князь, но мои воеводы могутдействовать сами, если заподозрят, что у моего горла блестят мечи.

— А Лист может захлебнуться своей кровью, —добавила Гульча. Она с состраданием смотрела за спинку трона, вздрагивала.

Выходя из зала, Твердислав велел двум стражам сопровождатьего — неча сторожить пустое место. На выходе из башни взяли еще четверых, так ипошли окруженные копьями и обнаженными мечами через ночной двор. Твердислав,две женщины и ребенок, два незнакомца, их никто раньше не видел, разве чтоРудого... Олег чувствовал подозрительные ощупывающие взгляды, подумал ссочувствием о Рудом — у того шкура вся в пупырышках и красных пятнах: пятьгривен — цена немалая.

Воины держали вокруг князя и свиты пылающие факелы. Близворот Олег кивнул Рудому, тот ускользнул в темноту, а когда вернулся, за ниммаячили две темные фигуры. Лица Рюрика и Асмунда были белыми, с нездоровойзеленью, словно у незрелых яблок. Они на ходу прятали в ножны оружие. Увидевидущих вместе с Твердиславом Умилу с ребенком на руках и Гульчу, у Рюрикачелюсть отвисла до пояса, у Асмунда — до колен.

Твердислав хмуро гаркнул на стражей, стена из бревен ижелеза медленно поползла вверх. Рюрик схватил Умилу за плечи, быстро повлекпрочь из проклятого замка. Подъемный мост уже опускался, они вбежали на бревна,не дожидаясь, пока мост ляжет на ту сторону рва.

Олег повернулся к Твердиславу:

— Княже, здесь начертаны пути, коими пойдут костичи...

Он сунул ему клочок бересты. Твердислав покосился на воинов,чей слух напрягался, сказал хмуро:

— Костичи?.. Ах да, я рассмотрю позже. В своей спальне.При детях.

Олег взял Гульчу за руку, она все время храбро стояла рядом,упираясь в его бок плечом, пошел через открытые ворота. Асмунд уже исчез,закрывая широкой спиной князя и его жену с наследником. Рудый на прощаньеоскалил волчьи зубы:

— Княже, пять гривен — настоящая цена?

Твердислав угрюмо смерил его тяжелым взглядом из-подопущенных век, голос его был грозен, как стадо скачущих туров:

— Удвою, не беспокойся. А за это чудовище с оберегамина шее, что ты притащил с собой — на этот раз, утрою!

Рудый обернулся на мосту, помахал всем рукой:

— До следующей встречи! Чтобы учетверить... Мне здесьпонравилось!

Ворота опустились, воткнувшись острыми зубьями в землю.

Твердислав почти бежал обратно через двор. Воины услужливокинулись следом, забегали вперед, освещая князю путь. В башне, к которой спешилкнязь, одно окно вдруг озарилось оранжевым светом, осветив и ставню, висящую наодной петле.

Рудый догнал Асмунда, дружески хлопнул по широкой спине:

— Как там наши кони?

— В порядке, — буркнул Асмунд. Он бросил на Рудогозлой взгляд. — Если все так просто, чего мы лезли через стену, рвалиштаны? А сколько натряслись, ожидая? Во дворе вдруг начали заглядывать во всещели! Еще малость — добрались бы!

— Ничего, — заверил Рудый, — будет еще хуже!Упражняем вас, готовим. Но, сказать по правде, кто знал, что Твердислав отдастженщин и еще доплатит?