Черная Ведьма - Лори Форест

Я не нахожу, что ответить, и молча жду.

– Меня никогда не тянуло поднять руку на женщину – и не важно, что говорит миф о Трёх Сёстрах. А вот лесника я бы отлупил… как следует. Впрочем, мать меня бы поддержала. Вполне может случиться так, что она доберётся до него раньше меня.

– Вообще-то, – сообщаю я, – Диана Ульрих обойдёт вас обоих.

– Ликанка? – удивлённо поднимает брови Андрас.

– Мы её еле отговорили, – киваю я.

Андрас весело смеётся. У него хорошая улыбка – добрая и открытая.

– Буду очень рад познакомиться с этой Дианой Ульрих!

Когда я возвращаюсь в Северную башню, солнце почти скрывается за горизонтом. У двери в комнату меня дожидается Айвен.

Он сидит на каменной скамье, придерживая большой мешок. Увидев меня на лестнице, он вскакивает.

Встретившись глазами с Айвеном, я замираю прямо на ступеньках, у меня перехватывает дыхание. Мы молча смотрим друг на друга. Стены будто сдвигаются, коридор кажется узким, Айвен заполняет собой всё пространство, будто становится выше ростом.

– Здесь сушёная треска, – говорит он, приподнимая мешок и опуская его обратно на скамейку. – Для шелки.

Мельком взглянув на мешок, я снова оглядываю Айвена и, вцепившись в распахивающиеся полы накидки, смущённо делаю к нему шаг. Сегодня он смотрит на меня гораздо мягче, его зелёные глаза сияют открыто и беззащитно.

– Я видел твою соседку по комнате, – многозначительно произносит он, недоверчиво приподнимая брови. – Диану Ульрих.

Какой у него красивый голос… глубокий, ласковый, зовущий…

Вздохнув, я пожимаю плечами.

– Диана уже давно перебралась к нам.

– У тебя три соседки: две икаритки и ликанка, – сообщает мне Айвен, как будто я сама об этом не подозреваю.

– И ещё шелки, – напоминаю ему я. Невообразимая комбинация. И очень опасная.

А в коридоре к тому же стоит очень привлекательный кельт, приводя меня в полное замешательство.

Когда Айвен рядом, мысли у меня разбегаются. Он слишком красив, чтобы в его присутствии думать о чём-то другом… даже о несчастной шелки.

Он удивлённо отводит изумрудные глаза, в которых при тусклом свете фонарей поблёскивают золотые искорки. Айвен держится очень прямо, даже скованно, будто упрятав свои чувства под надёжный замок.

– Никогда не думала, что увижу тебя в Северной башне, Айвен, – стараясь не думать о трепещущем сердце, лукаво улыбаюсь я гостю.

– Наверное, шелки ты тоже не собиралась прятать у себя в комнате. – Губы кельта вздрагивают в мимолётной улыбке.

– Честно говоря, у шелки и то было больше шансов здесь оказаться… – усмехаюсь я.

Айвен собирается что-то ответить, но снова сжимает губы. Потом со вздохом искоса смотрит на дверь в мою комнату. По его лицу пробегает лёгкое облачко сомнения, он отступает и смущённо откашливается.

Мне и самой неуютно. По гарднерийским и кельтским традициям юноше не следует находиться так близко от девичьей постели. И мы здесь вдвоём. Наедине.

Я бывала в его спальне, и найдутся блюстители нравов, которые назовут моё поведение скандальным, но рядом со мной всегда находились братья. Кроме того единственного раза… Но это было давно, и тогда мы с Айвеном ненавидели друг друга.

Айвен поворачивается к гобелену Винтер, на котором изображены белые птицы, и в восхищении цепенеет. Он оглядывает другие картины и статуи с таким выражением, словно раньше не замечал их.

– Какая красота! – выдыхает он, рассматривая птиц.

Белые стражи парят над летним лугом.

– Это работа Винтер, – говорю я. – Моя любимая.

Он кивает, не сводя глаз с гобелена.

Пока он занят, я непроизвольно рассматриваю его. Сначала искоса, потом, не таясь, вбирая в себя каждую чёрточку его лица, наслаждаясь видом его высокого, мускулистого тела. Какой у него изысканный профиль, какая длинная, грациозная шея! Волосы растрепались в живописном беспорядке, закрутившись за ушами в забавные колечки. Наверное, эти золотистые пряди очень мягкие. А сам он такой непреклонный… и только губы…

Интересно, каково это – целоваться с Айвеном? Чувствовать мягкость его губ своими губами…

Айвен вздрагивает и заливается краской, его рот приоткрывается от удивления.

Я смущённо отворачиваюсь, пряча пылающие щёки. Неужели он подслушал мои ужасающе неприличные мысли?

Айвен не умеет читать мысли на расстоянии. Это невозможно. Однако… почему он тогда так вздрогнул и покраснел?

Я сконфуженно поднимаю на него глаза. Щёки Айвена раскраснелись, во взгляде ясно читается страсть, и мысли мои снова пускаются вскачь по кругу.

– Мне пора… идти, – хрипло прощается он, сосредоточенно изучая меня.

Я растерянно киваю, стараясь усмирить трепещущее сердце.

Айвен передаёт мне мешок, коснувшись моей руки тёплыми пальцами, и отступает, снова становясь холодным и далёким.

– Спокойной ночи, Айвен, – выдавливаю я, вцепившись в мешок. Лицо и шея у меня неудержимо пылают. – Спасибо за еду.

– Спокойной ночи, Эллорен, – после напряжённого молчания отвечает кельт своим вязким, как густой мёд, голосом.

Он пристально смотрит на меня и беспокойно вскидывает голову, будто бы от испуга. Невозможно понять, о чём он думает.

Он обжигает меня на прощание знакомым настойчивым взглядом и уходит.

Смущённая и раскрасневшаяся я потихоньку вхожу в комнату.

В камине пылает огонь, отсветы пламени согревают мои взвинченные нервы.

Диана лежит на моей кровати, обняв одной рукой спящую шелки. Ариэль развалилась на своей постели на сбившихся, неопрятных простынях и злыми глазами пожирает шелки. Винтер стоит на коленях у кровати Ариэль, ласково поглаживая подругу по израненной руке и шепча успокаивающие слова.

Диана не спит. Она следит за каждым моим шагом, когда я вешаю накидку на крюк, который Джаред вбил нам в стену, и опускаюсь на пол возле своей кровати, привалившись плечом к матрасу. Кроватей у нас явно маловато. Пора найти ещё парочку – нас становится всё больше.

– Как она? – Шелки даже во сне хмурится, по её лицу пробегает судорога.

– Она измучена, но её страх понемногу отступает, – отвечает Диана. – Она поняла, что здесь ей никто не угрожает, я на её стороне, а со мной лучше не связываться. – Ликанка обнажает зубы в угрожающей улыбке, будто напоминая: я дочь вождя стаи! И в который раз при виде этой кровожадной гримасы у меня появляется озноб.

– Айвен Гуриэль принёс шелки еду, – показываю я на мешок. – Здесь сушёная рыба.

– Я догадалась, ещё когда ты шла по коридору, – отвечает Диана, обидевшись, что я постоянно недооцениваю её исключительно острое зрение, обоняние и слух. – По запаху. – Ликанка пристально вглядывается в меня. – Я ждала тебя.