Чисто семейное дело - Юлия Федотова

Не умели убийцы сражаться на местности, не их профиль. Только и успели, что засадить стрелу в ногу Урсуле. К великому ее удовольствию. Маленькая диса хоть и морщилась от боли, но так и светилась радостью. Ух, кровищи сколько! Ух, какой шрам останется — будет что дома показать! Все увидят, что она настоящий воин, не в обозной охране подвизалась, а в живом деле была! Аолен в тонкостях детской психики не разбирался, обмолвился, что излечивает раны без шрамов — догонять девчонку пришлось! Так и ускакала со стрелой в ноге! Старшая сестра притащила ее на исцеление за шкирку, как котенка.

— Ах ты, паразитка маленькая! Мир на краю гибели, а она нашла время фасоны строить! Красавица несостоявшаяся! Шрам ей подавай! Может, тебе еще татуировку на пупе сделать, как у кудианской жрицы?! Или стрижку полубокс?!

— Получто?! — последнее предложение Урсулу так заинтересовало, что все предыдущие слова тут же вылетели из головы, воспитательный момент пропал даром.

Что такое «полубокс» Меридит сама не знала. Просто слышала, как этим самым «полубоксом» Ирина дразнила Макса. Вспомнилось же некстати! Урсула не отставала, канючила весь день. Ей представлялось, речь идет об одной из тех увлекательных вещей, про которые сколько ни спрашивай у взрослых, ответ будет неизменным: вырастешь — узнаешь. Беда в том, что из всей новой родни по-настоящему взрослыми она признавала только Балдура, Орвуда — потому что с бородой, и Аолена, скорее за серьезность характера, чем за число прожитых лет. К остальным же относилась без особого пиетета и была уверена: надо только проявить настойчивость и они сдадутся и приподнимут завесу возрастных запретов, откроют хотя бы толику тех секретов, что детям, какому бы народу они ни принадлежали, знать категорически не положено.

И была отчасти права. Настал момент, когда Хельги надоело слушать ее нытье, и он, игнорируя упреки Меридит в «потакании капризам, недостойным воина», отправился в другой мир за разъяснениями.

И попал так «удачно», что об изначальной цели визита мгновенно позабыл.

…Самоходная повозка с диким ревом и отчаянным визгом на поворотах неслась по темной, залитой потокам воды дороге. Макс, бледный как покойник, с каплями холодного пота на лбу, судорожно вертел кольцо, именуемое смешным словом «руль», но было ему, ох, не до смеха! Такое выражение лица бывает у воина за мгновение до смертельного вражеского удара. «Уходи!!! — бешено орал он Хельги, похоже, даже не удивившись его появлению на переднем сиденье. — Уходи, ради всех богов! Тормоза отказали!!!» Повозку швыряло из стороны в сторону, как пьяную. Хельги вцепился в непристегнутый ремень, вжался в спинку кресла, чтобы не стукнуться головой о стекло, а Макс все орал, но он его почти не слушал и уходить никуда не собирался. Он не понимал, что происходит, но чувствовал предельно ясно: это и есть та самая Беда, в которой друга бросить нельзя, потому что потом сам себе не простишь. Он не мог сказать, сколько это длилось — мгновение или целую вечность.

А потом из-за поворота, из залитой водой темноты вынырнули, рассыпались искрами в оконных брызгах два круглых, слепяще-белых огня. Что-то тяжелое, огромное, как дом, неукротимое, как боевой дракон, неслось навстречу… «Все, — обреченно сказал Макс, — конец», — и круто вывернул руль. Повозку повело вбок… Визг, скрежет… Хельги швырнуло вперед и вверх… Астральная чернота сменила тьму чужой ночи…

Это длилось одно мгновение. А потом снова была дорога, и холодный ноябрьский дождь лил как из ведра, лил и лил, но так и не мог затушить огонь — это полыхала под откосом чудесная серебристая повозка Макса, зловещий отсвет пожарища заливал полнеба…

Они сидели на обочине, плечом к плечу, подставив разбитые лица под холодные струи дождя — вниз, на одежду, они стекали уже красные. В голове была пустота. Опустошенность. Хельги впервые прочувствовал значение этого слова. Ни одной эмоции. Ни одной умной мысли. Внутри организма что-то противно дрожало — как у новобранца в первом бою. Надо было встать, но ноги отказывались служить.

— Хельги, — мертвым голосом спросил Макс, — скажи честно, ты цел? С тобой все в порядке?

— Не знаю, — вяло откликнулся демон. Он и правда не знал.

В ушах возник мерзкий воющий звук, ни на что знакомое не похожий… Нет. Так выло в подземелье с рыбами. Морок, что ли? Но звук приближался, к нему присоединился гадко мигающий синий свет.

— Гаишники едут, — без выражения отметил Макс.

— Кто? — переспросил Хельги из вежливости, на самом деле разговаривать не хотелось, хотелось спать.

— Менты. Ги-бэ-дэ-дэ.

— Гиб-дэдэ… — повторил демон, — гиб-дэдэ. Смешное слово. Лошадиное. Надо моего нового коня так назвать… хотя нет, у меня же кобыла… Слушай, я ведь так и не понял, кто едет-то?

— Ну ты тормоз… Представители правопорядка. Дорожная стража.

— А-а! Тогда знаешь, я пока лучше пойду… Чтобы не было лишних вопросов…

— Ну давай… Слышь, а ты вообще зачем приходил-то?

— Я? Зачем приходил?.. А! Спросить, что такое «стрижка полубокс».

Но так и не спросил.

— Что, война?!! — Меридит выронила точильный брусок.

Хельги в ответ вяло покрутил головой.

— Тогда почему ты в таком виде?! — Голос сестры по оружию звучал обвиняюще, так она скрывала испуг.

— В каком?

— Ильза, дай зеркало, — велела диса.

Та принялась дрожащими пальцами развязывать мешок, веревки не поддавались. Тогда девушка с досадой резанула их ножом, вывалила содержимое наземь. Она так спешила, будто от этого зависела жизнь ее любимого.

— Вот, смотри!

Меридит сунула крошечное зеркальце прямо под нос брату по оружию, он смог разглядеть только что-то мокрое и красное.

— Просто мы ехали в повозке… А потом она горела… Нет, сначала был свет. Макс не мог ее остановить… Тормоза… и я тоже тормоз, так он сказал… — Очень трудно описать словами то, чему нет аналогов ни в языке твоем, ни в твоем мире.

— Все! Отстаньте от него! — Аолен взял дело в свои руки. — Хельги, хватит болтать, ляг на спину! У тебя все лицо разбито!.. Воды мне кто-нибудь догадается дать? Вот проклятье, не видно ничего! Сплошное месиво!

— Может, шрамы останутся? — спросил демон робко.

— И не надейся! — отрезал лекарь.

И Хельги с завистью подумал о Максе: у него точно останутся, ведь в их мире не водятся эльфы.

…Последний раз они были здесь тысячу лет назад. Тогда местность выглядела зловещей и мрачной — и теперь казалась не лучше. В свинцовых водах мертвого озера отражалось блеклое осеннее солнце. Холм Героя высился мрачной громадой, нависал над чахлым окрестным лесом. Больные, искореженные дерева принимали такие причудливые формы, что наводили на неприятные мысли о зачарованной нежити, способной ожить и наброситься сзади в любой момент.

Не нужно было становиться магом, чтобы понять: ничего доброго от такого места ждать не приходится, ничего полезного из него извлечь нельзя, если только вы не задумали разводить на продажу упырей. Какой уж там дух-покровитель, когда все вокруг пропитано древним злом, надежно запертым от мира, спящим, но поныне живым! Конечно, если так можно сказать о мертвецах.