Если небо молчит - Дмитрий Герасимов

– Это еще не доказано! – зло бросила Нонна Карловна.

– А жених – полным ничтожеством, – невозмутимо продолжал опер. – Сочувствую тебе, Марго. Но хочу напомнить собственные слова: ничего просто так не бывает. У каждого в этой жизни – своя роль. Какой путь выберешь, по такому и пойдешь до конца! Я говорил тебе: жизнь мстит тому, кто на нее не похож! Попрошайка Антиох до конца дней останется неудачником, а наивная дурочка вроде тебя обречена тащить ворох проблем и напастей.

– Значит, у меня такая судьба, – глотая слезы, пробормотала Маргарита. – Значит, ничего не изменить… Человеку не под силу тягаться с небом. Он может только молить его о милости и… верить в чудо.

– Чудес не бывает, – раздраженно отрезал Корж. – Когда ж ты это поймешь? Если бунтуешь – непременно сгинешь, как твой отец. Если плывешь по течению, молишь о милости и веришь в какое-то нелепое чудо – все равно сгинешь! Главное в жизни – приспособиться к ней. Либо играешь по правилам, либо становишься сорняком – третьего не дано. Удачу не вымаливают, как ты, и не берут силой, как твой отец. Ее зарабатывают…

– …как ты, – закончила Маргарита.

– Верно. – Он не воспринял иронии. – Я свое везение заслужил. Отработал бессонными ночами и кропотливым трудом. Отыграл по правилам, не жульничая и не блефуя. Я ведь давно твою мамочку взял на карандаш. Веду ее уже почти год. Представляешь, какое это терпение – ловить на живца и ждать! Я знал, что главный «пес» где-то рядом, что Нонна Карловна даже не подельница, а лишь верная подруга бандита – его прачка, кухарка и, пардон, подстилка.

– Дерьмо! – огрызнулась мать. – Сопливый, безмозглый мусорок!

– Но «псу» всегда удавалось меня надуть, – не обращая на нее внимания, продолжал Корж. – Я даже не был точно уверен, кто он. Было время, думал на Антиоха. Уж больно этот бородатый дикарь подходил по описанию. –

Оперативник почесал в затылке. – Но у твоего шизофреника всегда находилось алиби. Тогда мне пришлось стать ближе к твоей семье, Марго. Ты думаешь, почему я так часто наведывался в гости?

– Я полагала… – Маргарита запнулась. Она много раз произносила это слово и столько же раз убеждалась в его бессмысленности. – …что ты мне друг.

– Да-да, я помню, – усмехнулся Корж. – Друг детства, приятель, товарищ, комрад. – Он вдруг помрачнел. – Когда я понял, что не смогу стать для тебя больше, чем другом, я выбросил из головы глупые надежды. И остался просто оперативником, Марго. Хорошим опером! И мне в конце концов повезло…

– Не приписывай то, что произошло, своим заслугам, мент, – зло бросила мать. – Если бы не роковая случайность, если бы я не совершила непоправимую ошибку, ты бы Гришу ловил до пенсии!

– Сплошные «если бы», – хмыкнул тот. – Как говорил товарищ Жеглов, кому повезет, у того и петух снесет.

Нонна Карловна повернулась к дочери.

– Прости меня, девочка. Я не смогла уберечь вас – моих самых близких людей – от неожиданной встречи. Я чувствовала, что когда-нибудь она случится, но не нашла нужных слов, чтобы подготовить к ней тебя.

– Мама! – Маргарита взяла ее руки в свои ладони. – Скажи мне: ты ведь ни в чем не виновата, правда? Ты просто любила всю жизнь одного мужчину и несла свою любовь как крест! – Слезы ручьями текли у нее по щекам, но она даже не вытирала их. – Ты ведь именно та, кого я знаю, – моя добрая, умная, любимая мама, правда? Никто и никогда не сможет убедить меня, что это не так! Человеческая справедливость слепа. Никто не посмеет назвать тебя преступницей!

Нонна Карловна печально потрепала дочь по руке.

– Посмеет, Ритка… На людей и на их справедливость мне плевать. А Бог посмеет… И это, как ты выражаешься, – мой крест.

– Но ты ведь никого не убивала, мама? Ведь правда? – Маргарита целовала ей руки. – Скажи!

Женщина опустила глаза.

– Ответьте дочери, – мрачно посоветовал Корж. – Не оставляйте ее в очередном розовом заблуждении.

– Есть и на мне грех, – глухо призналась Нонна Карловна. – Правда, это дела давно минувших дней… И вспоминать об этом не время и не место.

– Самое время, – приободрил опер. – Вы ведь не на допросе, а, скорее, на исповеди.

– Перед тобой, что ли, мне исповедоваться, мусор? – Мать сузила глаза.

– Нет, конечно, – серьезно ответил тот. – Перед дочерью, Нонна Карловна. Она не заслуживает лжи. Откройте ей сейчас то, что скрывали от нее четверть века! Это ей нужно, а не мне. Потому что все, что я должен знать, – я и так уже знаю.

Маргарита испуганно уставилась на мать.

– Тебя еще не было на свете, когда все произошло, – пробормотала та, не глядя ей в глаза. – Я долго и безропотно выносила издевательства горбатой стервы. Но наступил момент, когда чаша терпения переполнилась.

– Какой стервы?.. – Дочь заморгала, и с мокрых ресниц на блузку упали тяжелые капли. – Ты о ком говоришь?

– О проклятой зэчке, мерзкой уродине – последней жене моего отца и твоего деда – Карла Иоганновича Коха. – Мать скрипнула зубами. – Старый дурак в ней души не чаял, и она чувствовала себя полновластной хозяйкой в нашем доме. Того, что я пережила за тот год, – врагу не пожелаешь! Горбатая бестия относилась ко мне даже не как к падчерице – как к рабыне! Она сделала меня и слугой, и прачкой, и объектом своих сексуальных утех! Проведшая в тюрьмах не один десяток лет, она была жестока и изобретательна в своих требованиях и фантазиях.

– И ты убила ее? – пролепетала Маргарита.

– Это произошло как-то… вдруг, – нехотя призналась Нонна Карловна. – Горбатая гадина увела меня в лес и подвергла очередному унижению. Она приказала рыть могилу. По ее мнению, вид свежевыкопанной ямы, близость земного конца должны были сделать меня еще более послушной. – Мать, волнуясь, облизала губы. – Мы были совсем одни. Только она и я… И еще – лопата. Когда горбатая стерва отвернулась, я ударила ее по голове… Потом закидала землей…

Маргарита замерла, открыв рот. Ей вспомнился рассказ Антиоха о его страшной находке в лесу: «Это скелет женщины…У нее проломлен череп. Она долго пролежала в своей могиле, а об этом преступлении так никто и не узнал по сегодняшний день. Земля сама решает, когда выдавать свои тайны…»

– И что же было потом, когда вы вернулись домой? – Корж сложил на груди руки. – Рассказывайте уж все до конца – про то, как старый немец, не желая смириться с потерей любимой жены, набросился на вас с кулаками, и вам ничего не оставалось делать, как прикончить и его тоже.

– Я защищалась! – закричала мать. – Отец даже в свои восемьдесят мог убить меня одним ударом! Он был ослеплен бешенством и не понимал, на кого поднимает руку! Для него похотливая приживалка оказалась дороже родной дочери!

– Ты убила собственного отца? – Маргарита, казалось, вот-вот лишится чувств. – Ты…

– Я ознакомился с этим давним делом, – пояснил Корж. – Убийство старика Коха повесили на его жену. А ту сочли сбежавшей с места преступления и объявили во всесоюзный розыск. – Он развел руками: – Финита ля комедия.