Тёмных дел мастера. Книга четвёртая - Алексей Берсерк

— А теперь говори, кто ты такой на самом деле… звездочёт, — повелительно окрикнул проводника Гортер, специально пустив кобылу вперёд, чтобы улучить секунду и схватиться за висевший на её крупе лук.

Но для продолжавшего смело вышагивать вперёд мужчины его угрозы, очевидно, уже не имели значения.

— О? Так ты догадался? — с лёгкой усмешкой проговорил ао-шинец, остановившись впереди старика.

А в следующий миг он попросту растворился в воздухе — точнее, разом вспыхнул, как фитиль, и тут же втянулся внутрь образовавшегося чёрного пламени, не оставив после себя и пепла.

Правда, даже столь краткое мгновение не прошло для опытного охотника даром.

Осознав с кем в действительности ему довелось столкнуться, Гортер не позволил чувствам взять верх. И вместо немедленной атаки старик как можно резче притянул к себе плечо лука… но лишь затем понял, насколько изменился весь мир вокруг него.

Казалось, в воздухе вдруг повисла могильная немота, а сам Гортер вдобавок почувствовал неописуемую боль во всём теле. И было отчего: голова и руки старика теперь каким-то образом двигались намного быстрее его жутко одеревеневших бёдер и почти полностью отказывавшихся подчиняться коленей со ступнями.

Тем не менее, благодаря заранее спланированным действиям, Гортер, превозмогая мучительную агонию, всё же кое-как смог протащить седельные сумки и лук вниз, поскольку его лошадь тоже оказалась частично свободна и могла немного приседать с ними к земле, чем значительно облегчила старику работу. Но поскольку размер кобылы был намного крупнее, а не подчиниться воле хозяина её плоть не могла, то мышцы животного неизбежно расплющивало от такого давления — сперва по всей верхней границе шеи, а затем и передних ног, стремительно образовывая алый полукруг неестественно кровоточащих обрывков плоти, хотя голова кобылы так и оставалась пугающе спокойно наклонена вперёд.

— Ну… ну ты и даёшь, сентусец!!! — прозвучал вскоре совершенно изумлённый — или, скорее, возмущённый — голос ао-шиньского колдуна, растянувшийся на весь созданный им и лишённый нормального потока времени купол, в центре которого терзаемый болью Гортер с криком заваливался на снег.

— Где ты, мразь? — шикнул бывший следопыт в пустоту и с большим усилием завалился под уже, очевидно, умершую лошадь, круп которой всё больше опрокидывался на бок, что помогало старику попутно срывать последние удерживавшие лук верёвки.

— Я? О, можешь не искать. Считай, что сейчас это ты оказался внутри меня, а не я где-то в другом месте, — точно отмахнулся от Гортера голос хитрого иноземца, который теперь разительно отличался от простодушной речи Сенека. — Лучше расскажи мне пару вещей, прежде чем я благородно поквитаюсь с тобой за жизнь моего лучшего друга.

— Твои друзья все будут покойники. Можешь не сомневаться…

Матёрый охотник освободил наконец своё главное оружие, поскольку заранее успел незаметно ослабить узлы на нём — ещё когда заподозрил опасность и спешился. И всё же осознание того, что его противник — это не очередной замаскированный агент властей, пришло к Гортеру слишком поздно, отчего теперь все силы старика уходили на то, чтобы дотянуться до торчавшего по другую сторону от покосившихся седельных сумок краешка колчана.

— Ты неправильно понял, бородатый. Друзьями я называю исключительно тех, кто может на равных тягаться со мной. Поскольку в этом мире есть лишь два типа людей: настоящие соперники и заранее проигравшие, — предался философским рассуждениям на пару секунд невидимый собеседник. — Хотя это не значит, что даже такая мелкая блоха, вроде тебя, не может однажды явить чудо. И именно поэтому я сейчас разговариваю с тобой, поскольку ещё не до конца уверен, к какой категории тебя отнести. Так кто же ты, старик?

— Я — твоя смерть, — тихо проговорил Гортер, уже сумевший в достаточной степени приблизить к себе колчан и немного наклонить, чтобы ухватиться за первые попавшиеся стрелы.

Но чёрный колдун отлично расслышал его слова.

— Гляжу, ты вполне уверен в себе, несмотря на возраст. Хм… Старый — но достаточно сильный. Необычно сильный. Притом ещё и не пользуешься магией. Даже фальшивой. И всё же такой никчёмный мешок с костями как-то смог преодолеть моё заклятье Абсолютного стазиса. Правда, я совершенно не понимаю как. Ведь я не хотел, чтобы ты двигался. Думал расспросить тебя уже после того, как размозжу тебе все кости и освобожу на прощанье лишь голову. А теперь я даже не чувствую времени в том месте, где ты окопался. И как же, позволь спросить, ты это делаешь? Очевидно, не без помощи своего необычного лука?

Но на сей раз последние слова ао-шиньца попросту растворились в небытие, так как матёрый охотник уже ничего ему не ответил. Гортер с детства приучал себя не идти на поводу у противника, чтобы даже в самые неожиданные и проигрышные ситуации, наподобие этой, всё равно стараться сохранить присутствие духа.

— Что, не хочешь отвечать? Думаешь, хорошо устроился там, под своей дохлой кобылой, и я тебя не достану?! — наигранно дерзким голосом прогудел чёрный колдун. Однако вполне скоро успокоился. — Ладно. Тогда другой вопрос. На кого ты работаешь, старый? И какой тебе прок от этой службы? Деньги? Земли? Или погоди… в чём уже сейчас люди меряют статус… пост главы корпорации, да? Именно поэтому ты убил Джаргул-вуна двадцать пять лет назад?.. Давай! Скажи мне напоследок! Ведь мне даже твоих мыслей почему-то никак не удаётся узнать.

— Вы сожгли мою деревню… Скоты… — беззвучно проговорил Гортер.

И тут же пустил из-под бедра лошади первую стрелу — куда-то в воздух, особо не целясь.

Пролетев всего метр или два, та вдруг без малейшего звука остановилась в полёте, точно столкнулась с невидимым препятствием, да так и осталась висеть недвижимой, если не считать медленно проходящих по древку остаточных колебаний, которые тоже вскоре затихли.

— Деревню? Какую ещё деревню? — возмутился тем не менее его противник с явно подогревшимся интересом.

— Гелиосс. У Чартанских лесов. Сорок девять лет назад, — с не менее страстным, однако куда более холодным, практически ледяным огоньком в глазах проговорил Гортер, начав потихоньку утрачивать себя.

Но интуитивно бывший следопыт всё-таки продолжал заманивать врага в ловушку, пытаясь привязать его желание слушать к своим намерениям вырваться из этого застывшего во времени пространства. Ведь где-то там, далеко впереди, Гортер всё ещё мог чувствовать, как лёгкие порывы ветра играют снежинками в чехарду, а раскачивающиеся из стороны в сторону былины донника и полыни роняют последние семена на поверхность бескрайнего белого покрывала, под которым слабо копошатся верные помощники старика.

— Деревня, деревня… — сосредоточенно бурчал между тем чёрный колдун. — Чартаны, леса, сорок девять лет назад, инь джэ…

И вдруг прогорланил чуть ли не криком:

— Ах это! Хм, так вот оно что, получается… Ну и ну, старик! Сколько же ты прожил с этими воспоминаниями? Я и то не сразу вспомнил, хотя знаю как использовать время, чтобы никогда не забывать ничего из того, что видел собственными глазами. Так значит, ты выходец из той захолустной деревеньки, м-м? А знаешь, сколько их стояло только у одного меня на пути за все эти годы? Сотни, старик. Чёртовы сотни! Может быть, даже тысячи. И со всех них я просто получал то, что хотел, когда приспичит. А ведь наши ребята тогда всего-навсего гуляли по вашим нищенским землям. И какую-то мелочь не поделили, наведавшись в ту деревню к вечеру. Еду, что ли, ваши жители уступать не хотели по сходной цене… Да, точно! Вот и получилась драка. А потом — знаешь, как это бывает: чирк-пырк — и дома почти без нашего участия загорелись. Правда-правда! Люди забегали. Кого-то кокнули по пути, кто-то сам задохнулся… — При этих словах интонация ао-шиньца поменялась на садистски-злорадную. — А в конце мы ещё немного покутили там на пожарище. Ну а что добру пропадать? Винишка попили с ребятами. И Джаргул-вун даже знак свой оставил на камне. Любил он это дело…