Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 2. 1651-1806 - Джонатан И. Израэль

В Зеландии также имел место активный интерес к спорным догмам и яростная реакция против кокцеянско-картезианского течения. В сентябре 1673 г. классис Южного Бевеланда жаловался, что доктрина, согласно которой Земля вращается вокруг Солнца, использовалась для убеждения простого народа в том, что Писание не следует воспринимать буквально, и что во всех тех случаях, где встречается несоответствие между Писанием и законами природы, текст Библии является аллегорией или ложью. Такое неуважение к Слову Божьему классис считал происходившим отчасти от Декарта, а отчасти от кокцеянства — в особенности от лекций профессора Виттихия, самого ненавистного кокцеянца после смерти самого Кокцеюса. Зеландский классис рекомендовал зеландцам, учившимся в Лейденском университете, бойкотировать лекции Виттихия.

В защиту кокцеянско-картезианского мировоззрения Хейдан, Виттихий и Бурхард де Волдер (1643-1709 гг.) — профессор, который ввел в Лейденском университете практические физические опыты и основал университетский «theatrumphisicum» (1675 г.) — совместно написали пространный ответ кураторам, также опубликованный в 1676 г., в котором утверждали, что двадцать запрещенных доктрин были извлечены из трудов Декарта, Мейера и других лиц, не являвшихся университетскими профессорами, и не отражали содержания обучения в Лейдене. Хейдан (взявший на себя единоличную ответственность за анонимную публикацию) был вызван к кураторам и лишен профессорского звания. Однако эта мера только способствовала росту интереса к книге, дважды переиздававшейся после 1676 г. Увольнение Хейдана не помешало кокцеянству и картезианству и в дальнейшем преобладать на лекциях в Лейденском университете и среди большинства самых творческих умов. Но реакция привела к тому, что воэцианцы бесспорно одержали верх над противниками и заставили картезианококцеянцев во все большей степени прибегать к намекам и околичностям.

В Лейдене и Утрехте над картезианством и кокцеянством отныне сгущались тучи. Но предпочтение Вильгельма III к воэцианству неизбежно вызвало противоположный эффект во Фрисландии, где фризский штатгальтер и его двор проявляли растущее пристрастие к кокцеянству. В 1677 г. по желанию Хендрика-Казимира профессором теологии во Франекере был назначен ван дер Вайен, открыв период кокцеянской гегемонии в университете, который плохо сочетался с фундаментализмом фризского синода. Ван дер Вайен был скорее политическим и идеологическим знаменосцем, чем одаренным мыслителем. Но немецкий кокцеянец Герман Александр Рёль (1635-1718 гг.), ученик Вилхелма Моммы, кокцеянца, изгнанного Вильгельмом III из Мидделбурга в 1676 г., стал главной движущей силой в нидерландской интеллектуальной жизни после своего назначения на кафедру теологии во Франекере в 1685 г. Рёль зашел дальше, чем любой из предшествовавших кокцеянских теологов в выработке теологии, связанной с разумом, и в попытке примирить новую философию с реформатской теологией. Он отстаивал божественную природу Христа и высказывался против социнианцев, но таким способом, который шокировал чувства воэцианцев. Он также втянулся в яростные диспуты с Хубером и Кампегием Витрингой (1659-1722 гг.), который взял на себя роль академического поборника консервативного кокцеянства во Фрисландии. Хубер, величайший ученый-правовед и ведущий представитель консервативного толка во Франекере, упрекал ван дер Вайена и Рёля за применение картезианского метода в теологии, к чему никогда не отваживался прибегать сам Декарт. Хубер не был антикартезианцем как таковым, но был сильно встревожен тем направлением, которое принимало нидерландское картезианство. Делегированным Штатам Фрисландии неоднократно приходилось вмешиваться, чтобы успокоить накал страстей во Франекере. После издания своей «Aphorismi» (1688 г.), труда, обращенного к самой широкой читательской аудитории, который выдержал пять изданий на латыни и четыре — на нидерландском, Витринга стал одним из самых известных кокцеянских теологов в Республике.

В XVII в. Нидерландская Республика славилась по всей Европе, помимо прочего, своими университетами и академической культурой. Как и в Англии, и Франции, многие первостепенные изменения в развитии научной мысли произошли за пределами сугубо академической среды. Но, в нидерландском случае, вклад университетов был более важен, чем в Англии или Франции. Если мы учтем все аспекты интеллектуальных достижений, Соединенные Провинции займут место наряду с Францией и Англией в качестве одного из трех главных центров европейской мысли конца XVI — начала XVIII вв. Но если сконцентрироваться только на университетах, Республика, бесспорно, обогнала все прочие европейские страны, включая Англию и Францию, по масштабу и общему значению научных достижений. Религиозный раскол в Европе, вызванный Реформацией, привел к исчезновению общеевропейского академического мира, в том смысле, в каком он существовал в средневековье. Университеты и высшие школы Соединенных Провинций были протестантскими учебными заведениями. Но три ведущих нидерландских университета — Лейденский, Утрехтский и Франекерский — совместно образовали академический форум, интернациональный и общеевропейский, по крайней мере, в пределах протестантской сферы, в гораздо большей степени, чем можно было найти где-либо еще.

На протяжении того полувека, в котором нидерландские университеты достигли апогея своего расцвета, примерно с 1620 по 1672 гг., количество студентов в пяти высших учебных заведениях незначительно превышало общую численность студенчества в двух английских университетах Оксфорде и Кембридже, которые за четверть века 1626-50 гг. приняли примерно 16 000 студентов. Из пяти нидерландских университетов Хардевейк никогда не достигал такого же статуса, как другие, и оставался очень небольшим — в 1650 г. здесь учились только 84 студента; хотя и основанный Штатами Гелдерланда, Хардевейк в действительности был всего лишь местным университетом четверти Арнем. С другой стороны, Лейден был крупнейшим из всех, хотя Утрехт, Франекер и Гронинген также привлекали большое число студентов, примерно 40% от общего их числа. Как мы видели, Лейденский университет также принимал наибольшую долю студентов из-за границы, хотя остальные также были известны благодаря большому количеству обучавшихся в них иностранных студентов. Почти треть из 6 400 студентов, обучавшихся в Гронингене между его основанием и 1689 г., были немцами. К последней четверти XVII в., однако, влияние нидерландских университетов на остальную протестантскую Европу ощутимо ослабело, хотя из-за одновременного сокращения зачисленных в них нидерландских студентов (см. табл. 40) доля иностранцев по-прежнему оставалась очень высокой — свыше 40% в Лейдене и около 36% во Франекере, отражая тот факт, что нидерландские университеты продолжали пользоваться большим международным престижем. Это в особенности (но не исключительно) относилось к Лейдену. Когда Джон Локк посетил Франекер в 1684 г., на него не произвели особого впечатления университетские здания и библиотеки, зато он отметил: «это показывает, что знания не зависят от таких вещей», так как «этот университет выпустил много образованных людей, и среди его профессоров в настоящее время много очень ученых».

Иностранные студенты в университетах и высших школах происходили из всей протестантской Европы. Однако популярность этих высших учебных заведений в разных странах была далеко не равномерной. Нидерландские университеты привлекали непрерывный поток студентов из Франции, Англии и Шотландии. Но в этих странах имелись свои прославленные протестантские университеты, во всяком случае (если взять пример Франции) до 1685 г., так что роль нидерландских университетов в формировании академической жизни была второстепенной и вспомогательной. Иным было положение дел в некоторых частях Германии и в Дании-Норвегии, Швеции-Финляндии и Венгрии-Трансильвании, где влияние нидерландских учебных заведений было глубоким и, в некоторых дисциплинах, оказывалось преобладающим.