Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 2. 1651-1806 - Джонатан И. Израэль

Но ван дер Верф был лишь частным примером более широкого явления. Ромейн де Хоге продолжал работать в последние годы XVII в. и первые годы XVIII в., и был повсеместно известен как один из самых талантливых граверов Европы. Схалкен по-прежнему трудился и сохранил высокую репутацию около 1700 г., когда роттердамская адмиралтейская коллегия заказала ему ряд портретов принцев Оранских. Людольф Бакхёйзен также продолжал творить в первые годы нового века; он пользовался большой известностью, и его мастерскую посещали великий герцог Тосканы и несколько немецких князей, а также Петр Великий. Рашель Рюйш (1664-1750 гг.), дочь ученого Фредерика Рюйша и Марии Пост (дочери архитектора), начала заниматься живописью в 1680-е гг., и, несмотря на то, что у нее было десять детей, добилась больших успехов своими тщательно выписанными натюрмортами и в Республике, и за границей. Одним из наиболее известных художников в Амстердаме и в Гааге в 1670-х и 1680-х гг. и самым успешным был Герард де Лересс (1641-1711 гг.), эмигрант из Льежа. Де Лересс был известен своим акцентом на стремлении к объединению живописи с архитектурой, и своими инновациями в сфере крупномасштабной росписи сводов. Он специализировался на создании аллегорических картин в уточенном, подражающем классицизму стиле — хотя и наотрез отвергал итальянскую манеру живописи — которые хорошо соответствовали общей тенденции к более аристократическому искусству и архитектуре после 1672 г. В своей книге, написанной на основе собственных лекций по искусству, которые он читал после того, как в 1690 г. ослеп, де Лересс стремился умалить репутацию Рембрандта как художника, лучше всего известного публике, восхваляя ван Дейка за его возвышенный, утонченный стиль и отвергая реализм прошлого. Он был, фактически, одной из самых типичных фигур четвертой, и последней фазы нидерландского Золотого Века живописи, начавшейся после 1672 г.

Как и живопись, и искусство гравюры, архитектура пережила тяжелые времена 1670-х гг. и демонстрировала больше динамизма, чем это обычно признается, до начала следующего века. Но в области архитектуры произошло изменение акцента. В третьей четверти столетия, когда нидерландская торговая система достигла своего наивысшего расцвета, памятники новой архитектуры появлялись в основном в городах прибрежных провинций и в Утрехте, или, по мере их расширения, в виде сельских вилл, принадлежавших купеческой элите и регентам. После Неймегенского мира, напротив, внимание сместилось в сторону строительства и перестройки дворцов штатгальтера и сельских резиденций его фаворитов и старших чиновников Генералитета. Новые веяния в архитектуре и декоративных искусствах, также как планировке садов, теперь исходили от сельского и дворянского, а не городского, контекста, и отражали, в большей степени, чем раньше, французские и другие иностранные влияния. Но, несмотря на это, и особое пристрастие Вильгельма III к художнику-гугеноту Даниэлю Маро (1663-1752 гг.), который со времени своего переезда в Соединенные Провинции, вскоре после отмены Нантского эдикта, стал одним из любимцев принца, нидерландскую архитектуру последней четверти столетия можно, в значительной части, считать — как и живопись — аутентичным продолжением традиций городского классицизма третьей четверти. Маро стал кем-то вроде генерального советника по искусству для штатгальтера, но его влияние преобладало, в основном, в сфере внутреннего декора, плана разбивки садов, и вкуса к скульптуре, чем собственно в архитектуре.

Двумя основными архитекторами, сформировавшими нидерландское классицистское архитектурное возрождение после 1672 г., были Стивен Веннекол (1657-1719 гг.) и Якоб Роман (1640-1715 гг.). Оба научились своей профессии, спроектировав несколько зданий в нидерландских городах, а также работая для Вильгельма III и его фаворитов. Главным городским зданием Веннекола была новая ратуша в Энкхёйзене, построенная в конце 1680-х гг., жемчужина позднего нидерландского классицизма. Роман, чей отец был скульптором, работавшим над украшением дворцов Фредерика-Хендрика, был назначен лейденским городским архитектором в 1681 г. Лейденская эпоха расширения городской застройки и крупных проектов закончилась. Он получал лишь небольшие заказы в городе, но строил красивые здания, в основном в классицистских традициях; это привело к его назначению главным архитектором короля-штатгальтера в 1689 г.

Роман много работал над всеми нидерландскими дворцами Вильгельма III. Хет Лоо, спроектированный и построенный в конце 1680-х гг., был результатом совместных творческих усилий нескольких архитекторов, причем остается нерешенным вопрос, кто же играл в этом основную роль — Роман или Маро. Роман также создал план изящного дворца в Зейсте, принадлежавшего Одвейку, и различных внушительных сельских резиденций, самой известной из которых стал «Де Ворст», построенный в конце 1690-х гг. для Арнольда Йоста ван Кеннела, лорда Альбемарля. И Веннекол, и Роман получили заказ на создание, совместно с Ромейном де Хоге и другими художниками и писателями, триумфальных арок и других сооружений, воздвигнутых перед Бинненхофом в Гааге в 1691 г. в качестве части празднеств в ознаменование первого пребывания Вильгельма III в Республике после 1688 г.

Иностранные посетители, которые, как правило, больше видели Голландию, чем другие провинции, отмечали, что около 1700 г. в области архитектуры было мало что нового или достойного внимания, кроме прекрасных и оставлявших неизгладимое впечатление садов. Большинство садов, снискавших международное признание, находились в окрестностях Гааги и были доступны для осмотра иностранных дипломатов и дворян. Сады Дёнреля, изящного дома Корнелиса де Йонга ван Эллемета, генерального сборщика налогов Генеральных Штатов, к северу от Гааги, спроектированные Романом в начале 1680-х гг., считались и очень красивыми, и новомодными. Еще больше хвалили сады в Зоргвлите, бывшем доме Якоба Катса, купленном Бентинком в 1674 г. и существенно перепланированном. Бентинк, назначенный суперинтендантом королевских садов в Англии в 1689 г., считался одним из первостепенных знатоков садового искусства в Соединенных Провинциях и оказал сильное влияние на разбивку садов в Хет Лоо. Еще один знаменитый сад около Гааги, находившийся у Клингендаль-хауса, один из первых, демонстрировавших ярко выраженное французское влияние, был разбит в 1670-х гг. и принадлежал Филиппу Дублету, генеральному сборщику налогов Генералитета и поклоннику французских садов. Нидерландское садовое искусство, достигшее своего зенита в последней четверти XVII и первой четверти XVIII вв., несомненно, было многим обязано французскому примеру, но в некоторых отношениях в корне отличалось от французского. Вместо унификации и центральной планировки нидерландские сады были разделены на отдельные части, имевшие мало общего между собой, высокими живыми изгородями, которые превращали сады в то, что можно назвать анфиладой «зеленых комнат». Нидерландские сады были небольшими, классическими и полными диковинок и разного рода редкостей — не только растений, скал и фонтанов, но раковин, статуй и гротов. Характерной особенностью садов Бентинка была «коллекция» морских раковин и кораллов, хранившаяся в особых павильонах.

Хотя лучше всего известные сады были разбросаны вокруг Гааги, архитектура и внутреннее убранство получили новый размах в Утрехте, Гелдерланде и Оверэйсселе, где строительство и перепланировка сельских домов были одним из самых определяющих и типичных культурных явлений Республики в последней четверти столетия. Французская оккупация этих провинций в 1672-74 гг. и мюнстерские вторжения в Гронинген и Дренте привели к разграблению и опустошению многих дворянских резиденций. По общему мнению, глубокая сельскохозяйственная рецессия с конца 1660-х гг. сильно отразилась на материальном положении дворянства. Но во время штатгальтерства Вильгельма III дворяне-оранжисты сумели компенсировать свои потери и сколотить новые состояния, занимая должности командующих армиями, военных губернаторов и дипломатов и, как Одвейк, Бентинк, Дейквелт и Кеппел, сполна воспользоваться возможностями, которые им предоставляла политическая власть и система патронажа. В результате немало дворян получили возможность проектировать и строить новые дома в большем масштабе, чем раньше, и немедленно приступили к этому, зачастую разбивая вокруг них сады в подражание изысканной утонченности Хет Лоо и Зейста и включавшие многочисленные посаженные тут и там апельсиновые деревья — эмблема, тесно связанная со штатгальтером, который, как было известно, часто гулял в своих садах в Хет Лоо.