Ночь империи - Дарья Богомолова

– Как и было приказано,– на Ойсена тави даже не взглянул,– Коврус возвращён. Это было не так уж сложно, учитывая тот факт, что управляющим там после отсоединения каким-то чудом поставили моего дядю. Ныне у власти мой отец, и он к вам, Ваше Высокопревосходительство, более, чем лоялен.

– Мне помнится…– Айорг невольно покривился,– я приказывал разведать обстановку. Не учинять в и без того пострадавшем Коврусе второй переворот за пару месяцев.

Каджар позволил маске серьёзности спасть лишь на пару мгновений, в изумлении вскидывая брови. Вновь взяв себя в руки, он достал из-за пазухи свиток, на котором без труда была заметна разломленная печать правителя.

– Это письмо прибыло в Коврус чуть ли не одновременно со мной… И там был ваш приказ о «втором перевороте за пару месяцев».

Если бы можно было выглядеть ещё более самодовольным и раздражать ещё больше, Ойсен бы с радостью это сделал. На удачу, он уже достиг своего пика и разве что не светился, с каждой минутой только усиливая в Айорге желание взять посох и хорошенько приложить отдельных личностей поперек хребта. К счастью маршала, о котором тот был не в курсе, посох валакх в очередной раз где-то забыл и потому последние пару часов предпочитал проводить в сидячем положении: над городом кружили тучи, а перед дождём колени всегда начинали побаливать.

– Точно!– умело изобразил радость мужчина.– Точно… Простите, тави, с дня интронации это первый раз, когда я смог присесть. Не говоря уже о том, чтобы нормально спать. Вылетело из головы.

Коротко вздохнув, он с улыбкой развёл руками:

– Я буду рад услышать от Вас все детали позже. Сейчас идите в свои покои, отдохните. Запах от Вас, будем честны, не лучше, чем от Вашего коня.

– В таком случае оставлю вас,– мягко рассмеялся Каджар.– А то, того и гляди, попрошу овса.

Проводив генерала с улыбкой, валакх изменился в лице, как только закрылась дверь. Мысль о том, что главу военного ведомства стоит поменять несмотря на все возможные кривотолки, которые после этого бы поползли при дворе, перестала казаться такой уж непривлекательной.

– Думаю, такой грандиозный поступок, как возвращение Ковруса под крыло империи, заслуживает повышения,– Ойсен с наглой ухмылкой закинул ногу на ногу, намеренно задев носок сапога Ноктиса.– Как думаешь, зверюшка?

– Предпочту оставить это на суд Его Высокопревосходительства,– вяло огрызнулся перевертыш, отодвигаясь на противоположную сторону своего кресла.

– А я и не к тебе обращался.– Маршал посмотрел на Айорга, подперев щеку ладонью.– Так что скажешь, зверюшка?

– О, я был бы рад,– валакх демонстративно вздохнул, перебирая бумаги с собранной информацией о всех главах ведомств.– Вот только, боюсь, маршал, Вам грозит исключительно разжалование.

– За то, что я быстрее тебя сообразил вернуть территории? Не смеши меня.

– Ну, во-первых, о Вас тут и речи нет. На свитке печать Владыки, коим Вы, если память мне ещё не изменяет, не являетесь. А во-вторых…– найдя нужные листы, Айорг вытянул их из общей кипы, тут же расползшейся по столу.– Во-вторых, я не уверен, что главы ведомств, да и общественность, будут рады видеть главным над армией того, кто позволяет солдатне приходовать себя, словно портовую шлюху.

Первой приятной за день вещью был вид Ойсена, мгновенно спавшего с лица. Попытавшись вернуть себе самообладание, он едко усмехнулся и сел ровно.

– Что за бред?

– Почему же сразу бред,– Айорг со вздохом раскрыл несколько листов веером.– Видите ли, в моей ситуации, когда доверия ко мне, как к правителю, мало, нельзя не беспокоиться о том, что кто-то при дворе может учинить заговор. Или что-то в этом роде. Благослови Птица и все Первородные тайный сыск.

Он с улыбкой помахал Ойсену бумагами:

– Сударь Иден Баруз, сударь Тэлан Кадан… Когда пишите подобные письма, стоит быть более… Аккуратным при их отправке. И ладно бы, это был один мужчина – любовь зла, но несколько…

Прежде считавший себя хозяином положения, Ойсен замолк. Выждал лишь пару секунд, после кинувшись к валакху в попытке выхватить письма, но Айорг в последний момент увёл руку с ними в сторону.

– Зверёныш чертов,– глухо рыкнул маршал, вынужденный слегка приподнять голову, чтобы не напороться на направленный в его сторону нож для бумаги.– Откуда это у тебя?!

– Тайный сыск, я же сказал,– Айорг мягко улыбнулся.– Я, честно говоря, не желал верить в правдивость подобного, но ваше теперешнее поведение буквально не оставляет мне выбора.

Ойсен помедлил, но отодвинулся, со вздохом упёршись ладонями в поверхность стола.

– Мы можем… Оставить это в этих стенах?

– Конечно, если впредь вы обязуетесь слушаться меня, а не свою гордость и желание быть таким же великим человеком, каким был ваш предок.

Сделав вид, что задумался, валакх вздохнул и убрал письма в один из ящиков стола.

– Главное, не забывайте: такие вещи быстро становятся народным достоянием. Ваши любовники не слишком скрывали наличие этих переписок, так что я не обещаю, что завтра кто-то из них не проболтается за кружкой браги о произошедшем.

Ноктис, терпеливо дождавшийся, когда пыхающий злобой и разочарованием в своей собственной жизни маршал их покинул, только наедине позволил себе подойти к столу.

– Это правда? Про эти письма. Вы ведь не поручали Раджару-…

– Я не обязан делиться всем, что я ему поручаю, даже с тобой,– перебил его Айорг.– Может быть, смещать Ойсена открыто мы и не можем, но заставить его поджать хвост мне никто не запрещает.

2.

«Терпение,– говорил Джанмариа Гринд, поучая своего племянника,– это ключ к победе. Кинешься на противника, сломя голову и не присмотревшись издалека – и победы тебе не видать». Он часто выдавал что-то подобное, надеявшийся таким образом научить Самаэля сначала, как и следовало, посмотреть вокруг, а только потом куда-то бежать. В те времена причиной этому служила жуткая неусидчивость молодого поколения: вынужденный мириться с перспективой быть солдатом, будущий великий генерал каждое занятие с дядей старался на любой вопрос ляпнуть поскорее ответ и закончить все, едва начав.

Конечно, это так не работало, а первая проигранная битва и только чудом не отрубленная противником рука все же научили – нужно думать прежде, чем делать. Даже, если все кажется очевидным.

Чему его ни жизнь, ни дядя не научили, так это тому, как справляться с ифритами, когда ты находишься в их стране один и понимаешь, что тебя водят за нос, как слепую собачонку, но не имеешь права просто встать и на всех рявкнуть.

К своему собственному стыду он только утром обнаружил, что позволил крутить себя вокруг пальца без малого сутки. Обитатели крепости стелились перед ним, готовы были сделать все, что ни попросишь. В каждую попытку намекнуть о радости, которую принесёт встреча с принцессой, они становились глухими и слабоумными, тут же уводили тему в какое-то другое русло и делали это так умело, что облапошенным тави начинал себя чувствовать только, когда все закончилось, а очередной собеседник куда-то сбежал.