Англия и Уэльс. Прогулки по Британии - Генри Воллам Мортон

Я пошел к церкви и увидел на камне отметку, по легенде, оставленную кинжалом Глендовера. Говорят, что однажды в гневе он швырнул в Корвен оружие и закинул то почти на целую милю!

Снова пройдя сквозь толпу, я услышал взрыв смеха. Трое валлийцев над чем-то хохотали. Я чувствовал себя совсем чужим и не мог спросить, что их так развеселило. Должно быть, римлянин так чувствовал себя в британской деревне. Я покинул Корвен и покатил на север, в направлении Ритина.

4

Проехав милю, я повернул направо и скоро оказался в деревне Брин-Эглуис. Это, как я полагаю, одно из мест Уэльса, которое посещает каждый американец. Название означает «церковная гора». Места эти когда-то находились в собственности семейства Йелей.

«Семья Йелей владела им, — пишет А. Дж. Брэдли в своей восхитительной книге «Похвала Северному Уэльсу», — и один из членов этого семейства двести лет назад сделал так много для основания знаменитого университета в Новой Англии, что отныне тот носит его имя. Он похоронен не в часовне церкви Брин-Эглуис, а в Рексхэме, в десяти милях отсюда. На плите высечена эпитафия с кратким обзором его биографии:

В Америке рожден, в Европе детство провел,

По Африке бродил, а в Азии женился,

И в Лондоне закончил дни свои.

Творил добро, но делал и дурное,

В надежде, что добром его уравновесил.

Многие американцы, я полагаю, отдают должное памяти Элиху Йеля в красивой церкви Рехсхэма, но я ни разу не слышал, чтобы кто-то из них приехал в Йель и Брин-Эглуис. Йельская часовня, где Элиху по праву должен был быть похоронен, как и остальные члены его семьи, образует южный трансепт маленькой церкви Брин-Эглуис. Само название деревни представляет интерес, поскольку оно — из очень немногих сохранившихся валлийских наименований. И в самом деле, я могу припомнить от силы три-четыре других названия за пределами английского Пембрукшира, хотя в приграничных графствах их было много…

Ах, если бы бывшие питомцы знаменитого университета нашли сюда дорогу и в воскресенье зашли бы в Йельскую часовню старой церкви! Посидели бы рядом с фермерами и пастухами, послушали бы старинную службу, спели бы псалмы на древнем валлийском языке и наверняка бы почувствовали, в каком странном, примитивном и романтическом месте находится колыбель их альма-матер».

В двух милях от церкви находится Плас-ин-Йель, место, из которого отец Элиху выехал в Америку во времена отцов-пилигримов.

— Много ли американцев посещает это место? — спросил я человека, работавшего в поле.

— Да, конечно, — ответил он. — К нам приезжали двое молодых людей из Америки. Они ездили по Уэльсу на велосипедах. Их предки были из этих мест, и они могли говорить по-валлийски. Не слишком хорошо. И они пили пиво. Хорошие молодые люди…

Я подумал, что эти американцы проложили дорогу другим пилигримам к красивой деревне возле горы Ллантисилио.

5

В Ритин я приехал в час пик. Солнце ярко освещало площадь Святого Петра — самую изысканную городскую площадь из тех, что я видел в Уэльсе. Ритин настолько же гармоничен и конкретен, насколько Корвен невнятен и безобразен. Даже современное строительство не смогло отобрать у Ритина зрелую старинную красоту.

На южной стороне площади находится живописное здание пятнадцатого века. Когда-то в нем помещались тюрьма и суд. В старое время публичные казни совершались повешением на окнах этого здания. Кажется, последний раз здесь вешали иезуита в елизаветинские времена.

Это здание, должно быть, построили после того, как Оуэн Глендовер поджог Ритин. Дом № 2 на Уэлл-стрит — единственный, избежавший уничтожения.

Я целый час бродил по этому великолепному городу, восхищаясь старыми деревянными домами и торговыми лавками. Витрины гастрономического магазина были заставлены разнообразными сырами. В этом городе в 1850 году была основана школа латинской грамматики, имелись дома призрения при больнице и двенадцать домов-гостиниц рядом с церковью. Дома призрения были построены Габриелем Гудманом, уроженцем Ритина, деканом Вестминстера, а также одним из переводчиков Нового Завета.

Хотя церковь Святого Петра сильно пострадала за несколько столетий, здание сохранило великолепную крышу над северным боковым приделом. Эта крыша была даром первого валлийского короля Англии — Генриха VII. Она состоит примерно из пятисот резных панелей, среди которых нет и двух одинаковых…

Я пошел в гостиницу. В пустом обеденном зале за массивным столом сидели две девицы. Я ретировался и вошел в бар. Там сидели шестеро мужчин, пятеро из которых пили пиво, а один — виски. Судя по всему, некоторые из них были фермерами из долины, а один или два, я думаю, — преуспевающими владельцами магазинов или бизнесменами. Я заказал пиво и сыр. Заметно было, что мужчины прикидывают, кто я такой — коммивояжер или первая ласточка туристского сезона. Когда я вошел, они быстро говорили по-валлийски. Затем сначала один, а потом и другой заговорили по-английски, и я подумал, что они — хорошо воспитанные люди. Разговор шел о корнеплодах и чрезвычайно плохих ценах, которые дают на рынках за овец. Двое мужчин допили пиво и вышли. Затем один из торговцев (или бизнесменов) обратился ко мне:

— Вы приехали отдохнуть?

Я сказал: «Да». Мой собеседник, очевидно желая проявить расположение к иностранцу, заговорил о тривиальных достопримечательностях Уэльса. Мне нужно увидеть водопад в Беттус-и-Койд; я не должен уехать, не повидав такую-то чудную долину. Поеду ли я в Карнарвон?

Я ответил, что, хотя хочу посмотреть все эти места, больше всего меня интересуют сам Уэльс и его народ. Я хочу узнать, чем они отличаются от англичан, ирландцев и шотландцев. Манеры моего собеседника тут же изменилась. Он пришел в восторг. Что он может мне рассказать?

— Эти города… — сказал я. — Не скучно ли в них молодежи? В английском городе такого размера должен быть хотя бы один кинотеатр.

— Да нет, что вы! — воскликнул он. — У них есть чем заняться. У нас есть вечерние школы, и мы готовимся к Айстедводу.

Что касается страсти к обучению, то в этом отношении Уэльс не уступает Шотландии.

— Айстедвод в августе. Неужели вы уже сейчас к нему готовитесь?

— Да, вся страна репетирует: школы, хоры, певцы, музыканты. Мы от природы музыкальный народ. Валлиец поет до изнеможения. Лучше всего мы выражаем себя в песне и музыке. Лучшее наше приобретение — ибо фантазия есть, а образования не хватает — это радиоприемник. Благодаря приемнику мы совершенствуем свой музыкальный вкус…

Другие мужчины, прислушивавшиеся к нашему разговору, кивнули и вышли на улицу, оставив меня наедине с моим экспансивным знакомцем.

— Несколько лет назад я жил в Англии, — сказал он вдруг. — Вы там много знаете валлийцев?

— Ни одного. Впрочем, мой молочник, наверное, валлиец. Уильямс.

— Да, наверняка. Кармартерншир. Валлийцев в Англии не любят.

Я из вежливости возразил.