Жить и сгореть в Калифорнии - Дон Уинслоу

Отличный способ грабить собственную компанию, думает Джек. Платить по фальшивым претензиям себе самому. Проводить это через держателей страховых полисов, которые впоследствии инвестируют эти деньги обратно в ваши же фиктивные компании.

Ловко.

И все в выигрыше. Русская мафия получает возможность вкладывать грязные деньги в недвижимость, затем нести «ущерб» и получать через страховую компанию деньги уже чистые.

Все счастливы.

Кроме законных держателей полисов, платящих страховые взносы.

И честных до глупости сотрудников Отдела претензий.

И случайных жертв, вроде Памелы Вэйл.

Чудесная мошенническая схема!

А потом — переход на другой уровень.

В самом деле — зачем чикаться с грошовыми претензиями, когда можно сыграть по-крупному? Подвести своих же товарищей под судебный иск, а затем выторговать внесудебное соглашение. Чего проще на должности, которую занимает Билли. Незаконная бумага там, подложный документ здесь. Он же в курсе всех промахов и сомнительных дел, а нет соответствующих улик — он их сфабрикует.

Отлично.

— Рано или поздно, но дело шло к концу, — говорит Билли. — ОСР копал не на шутку, да и полиция включилась… вот мы и замыслили последнюю крупную выплату.

И я стал прекрасной кандидатурой на роль козла отпущения в скандальном процессе по делу о ненадежности. И вся эта шумиха, весь этот спектакль, чтоб придать видимость законности выплате пятидесяти миллионов.

— И тут-то вы вспомнили обо мне?

— Мы берегли тебя, Джек.

— Все двенадцать лет берегли?

— Хочешь верь, хочешь не верь.

Билли швыряет на землю окурок. Затаптывает его, закуривает по новой и говорит:

— Мы столько денег вбухали в «Морские зори» за эти годы. А вы, олухи, ставили нам палки в колеса. «Спасите Стрэндс» чуть не одержал верх. Крах близился, и мы понимали, что требуются деньги.

— И вы втянули Гордона во всю эту показуху, чтоб оправдать гигантскую выплату, — говорит Джек. — Выплату самим себе.

— Именно так, — говорит Билли. — Но Гордон мертв. И Ники сегодня утром получит пятьдесят миллионов.

И эти пятьдесят миллионов пойдут в «Морские зори», и этого будет более чем достаточно, чтобы подкупить членов Совета, и адвокатов, и судей. Большой суммы денег хватит и на все это, и на возведение их мерзких кондоминиумов, которые уничтожат еще не испорченный уголок взморья.

— Ну а Кейси? — спрашивает Джек. — Он тоже участвует?

— Не-а.

— Сандра Хансен?

Билли качает головой.

— Сандра Хансен искренне верит в свою миссию. Так или иначе, — продолжает Билли, — я желаю знать, ты с нами, Джек, или нет? Могу предложить тебе участие. Можешь заиметь здесь кондоминиум или особняк. И плавать на доске хоть круглые сутки.

— Что мне для этого надо делать?

— А ничего, — говорит Билли. — В том-то и вся прелесть. Ты ничего не должен делать. Просто отойти в сторону.

— Таковы условия?

— Таковы условия.

Джек глядит по сторонам. Глядит на побережье, на океан.

— Но погибла женщина, — говорит он.

— Этого не должно было случиться, — говорит Билли.

— Ники вспылил, потерял контроль?

— Должно быть, — говорит Билли. — Ну так как, Джек?

Джек вздыхает:

— Не могу, Билли.

Билли качает головой:

— Мать твою, Джек…

— Да, Билли…

Они стоят и глядят друг на друга. Потом Джек произносит:

— Я дам тебе уйти, Билли. Не стану звонить часок-другой. Ты можешь успеть добраться до Мексики.

— Очень любезно с твоей стороны, — говорит Билли. — Но ты все понял превратно. Я — это единственное, что держит тебя сейчас на этом свете. Я умолил их дать мне возможность поговорить с тобой, прежде чем…

— Прежде чем что?

Билли качает головой и издает легкий свист.

И через несколько секунд появляется Несчастный Случай Бентли. Он идет вразвалку, с пистолетом в руках.

А за ним — Ники Вэйл.

Билли заходит за спину Джеку и отбирает у него оружие.

— Ведь я говорил тебе перестать копать, говорил? — произносит Бентли.

Джек пожимает плечами, а Бентли заталкивает его внутрь здания.

Ники очень возбужден.

И бормочет что-то бессвязное об Афганистане.

Он пускается в воспоминания об Афганистане и моджахедах.

— Они тоже не желали сдаваться, — говорит он Джеку. — Но пришлось. Видел когда-нибудь дервиша, кружащегося в припадке безумия? Вот когда их поджигаешь, они так кружатся.

Он стоит перед Джеком, глядя ему прямо в глаза. И, глядя в глаза, говорит:

— Я бизнесмен, делец. И пытался наладить с тобой деловые отношения, но ты отказался. Предпочел вести себя жестко, вести себя неразумно. Но тебе не доводилось испытать на своей шкуре, что такое русская тюрьма, ты не жил в грязи и стуже. Ты уроженец Калифорнии, вокруг тебя всегда все было залито солнцем, и неужели ты не можешь понять, что и я хочу для себя всего лишь кусочек солнца?

Мне нужно получить назад мои вещи. Мне нужны страховые выплаты. Я задолжал людям, которые убьют меня и мою семью, если не получат своих денег. Говорю это тебе, чтобы ты понял, как серьезно я настроен.

И знаешь, Джек, в чем я убедился — даже думаю, что убедились в этом мы оба, — что избавиться от прошлого невозможно.

Но я обратил свое прошлое себе на пользу, и ты можешь сделать то же самое, Джек. Оно может принести тебе богатство. Еще не поздно сказать «прощай» прошлым ошибкам. В наших силах воссоздать себя заново, Джек. Начиная с этого момента. Прошлое изменить нельзя, но строить будущее — возможно. Мы можем помочь друг другу разбогатеть. Выберем Калифорнию, Джек, Калифорнию, а не пожар. Жизнь не должна обратиться в пепел.

— Она уже обратилась, — говорит Джек.

Ники качает головой:

— Все, что от тебя требуется, — это сказать, не делился ли ты с кем-нибудь всем, что знаешь, а если делился, с кем именно. Не говорил ли ты, например, ничего Тому Кейси? Летти дель Рио? Еще кому-нибудь в полиции? Газетчикам? Отвечай на мои вопросы, Джек, черт возьми!

— Не дури, Джек.

— Ответь ему, Уэйд.

Ники волнуется. Начинает опять говорить бессвязно, как в бреду.

— Ты не умрешь сразу, Джек. Мы начнем с ног — боль будет такой, что ты и представить себе не можешь, все нервы внизу так и взвоют. Вот тогда ты захочешь мне все рассказать. Тогда, если все еще будешь жив. Но что ты сможешь предложить мне? Доски для сёрфинга? Так я не любитель прыгать по волнам. Все это так необязательно, Джек, но я в отчаянном положении, я, как бы здесь выразились, дошел до точки. Лев погиб, ему отрезали голову и подбросили ее в дом моей матери, в дом, где находятся мои дети. Даня вернулся ко мне, он сторожит детей, потому что мою мать уже похитили и собираются сжечь, если дело не выгорит, так что видишь, мне надо это знать, Джек.