Очарование тьмы - Мэри Э. Пирсон

«Армия Комизара растянется на много миль, и всем тебя не услышать!»

Я шла и шла.

Придется найти выход.

Тут и там остатки руин устилали дно долины. Я оставляла за спиной каменные плиты выше человеческого роста, утопающие во мхе и лозе. Даже спустя столько лет земля не истерла следы гнева небесного — гнева звезды… Или звезд? Что же случилось на самом деле? Узнаем ли мы когда-нибудь?

Одно мне известно наверняка: Комизар подчинил себе силу и могущество Древних, и всего через несколько дней он пустит их в ход. С войском Рейфа надежда на победу мала, а без него надежды не будет вообще. Сердце зачастило. Неужели тысячам суждено сгинуть в богами забытой долине по моей вине? Голоса Древних пронизывали шелест ветра, и у меня в памяти возникли строки Священного писания.

«Великий ужас

Прокатился по земле,

Поглощая людей и зверей.

Поля и цветы.»

Время движется по кругу, повторяя себя. Раз за разом пересказывает одну и ту же историю.

Гром барабана все нарастал. День сменялся днем, и с каждым мигом Комизар все ближе. Продолжай двигаться вперед, твердила я себе. Не смей останавливаться.

В ноздри ударил запах смятой моими сапогами травы. Перед глазами возникла Дихара на другом, далеком луге. Дихара из моей прошлой жизни. Все так же покручивая колесо прялки, она задумчиво смотрела на меня

«Итак, ты полагаешь, что у тебя есть дар».

«Кто тебе сказал такое?»

«Истории… они странствуют».

Колесо ее прялки шумно прокручивалось. Ущелье ждало и наблюдало; стук его сердца шептанием летел по ветру.

Правда кроется где-то здесь. Ее лишь нужно отыскать. Я продолжала идти.

И вдруг — звон струны.

И еще.

Музыка. Я оглянулась за спину. Долина по-прежнему была пуста, однако тишину заполняли жалобный стон зитар и пение матери. Тогда я посмотрела вперед, куда шла, и увидела что-то вдали.

«Что есть чудо как не то, чего мы не в силах объяснить?»

На самом краю уступа надо мной стояла на коленях девочка.

«Там»

У меня встрепенулось сердце. Это «там» заставило меня тогда взглянуть на карту и затем привело сюда.

Девочка поймала мой взгляд.

— Это была ты, — шепнула я.

Она кивнула, не произнося ни слова.

Затем она поцеловала пальцы, и в воздух вплелись слова Священного писания.

«И Морриган возвысила свой голос,

Обращаясь к небесам,

Целуя два пальца —

Один за погибших,

А второй — за грядущих,

Ибо одни еще не отделены от других.

Песнь, миг назад наполнявшая долину, теперь принадлежала ей, текла бесконечной лентой, кружась, маня. Я взобралась на уступ по крутой тропинке, но к тому мгновению девочка уже канула в небытие. Долина подо мной раскинулась в обе стороны, погруженная в тишину и покой — один только девочкин голос тихо заполнял слух. Я упала коленями на теплый после нее камень и прониклась ее отчаянием из глубины веков. Прониклась, точно своим собственным.

Ибо время движется по кругу, повторяя себя, и погибшие не отделены от грядущих.

Отчаянные мольбы, что она когда-то возносила богам, отныне стали моими.

— Лия! — крикнул Рейф. — Ты что там делаешь?

Я повернулась и увидела Рейфа с Каденом на своих конях, с моим под уздцы. Бросив последний взгляд на обрыв, холмы и руины вокруг, я встала.

— Готовлюсь.

Я спустилась к ним по тропе.

Мы вернулись в лагерь и сразу же приказали лазутчикам на лучших верховых выслеживать врага на восточных подступах к ущелью.

Мгновенно навалились заботы. Рейф и Каден принялись чертить ландшафт и полезные для солдат тропки — на одном склоне их было семь, на другом четыре. А в развалинах можно укрыться в ожидании команды. На входе долина оказалась шириной в три мили, но быстро сходилась. В бой наше войско поведет главнокомандующий, генералы Хоуланд, Маркес, и другие офицеры — и хоть бы никто не замешкался. План должно исполнить, как по нотам.

Одна дивизия — моя — послужит приманкой. Гром наших брабанов и боевые кличи заманят врага прямиком в западню.

Высокие заросли сыграют нам на руку: там мы спрячем ряды кольев, на утесах заготовим сети, в выгодных точках установим стрелометы — хотя по-прежнему теряемся в догадках, где ждать брезалотов. Я ни минуты не сомневалась, что на острие атаки будут адские скакуны и дети. Комизар увидит горстку моих воинов и решит, что за моей спиной — остальные тысячи.

И спустит на нас разъяренных скакунов в надежде расчистить путь.

Мы готовились без устали. Готовились и ждали. Ждали Комизара.

Ждали дальбрекские подкрепления.

Ждали. И ожидание изводило сильнее всего, терзая оголенные нервы. Днем и ночью я возносила поминовения и воодушевляла солдат. Давала обещания им и себе.

Берди, Паулина и Гвинет не отходили от котлов — подстегивали боевой дух вкусной стряпней. И как подстегивали!

А Натия… Мне было, что ей сказать, и я решила отвести ее в лощину на разговор тет-а-тет.

— Взгляни, — указала я перед собой. — Что ты видишь?

— Поле битвы.

Меж склонов я видела фиолетовую карвачи с дрожащими на ветру ленточками. Дихара вращала прялку, со стены лилась песнь Венды, на уступе молилась Морриган. И глаза, огромные глаза мерцали во тьме палатки — глаза Астер, жадно ловящей сказку. Легенду. Великую историю. Прошлое хочет, чтобы мы сражались за этот мир, а я… Я же хочу, чтобы Натия сражалась за свой.

— Однажды ты увидишь здесь иное, — предрекаю я. — Пока что для тебя есть поручение. Оно жизненно важное, и для него тебе не понадобится меч.

Глава восемьдесят пятая

Каден

Мы сидели в шатре изнуренные, измученные, битый час продумывая тактику. Лия терла глаза. Рейф тер кулаки. Главнокомандующий напротив сложил голову на руки. Завтра нам расставлять полки формациями, ведь ждать подкреплений уже некогда. Придется как-то управляться своими силами. Ну и расклад — четверо врагов на одного нашего!

Комизара все не было, дальбрекцев — тоже. Перри предложил ретироваться в столицу. Хоуланд хотя и побрюзжал от души, но все же встал на сторону Лии: не время отступать. Тут у нас есть призрачная надежда на победу, а в Сивике нам однозначно конец.

Было видно, как трудно ей приходится. Я и сам терзался тревогами, да и присутствие Паулины не добавляло спокойствия. Зачем было ехать с нами? У нее в столице сын!

Потому-то она и здесь.

Тут к нам в шатер зашла озадаченная, хмурая Гвинет.

— Там какой-то бугай с жуткой рожей