Королевство - Ю Несбе

Не отвечая, я вбил имя Шеннон и открыл фейстайм.

– Убить меня? – спросил Виллумсен, подчеркивая интонацией, что убивать человека, из которого ты собираешься вытрясти деньги, – откровенный идиотизм.

– Не тебя, – сказал я, смотря на дисплей телефона.

На экране появилась Шеннон. Вокруг темно, но свет камеры отражал снег на покрытом льдом озере Будалсваннет. Обращалась она не ко мне, а к кому-то, кого видно не было:

– Ничего, если я немного поснимаю, Рита?

– Конечно, – послышался голос Риты.

Шеннон развернула телефон, и в резком свете его камеры возникла Рита. На ней были меховые пальто и шапка, из-под которой торчала купальная шапочка. Изо рта вырывалось дыхание: она подпрыгивала перед квадратным отверстием во льду – в него как раз поместится один человек, а выбираясь, он сможет упереться руками в лед с обеих сторон. Рядом с отверстием лежала ледяная пила и кусок выпиленного ими льда.

– Убить твою супругу, – сказал я и поднес экран к лицу Виллумсена. – Идею мне, кстати, Поуль подал.

Я и не сомневался, что у Виллумсена рак. И увидел боль в его взгляде, когда он осознал, что мог потерять то, что, как он думал, потерять невозможно, то, что он, наверное, любил больше самого себя, то, что служило ему единственным утешением, поскольку переживет его, будет жить за него. Да, в тот момент Виллумсена мне было искренне жаль.

– Она утонет, – сказал я. – Естественно, несчастный случай. Твоя жена ныряет. Плюх. И когда станет выбираться на поверхность, заметит, что отверстия больше нет. Она почувствует, что лед над ней непрочный, поймет, что это тот самый выпиленный ими кусок льда, и попытается его вытолкнуть. Но Шеннон просто подержит на ледяной крышке ногу, чтобы она не сдвинулась с места, и опереться ногами твоей жене будет не на что – только на воду. Холодную воду.

Виллумсен тихо всхлипнул. Порадовался ли я? Надеюсь, нет – или же, значит, я психопат, а такого никому не хочется.

– Начнем мы с Риты, – сказал я. – Если не подпишешь, перейдем к другим наследникам. Мотивации Шеннон хватает – она не исключает, что твоя жена поучаствовала в вынесении ей смертного приговора.

На экране Рита Виллумсен разделась. Она откровенно мерзла – ну еще бы, – а освещенная резким светом бледная кожа сморщилась и посинела.

Я заметил, что купальник у нее тот же, что и когда мы катались на лодке по озеру летом. Казалось, она не постарела, а помолодела. Как будто время не закольцевалось, а шло в обратную сторону. Я услышал, как ручка процарапала лист бумаги.

– Вот, – сказал Виллумсен, швыряя бумаги и ручку на одеяло передо мной. – А теперь останови ее!

Я увидел, как возле отверстия встала Рита Виллумсен. Та же поза, что и тогда в лодке, она как будто собралась нырнуть.

– Сначала ты подпишешь два экземпляра, – сказал я, не сводя глаз с экрана.

Услышал, как Виллумсен подгреб к себе бумаги и подписал их. Я рассмотрел подписи. Все верно. Виллумсен вскрикнул, и я посмотрел на экран. Я не услышал и намека на плеск. Молодец Рита. Экран заполнил выпиленный кусок льда, и на наших глазах его схватила маленькая коричневая рука.

– Не надо, Шеннон. Он подписал.

На мгновение мне показалось, что Шеннон все же закроет отверстие льдом. Но она бросила кусок льда рядом, а в следующую секунду из черной воды показалась похожая на тюленя Рита: смеющееся лицо обрамляют гладкие, сияющие волосы, дыхание шлет в камеру сигналы белого пара. Я прервал связь.

– Так, – сказал я.

– Так, – повторил Виллумсен. В комнате было холодно, и я потихоньку перебрался под одеяло – не полностью, но обозначение «в одной постели» не было совсем уж откровенной ложью. – Тебе ведь идти пора.

– Если бы все было так просто, – ответил я.

– Ты про что?

– Понятно же, что ты сделаешь сразу, как я уйду. Позвонишь другому головорезу или наемному убийце и попытаешься укокошить семью Опгард до того, как мы передадим документ твоему адвокату. Когда ты сообразишь, что не успеешь, заявишь на нас в полицию за вымогание денег и станешь отрицать подлинность документа, который сам же только что подписал. А также, естественно, станешь отрицать знакомство с любым головорезом.

– Думаешь?

– Да, Виллумсен, думаю. Только если ты не убедишь меня в обратном.

– А если я не смогу?

Я пожал плечами:

– Можно попробовать.

Виллумсен посмотрел на меня.

– Так вот зачем тебе перчатки и купальная шапочка? – (Я не ответил.) – Чтобы не оставить отпечатков пальцев и волос? – продолжил он.

– Не думай об этом, Виллумсен, лучше попытайся найти для нас другой выход.

– Хм, поглядим.

Виллумсен сложил руки на груди в том месте, где из пижамы торчал лес черных волос. В наступившей тишине я слышал гул транспорта на шоссе. Я любил бывать на заправке рано утром, когда с наступлением нового дня наша маленькая деревня просыпалась, а люди занимали свои места в нашем маленьком общественном механизме. Видеть полную картину, воображать невидимую руку, руководившую всей этой деятельностью и благодаря которой все было более-менее в порядке.

Виллумсен закашлялся:

– Я не буду звонить ни головорезу, ни в полицию, ведь нам обоим есть что терять.

– Ты уже все потерял, – сказал я. – А выиграть можешь все. Давай, ты же подержанными автомобилями торгуешь, убеди меня.

– Хм.

В комнате снова стало тихо.

– Виллумсен, у тебя время истекает.

– Доверься мне, – произнес он.

– Ты уже второй раз пытаешься втюхать мне все ту же самую машину с дефектом, – сказал я. – Давай, ты ж моему отцу «кадиллак» втюхал, а с меня и Карла, как мы потом узнали, содрал в два раза больше – в Конгсберге подержанное снаряжение для дайвинга за половину той суммы можно купить.

– Чтобы что-то придумать, мне время нужно, – сказал Виллумсен. – Приходи после обеда.

– Увы, – сказал я. – Вопрос нужно решить до моего ухода и до того, как рассветет настолько, что люди увидят, как я отсюда ухожу. – Я приставил пистолет к его виску. – Виллумсен, мне правда очень хотелось бы, чтобы существовал другой выход. Я ведь не убийца, и ты мне даже в каком-то смысле нравишься. Да, я серьезно. Но тебе придется указать мне выход из сложившейся ситуации, потому что я его не вижу. У тебя десять секунд.

– Это нелепо, – произнес Виллумсен.

– Девять, – сказал я. – Разве это нелепо – дать тебе шанс защитить собственную жизнь, хотя у Шеннон шанса поспорить за собственную не было? Разве это нелепо – забирать последние месяцы твоей жизни, а не годы жизни твоей жены? Восемь.

– Наверное, нет, но…

– Семь.

– Я сдаюсь.