Белые искры снега - Анна Джейн

Может быть, эти странные видения пришли мне от нас зеркальных? Может быть, у тех Насти и Ярослава, которые видны в зеркальной поверхности, все хорошо и есть одно на двоих общее воспоминание о вечере на берегу безмолвного океана. Может быть, у них есть какой-то свой особенный секрет?

Может быть, они уже встречались? По человеческим меркам когда-то давно, а по меркам Вселенной – миг назад?

В себя я пришла только тогда, когда услышала голос мачехи, спокойный, негромкий и уверенный. Каждую букву она произносила четко, но обманчиво плавно. За четкостью скрывалась твердость. За плавностью – хитрость и изворотливость. А за красивым голосом – совсем некрасивые поступки. Или… душа?

– Олеся, зачем ты притащила меня в это ужасное место? – спросила жена моего отца сухо.

По меркам Риты это кафе – отвратительное. Она – ВИП-посетитель только самых дорогих и лучших мест. Голос рыжеволосой сестры в отличие от голоса ее матери был куда более тонким, даже звонким – иногда он казался мне даже писклявым, детским, однако куда более мелодичным и эмоциональным.

– Мам, я показала тебе это место, потому что Паша – его владелец. Должна же ты знать, чем занимается мой парень. – Голос Олеси нервным фальшиво играющим колокольчиком разлетелся по помещению.

Кажется, в туалет эти две зашли не по физиологическим нуждам, а чтобы переговорить о чем-то и поправить макияж. Кокетка Олеся наверняка, как и всегда, носит в своей сумочке целую тонну косметики. Артистичная и смешливая сестричка, с детства видящая себя успешной балериной, насколько я слышала от Юрки, учится в хореографическом училище нашего города.

Ярослав тронул меня за плечо, одними губами спрашивая, кто это. Я ткнула в себя указательным пальцем и после несколько грубоватыми движениями скрестила перед собой руки, показывая, что меня не должны увидеть. Он растерянно пожал плечами. Удивительно, но меня он не выдал. Можно сказать, даже помог – уже во второй раз.

– Если твой Паша – владелец этого заведения не для самого высокого контингента, то я категорически не рекомендую тебе с ним общаться в дальнейшем, – сказала Рита без эмоций, словно читая вслух инструкцию к применению пароварки.

– Мама! – я слышала, как Олеся топнула по полу каблучком. В ее голосе эмоции зашкаливали. – Он владелец не только этого места, но и целой сети кафе и баров!

– Да ты что? – холодно произнесла ее мать. – Какой молодец. Однако он птица не твоего полета. Надеюсь, ты понимаешь это, Олеся.

– Но я его люблю! – возмутилась рыжеволосая девушка за дверью.

– Сейчас ты скажешь ему, что нам с тобой срочно пора уезжать, – продолжала женщина спокойно, словно не расслышав слов младшей дочери. – Я даю тебе возможность не попасть в неприятную ситуацию, когда мне в лицо, доступно и без лишних слов, придется объяснять твоему Паше истинное положение дел.

Для кого-то зять, владеющий несколькими кафе и барами, популярными в городе, был бы настоящим сокровищем, но Рита явно считала такой брак мезальянсом. Я почти видела, как на ее холеном лице с ярко выраженными скулами, искусно подчеркнутыми румянами, появляется едва заметное брезгливое выражение.

– Я даю тебе пять минут, чтобы ты объяснила ему, что нам срочно пора уезжать, – продолжала Рита. – Буду ждать тебя в машине.

– Мама! – возмущению ее младшей дочери в голосе не было предела.

– Я пошла. Отвратительное место.

«Отвратительно. Ты сделала это отвратительно. Как ты выглядишь? Ты отвратительна». – Рита постоянно повторяла это. Я почти отчетливо слышала ее голос из прошлого, когда она обращалась ко мне.

Отвратительно.

Отврат… Я тяжело вздохнула, заставив Ярослава удивленно взглянуть на меня.

Перед тем, как Рита покинула туалет, послышался голос передушенной духами красноволосой женщины, которая так неодобрительно посмотрела на меня и Зарецкого, перед тем, как зайти во вторую туалетную комнату.

– А эти двое что, вместе зашли в одну кабинку?

– Что, простите? – не поняла Рита. Я, про себя всячески обзывая тетку, лезущую не в свои дела, крепко сжала зубы. Зарецкий тоже не выглядел добрым.

– Парень с девушкой здесь стояли. Не видели, кто-нибудь из них уходил?

– Не видела, – холодно отвечала женщине Рита. Я точно знала, что она прикрывает тонкий нос рукой – мачеха ненавидела, когда кто-то чересчур сильно душился, да еще и сладкими ароматами. А если эти духи вдобавок были дешевыми или подделкой, ее и вовсе начинало тошнить.

– Значит, они вместе в одну кабинку все же зашли! – почти торжественно вскричала женщина. – Это молодое поколение развратников!

Ярослав закатил глаза.

– Прелестно, – медленно, с долей отвращения отозвалась Рита. – Олеся, это еще один показатель того, что твой Паша совершенно не подходит тебе. Туалет, знаешь ли, определенный показатель культуры заведения.

И она, почти неслышно ступая, покинула, наконец, это место, дав мне облегченно вздохнуть. Олеся, громко стуча каблучками модных – я уверена! – сапожек, побежала за ней, что-то обиженно лопоча.

– Ага, я знаю, что вас там двое! – заявила в это время женщина, засевшая у нас под дверью, и даже постучала кулаком, громко, как пьяный гном в таверну.

– Трое, – прошипел Ярослав и произнес громко, поняв, что Рита и Олеся ушли: – Уважаемая, хватит меня преследовать. Я, между прочим, еще несовершеннолетний, а вы меня в туалете караулите и пристаете.

– Что-о-о?! – наверное, тетенька чуть не схватилась за сердце. – Что ты несешь, умник? Это я-то к тебе пристаю? Да ты там заперся со своей девицей!

– Я тут один! А вы мне мешаете, – злобно отвечал Зарецкий, изумляя меня все больше и больше. Про розы ему, что ли, рассказать и про то, что наши подарки поменяли? Так сказать, порадовать мальчика. Пусть с другом помирится.

– Один он там. Конечно, один, – не поверила ему тетка, но все же ушла. Мы моментально оказались у общего рукомойника, и не знаю, у кого из нас вид был более ошарашенный – у него или у меня. Дверь хлопнула, и мимо нас прошагала молодая женщина с вертлявым ребенком в голубеньком утепленном комбинезончике годиков четыре от роду. И зачем мама его, интересно, в кафе притащила? Ему уже скоро спать пора, наверное.

– Я даже спрашивать не буду, зачем ты это сделала, – возвращалась к Ярославу его прежняя самоуверенность.

– Х-км, хорошо. Спасибо тебе. – Я умела быть благодарной.

– Не за что, – самодовольства в голосе Зарецкого поубавилось, видимо, он почувствовал себя героем, и ему это льстило.

– Раз ты меня спас, – прокашлявшись, чтобы мой голос не был хриплым от волнения, отвечала я, – то тогда я тебе про розы расскажу и про то, как…

Закончить я не успела, потому как дверь опять распахнулась, и я увидела двух девушек, совсем еще юных, но, кажется, чем-то напугавших Зарецкого. Он, видимо, не совсем понимая, что делает, цепко схватил меня за руку, не позаботившись о том, чтобы мне было не больно, и вновь затащил в туалет – буквально одним рывком. Оказалось, что этот мальчишка сильнее, чем я думала.