Змей и голубка - Шелби Махёрин

Лу закрыла глаза.

Нет.

Раздался страшный крик, и Коко прыгнула на Моргану, метя ей в горло.

Нож вонзился глубоко в нежную плоть Морганы между шеей и плечом. Моргана закричала, пытаясь оттолкнуть Коко, но та только глубже вдавливала лезвие. Она стремилась коснуться крови Морганы губами. Глаза Морганы расширились от понимания – и от страха.

Прошло целое мгновение, прежде чем я осознал, что путы, которые удерживали меня, исчезли, когда Коко атаковала. Я вскочил на ноги и одним прыжком подскочил к Лу.

– Нет! – закричала она, когда я попытался ее поднять. – Помоги Коко! Помоги ей!

«Что бы ни случилось, ты должен вытащить Лу».

– Лу, – процедил я, но мои слова заглушил визгливый крик. Я развернулся и увидел, как Коко упала на пол. И уже не встала.

– Коко! – воскликнула Лу.

И грянул хаос. Ведьмы ринулись вперед, но им навстречу поднялся Ансель – одиночка против сотен. К моему отчаянию, за ним последовал и Бо, но оружие доставать он не стал. Вместо этого он стащил пальто и обувь, безумными глазами оглядывая толпу. А когда увидел полную ведьму из зала, ткнул в нее пальцем и заорал:

– ГРУДАСТАЯ ЛИДДИ!

Ведьма вытаращила глаза, когда Бо стянул еще и штаны и начал петь во все горло:

– БЫЛА НЕ КРАСОТКА ГРУДАСТАЯ ЛИДДИ, НО в МИРЕ НЕ СЫЩЕШЬ СОЧНЕЙ ЕЕ ТИТЕК!

Ведьмы, что стояли ближе всех к нему – среди них были Элинор и Элайна, – застыли как вкопанные. Они так изумились, что на миг позабыли свой гнев, когда Бо стащил через голову рубашку и продолжил петь:

– ЗА НЕЙ МУЖИКИ УВИВАЛИСЬ, ДА ЗРЯ – ПОТУГИ ИХ БЫЛИ ЕЙ ДО ФОНАРЯ!

Моргана оскалилась и кинулась к нему. Из ее плеча хлестала кровь. Она отвлеклась, а только это и было мне нужно. Пока Моргана не успела вскинуть руки, я прыгнул на нее и прижал нож к ее горлу.

– Рид! – Услышать этот голос я ожидал меньше всего. Только он во всем мире мог заставить меня помедлить в этот миг. И я помедлил.

Это был голос Архиепископа.

Моргана попыталась обернуться, но я вдавил лезвие глубже.

– Ну давай, шевельни руками, попробуй.

– Надо было утопить тебя в море, – прорычала она, но руки ее тем не менее застыли.

Медленно и осторожно я обернулся. Темнокожая ведьма вернулась, а рядом с ней в воздухе парил беспомощный Архиепископ. В глазах его плескался страх… И что-то еще. Тревога.

– Рид! – Грудь его тяжело вздымалась. – Не слушай их. Что бы ни случилось, что бы они ни сказали…

Темнокожая ведьма рыкнула, и его слова переросли в крик.

Моя рука скользнула, и Моргана зашипела – по ее горлу потекла кровь. Темнокожая ведьма шагнула ближе.

– Отпусти ее, или он умрет.

– Манон, – взмолилась Лу. – Не надо, пожалуйста…

– Тихо, Лу. – Глаза Манон светились маниакальным безумием, и увещевать ее явно было бесполезно. Архиепископ продолжал кричать. Вены под его кожей почернели, как и ногти, и язык. Я в ужасе уставился на него.

Я не видел движения рук Морганы до тех самых пор, пока она не схватила меня за запястья. Немыслимый жар тут же оплавил мне кожу, и мой нож упал на пол.

Я не успел моргнуть и глазом, а Моргана уже схватила нож и кинулась к Лу.

– НЕТ! – вырвался крик из моего горла – дикий, отчаянный, – но она уже нанесла удар и перерезала Лу горло.

У меня перехватило дыхание. Страшный рев послышался в моих ушах – казалось, я падал в бездонную пропасть. Лу захрипела, задыхаясь, и ее кровь хлынула в чашу. Она стала извиваться на месте, наконец освободившись от уз, которые ее сковывали – все еще сражалась, хоть не могла теперь даже вдохнуть… но в конце концов ее тело застыло без движения. Лишь раз веки Лу дрогнули… И закрылись.

Земля ушла у меня из-под ног. Вдалеке загрохотали крики и шаги, но я их почти не слышал. Даже не видел ничего вокруг. Лишь тьму – горькую пустоту мира, в котором должна была жить Лу и в котором ее больше не стало. Я уставился в этот мрак, желая лишь, чтобы он поглотил меня.

И он поглотил. Я закружился, падая вниз, вниз и вниз в темноту вместе с Лу, и все же… ее не было рядом. Ее больше не было. Осталась лишь пустая оболочка и море крови.

А я… остался один.

И вдруг во тьме вспыхнула одинокая золотая нить. Она протянулась от груди Лу к Архиепископу, пульсируя, словно эхо бьющегося сердца. С каждым новым ударом нить мерцала все слабее. Лишь секунда – и я понял, что это. Я знал это так же, как знал свой собственный голос, свое отражение в зеркале. Нечто знакомое и вместе с тем чуждое. Ожидаемое и неожиданное. Нечто, что всегда было частью меня, но о чем я никогда прежде не подозревал.

В этой тьме внутри меня что-то пробудилось.

Я не колебался. Не размышлял. Лишь быстро выхватил второй кинжал из ножен и кинулся мимо Морганы. Она вскинула руки, с ее пальцев сорвался огонь – но пламени я не почувствовал. Золотой свет окутал мою кожу, защищая меня. Но мысли разбегались. Откуда бы ни взялись силы в моем теле, разум они покинули. Я споткнулся, но золотая нить вела меня за собой. Следуя за ней, я перескочил через алтарь.

Архиепископ широко распахнул глаза, осознав, что я собираюсь сделать. Он издал тихий, умоляющий стон, но поделать ничего не мог – я уже прыгнул на него.

А затем вонзил свой нож ему в сердце.

Жизнь за жизнь. Любовь за любовь.

Все еще изумленный и растерянный, Архиепископ обмяк и упал мне в руки.

Золотая нить исчезла, и мир быстро обрел четкость вновь. Крики стали громче. Я уставился на безжизненное, безвольное тело Архиепископа, но яростный крик Морганы заставил меня обернуться. Пробудил во мне надежду. И при виде того, что мне открылось, к моим глазам подступили слезы облегчения.

Лу все еще была бледна и не двигалась, но рана на ее горле зарастала. Ее грудь вздымалась и опускалась.

Она была жива.

С яростным кличем Моргана снова занесла нож, чтобы вскрыть рану, но вдруг стрела просвистела в воздухе и угодила прямо ей в грудь. Она закричала вновь, обернулась, но я мгновенно узнал синий наконечник.

Шассеры.

Во главе с Жаном-Люком они ворвались на поляну. Их было множество. Ведьмы испуганно закричали и кинулись в разные стороны, но мои братья поджидали их и за деревьями. Они не знали пощады и без колебаний резали и женщин, и детей. Повсюду тела падали в туман и исчезали. От самой земли в ответ поднялся потусторонний вой, и вскоре шассеры тоже стали исчезать.

Ярость исказила черты Жана-Люка. Он схватил новую стрелу и кинулся к храму. Но смотрел он уже не на Моргану, о нет – он смотрел на меня. Слишком поздно я осознал, что все еще сжимаю нож в груди Архиепископа. Я быстро отпустил рукоять, и тело Архиепископа упало на землю вместе с ней, но было поздно.