Народная тайна русской революции. Советы. 1905–1917 гг. - Илья Стрекалов

Свидетельством же «воскрешения» в памяти русского общества Петербургского совета 1905 г. были статьи в прессе, освещавшие процесс по делу Хрусталёва-Носаря в 1916 г. Личность бывшего председателя Петербургского совета рабочих депутатов, ещё 10 лет назад сидевшего на скамье подсудимых по нашумевшему уголовному делу, привлекала внимание общественности. Так, «Лукиан» (С.Б. Любошиц) в статье «Тени былого», опубликованной в «Биржевых ведомостях» в октябре 1915 г., после задержания прибывшего на границу Хрусталёва-Носаря, писал, что Совет рабочих депутатов был «удивительным явлением». Он подчёркивал, что с Советом, созданным явочным порядком и открыто, считались все, вплоть до высших чинов столичной администрации и графа С.Ю. Витте, и в этом смысле ничего преступного или незаконного в деятельности Совета не было. Автор в связи с арестом Носаря писал: «Было бы обидно, если бы Хрусталёва-Носаря сделали ответственным за один из самых бурных моментов освободительного движения». Оценивая так положительно и серьёзно деятельность Совета рабочих депутатов, «Лукиан», таким образом, весьма небрежно отнёсся к личности Носаря, отметив, что его «выкинула история» и задав в конце статьи вопрос: «Кому он нужен?!»[974]

Л. Кин в «Речи» осветил некоторые эпизоды судебного заседания, на котором рассматривалось дело бывшего председателя Совета рабочих депутатов. Хрусталёв-Носарь, по его словам, на вопрос о том, кем он является, отвечал, что он – «лейтенант французской армии, артиллерист и лётчик, ранен в боях на французском фронте»[975]. Подсудимый говорил о том, что приговор, вынесенный ему в 1906 г. по делу Совета, он считает несправедливым, о своей роли «народного вождя» в 1905 г., отметив, что, «если бы генералы, стоящие во главе народа, если бы бюрократы так же честно выполняли свой долг, как я, Россия вышла бы из того тупика, в котором она находится»[976]. Публицист также сообщил, что в защиту Хрусталёва-Носаря выступил В.Л. Бурцев.

Газета «Новое время», назвавшая в 1905 г. Совет рабочих депутатов «правительством Носаря», освещая прошедшее по делу Носаря судебное заседание, задавалась вопросом: «…во что превратился когда-то всемогущий председатель совета рабочих депутатов – в талантливого ли симулянта, или надорванного, затравленного жизнью и средой неудачника и неврастеника?»[977] В заключительном слове, как сообщала газета, Носарь сказал, что защищает так сильно себя потому, что чувствует, что он прав, а если суд отправит его на каторгу, то это будет приговор, вынесенный под чьим-то давлением извне.

Как бы то ни было, суд вынес приговор – 3 года каторжных работ (максимальное наказание, которое можно было дать Хрусталёву-Носарю в его случае), но решил ходатайствовать перед императором о применении указа Правительствующего сената 1913 г. о помиловании. В.Л. Бурцев собирался подать докладную записку министру юстиции о помиловании Носаря, однако в феврале 1917 г. последний написал ему письмо, в котором оценил такое намерение как акт «бесчестия» в отношении себя (поскольку Носарь категорически не считал себя виновным) и решительно порвал всякие отношения с Бурцевым[978]. Поэтому бывший председатель Петербургского совета снова отправился в Дом предварительного заключения, хотя оставаться ему там оставалось совсем недолго – скоро наступила революция.

Итак, с течением Первой мировой войны в Петрограде и ряде других городов страны неоднократно появляются планы и осуществляются реальные попытки создания Совета рабочих депутатов местными революционными организациями, которые находят поддержку у рабочих масс (хотя, конечно, современники неоднозначно воспринимали смелую инициативу). Реализовать планы в силу арестов, проводившихся полицией, не удалось. Однако сама мысль о возрождении Советов, которые во главу своей деятельности ставили установление мира, свержение самодержавия и правительства, созыв Учредительного собрания (или «Советов уполномоченных», самочинных рабочих организаций, отстаивавших интересы рабочих), свидетельствует о том, что народные массы, проявлявшие к таким планам интерес, не удовлетворены внутренней политикой России, требуют признания за ними реального, основанного на принципах выборности права на участие в политической жизни страны в полномасштабном объёме, т. е. народовластия.

Осенью 1916 г. произошло углубление экономического и политического кризиса в России. Созданные в 1914–1915 г. организации помощи фронту, например, Земгор или ЦВПК, реально не оказывали поддержки или оказывали её в недостаточном объёме: транспортная система была расстроена, промышленность не обеспечивала достаточным количеством продукции военных, а внутри страны возрастали налоги, дорогими были предметы первой необходимости. Получает широкое развитие стачечное и забастовочное движение, усиливается революционное подполье. В частности, агент Петроградского охранного отделения «Семёнов» в донесении от 1 ноября 1916 г. отмечал, что стали многолюдными собрания рабочей группы ЦВПК. На них сталкиваются сторонники и противники действий группы. Например, 26 октября был докладчик от рабочей группы, которого слушали представители почти всех фабрик и заводов Петрограда. Он считал, что рабочее движение должно быть организованным, что необходимо создать «группы содействия» рабочей группе ЦВПК легальным образом. Однако были противники такого мнения. В итоге собрание постановило проводить обсуждения с рабочими на заводах о создании массовой организации, не предрешая вопроса о её форме. Свою позицию, как отметил «Семёнов», заняли рабочие Петроградской стороны: они расценивали действия рабочей группы как «оборонческой» организации, т. е. желающей работать на фронт, буржуазию и правительство. Они предложили свой план действий: необходимо образование заводских комитетов «по подбору сверху инициаторами этого дела»; комитеты выбирают (под)районные советы рабочих депутатов, которые образуют «общегородское совещание рабочих депутатов»[979]. В это совещание планировалось провести не только рабочих заводов и фабрик, но и представителей ПК РСДРП, «межрайонцев», Центральной инициативной группы и эсеров – одним словом, представителей столичного социалистического движения. Также проводилась мысль о том, что в создаваемом совещании предварительно должны обсуждаться все будущие массовые выступления. Как показывают дальнейшие агентурные донесения «Семёнова», на предприятиях действительно стали образовываться различные комитеты и коллективы, стала проводиться пропаганда идеи всеобщей забастовки. Вопрос о Советах снова появляется в рабочем движении.