Тэмуджин. Книга 4 - Алексей Гатапов

Джамуха говорил, и у него захватывало дух от того, что исходило из его уст, но он уже не мог остановиться и произносил все, что приходило ему на ум, помня лишь о том, что ему нельзя упускать своего, что он должен так же смело воспользоваться этим решающим мигом, как воспользовался тогда, когда схватился за нож и уничтожил своих дядей. И говорилось ему легко, он без труда находил нужные слова и уже видел по лицам нойонов, как веско и убедительно звучит на этот раз его речь: те сидели, поджав губы, со смирившимися взглядами. Явственно было видно: они теперь поняли, что деваться им некуда, что нужно соглашаться с неизбежным.

Под конец, когда хозяин пригласил всех отведать еды и принять по чаше вина, уже все согласно кивали, смиренно переговариваясь:

– Что ж, видно, другого пути у нас нет.

– Ничего не поделаешь, жизнь сама ведет к этому.

– Да это и лучше, чем все время сидеть одному и прислушиваться, не скачут ли враги, гадать, нападут на меня нынче или на следующий год.

– Татарам и до нас добраться не долго.

– Борджигины просто так не пришли бы сюда…

– Да и какая разница, кто будет ханом?

– Хан он и есть хан.

– Да и Джамуха неплох, – шептались в другом краю юрты. – Если не перечить лишний раз, можно и с ним прожить…

Тохорун, выслушав отрывочные разговоры нойонов, снова взял слово.

– Ну, что мы ответим уважаемому Джамухе-нойону? Согласны мы поднять его на ханский войлок?

От всех сказал одноглазый элджигинский нойон.

– Теперь, когда нам грозят татары и даже борджигины пришли и просятся в ханство, мы не должны оставаться в стороне. Все согласимся и встанем под единое знамя. Тут уж не будем противиться, куда все, туда и мы.

Домой Джамуха ехал довольный. «Первый задел уже есть, – думал он. – Алтан довершит дело с борджигинами, и тут уж, не теряя времени, надо будет поднимать ханское знамя…»

О Тэмуджине он уже не беспокоился, снисходительно думая о нем: «Что ж, присоединится он ко мне со своим тумэном – хорошо. А нет, так пусть откочует куда-нибудь и живет сам по себе. Под моим знаменем уже не меньше пятидесяти тысяч всадников наберется, силы огромные…»

В это же время Алтан разговаривал с борджигинскими нойонами.

Вернувшись от Джамухи и день отлежавшись дома, на следующее утро он отправился за реку, где расположились курени приведенных ими беженцев. На этот раз сопровождали его Хучар и двое нукеров.

Бури Бухэ и Даритая он еще позавчера, возвращаясь от Джамухи, решил с собой не брать. Те напились в гостях дарового вина и пили потом всю обратную дорогу: оказалось, что у Бури Бухэ в переметной суме был припасен большой туес арзы.

Почти у каждого бугра они останавливались побрызгать духам, не помня, что подносили у предыдущего. Увещевания Алтана, чтобы они умерили питие крепкого, не помогали. Хуже того, он едва не пострадал от буйного в пьянстве Бури Бухэ. В одном месте тот, вдруг разъярившись от его укоряющих слов, полез на него в драку. Алтан едва успел пустить коня вскачь и спастись от его медвежьих лап.

Под конец те двое упились так, что вместо слов издавали бессмысленное мычание, уже не осознавая того, что они делают, откуда и куда едут. Вели их коней за недоуздки нукеры. От невыносимого отвращения к ним Алтан ехал далеко впереди, чтобы не видеть и не слышать их.

Приближаясь к куреню, обессилевшие братья стали падать с седел, и если бы не нукеры, пришлось бы им спать в степи, став добычей для кровожадных мошек и комаров.

Не угомонились они и на другой день. Опохмелившись, пришли к Алтану, предлагая продолжить празднество, но он наотрез отказался, заявив:

– Вы как хотите, а я больше пить не буду!

Те ушли недовольные, а он тогда окончательно решил: «Завтра к борджигинам поеду без них; с утра они снова продолжат пить и будут такие же, как сейчас. От них и трезвых-то мало толку, а пьяные и вовсе испортят мне дело».

Они перешли реку вброд и, поднявшись на бугор, увидели бескрайнее скопище куреней, заполнивших все пространство от востока до запада. Курени отстояли друг от друга всего на двести-триста шагов, между ними жиденькими кучками паслись коровы и кобылы.

Отпустив поводья, они порысили к ближним юртам. У крайнего айла трое подростков играли в бабки. Алтан спросил у них:

– Это чей курень?

– Баруласский, – помедлив, негромко ответил ближний.

– А что это вас так мало? – спросил Хучар, с улыбкой глядя на них. – В бабки лучше большой толпой играть.

Он был рад видеть своих борджигинов на Керулене и не прочь поболтать с ними. Однако те не очень охотно вступали в разговор. Тот же парень смерил его неулыбчивым взглядом, сказал:

– Играли бы толпой, если было кому. Татары поубивали наших. Не знаешь разве?

У Хучара стекла с лица улыбка. Он хлестнул коня, догоняя дядю Алтана.

Нойоном у баруласов был молодой, восемнадцатилетний мужчина, отец которого погиб в прошлогодней войне с керуленскими монголами. Застав его спящим, Алтан попросил домочадцев разбудить нойона. Тот вышел, красными от сна глазами глядя на гостей.

– Долго спишь, – усмехнулся Алтан, посиживая на задке арбы. – Время, кажется, не такое, чтобы нежиться в постели.

– У нас тут всю ночь шла суматоха, к утру только успокоились, – сказал тот, скрывая смущение в легкой улыбке.

– А что, пировали вы, что ли?

– Тут не до пира было. Делили места, где кому ставить курени. А у нас ведь без споров да грызни не обходится. Никто не хочет с краю становиться, у каждого род не такой, чтобы на отшибе стоять. Ну, я не стал считаться ни с кем, хотя мои предки сидели повыше многих, поставил свой курень с этого края. Потом дозоры выставляли, у меня все молодые вышли на сопки. А у некоторых и выходить почти что некому…

– Большие дозоры тут ни к чему. Я же вам говорил, здесь вас никто не тронет, бояться нечего.

– Поначалу будто и не собирались, а тут старики шум подняли, да и у меня народ разволновался, мол, как на чужой земле ночевать без караулов, к тому же с краю стоим… Люди что-то пугливы стали в последнее время.

Они прошли в юрту, сели у очага. Жена нойона сноровисто накрыла стол, выставила угощение. Алтан принял чашу крепкого айрага и почувствовал, как свежеет голова, все еще тяжеловатая после выпивки у Джамухи.

Подкрепившись, он попросил хозяина собрать всех нойонов.

– Пусть прибудут одни, без всяких подручных да нукеров, – предупредил он. – Нечего тут толпиться, разговор будет важный.

Нойон с готовностью вышел из юрты, кого-то окликнул. Собрались подростки на конях и, выслушав его, поскакали в разные стороны.

Через короткое время вожди шестнадцати борджигинских родов, подъезжая один за другим, собрались в айле баруласского вождя.