Дикие сердцем - Виктория Клейтон

— Прости, что утомляю тебя, раскрывая свои секреты. Я начала этот разговор, потому что должна выговориться. Только сейчас я поняла, что не желаю снова испытать то, через что когда-то прошла.

— Я не чувствую себя утомленной, наоборот…

— Ты стала мне ближе, чем кто бы то ни было, — сказала Прим сдавленно. — Кажется, я становлюсь слишком сентиментальной.

— Можешь мне довериться. Расскажи, что заставляет тебя копаться в себе?

— Встретив Вера после долгой разлуки, я сразу поняла, что у меня не было ни малейшего шанса. Он никогда бы не полюбил меня. В этот момент я поняла также, что и сама больше не люблю его.

— Он очень изменился с тех пор?

— Нет, он остался почти таким, как прежде, разве что теперь выглядит более мужественным. Вер стал сильнее и крепче, раздался в плечах. Я до сих пор полагаю, что Вер является нашим дорсетским ответом Гарри Гранту[73]. Его характер также не изменился. Изменилась я. Я больше не та романтически настроенная юная школьница. Сейчас я понимаю, кто такой Вер, понимаю, что никогда не смогу предложить ему то, что он ищет в женщине. Он остался романтиком и Дон Кихотом. Он всегда таким был и всегда таким будет. Ему нужна неземная красавица с мечтательным взором, готовая идти за ним на край света. Я стала понимать себя лучше. Я никогда не смогу последовать за ним. Я слишком приземлена, слишком прагматична. Вер желает утонченности, загадочности, неопределенности, страсти. Мне хочется стабильности, уверенности в завтрашнем дне, обеспеченности. Одна из причин, по которой люди влюбляются, — это то, что они видят зеркальное отражение себя в объекте любви. Любовь заставляет людей дышать и мыслить в унисон. Рядом с Вером я чувствую себя громоздкой, неуклюжей и немного смешной. Мы слишком разные. Мы никогда не сможем быть вместе. — Прим замолчала и затянулась сигаретой. «Кажется, у Эдварда появился шанс», — подумала я. Прим выдохнула идеальное кольцо дыма изо рта и стала смотреть, как дым растворяется в воздухе. — Прощай, старая любовь, — помолчав, сказала она.

«Здравствуй, новая любовь!» — сказала я про себя.

На следующий день я, Прим и Бар отправились навестить миссис Рокер. Стоял прекрасный майский день. Грачи громко переговаривались между собой на ветвях деревьев. Разноцветные бабочки порхали вокруг и собирали нектар с цветов вместе с пчелами. Бар помчалась вперед и стала собирать букет. Длинная юбка сковывала ее движения. В конце концов Бар подвернула юбку почти до бедер, обнажив круглые с ямочками колени и очень грязные ступни. Прим была одета в простые бриджи. Вместо привычного джерси сегодня на ней была старая клетчатая рубашка. На мне болтались рабочие джинсы, не очень чистые, зато очень просторные и поэтому удобные.

Мы втроем, должно быть, выглядели довольно странно. И если бы Вер был повнимательней, то, безусловно, заметил бы, как мы несуразно одеты. Он встретился нам на тропинке. Хлоя, которая трусила вслед за ним, с громким лаем бросилась ко мне. Птицы, потревоженные шумом, поднялись в воздух. Хлоя провела ночь в коттедже, рядом со мной, а наутро убежала в Гилдерой Холл. Было очевидно, что ее преданное собачье сердце разрывается надвое.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Прим.

В руке Вер держал книгу и открытый блокнот.

— Исследую типы деревьев для Общества охраны дикой природы. Они должны вскоре приехать. Мне хочется подогреть их аппетит. Я обнаружил несколько дубов, которые имеют явные признаки гибридов.

— Думаю, что все дело в тех двух турецких дубах, которые растут ниже по реке.

Вер в первый раз с интересом взглянул на Бар.

— Ты разбираешься в растениях?

— Немножко, — ответила Бар с напускной скромностью.

Сегодня она была на удивление хороша: ниспадающие выбеленные волосы, румяные щеки и живописный букет в руках. Наклонившись, она погладила собаку, а я стала размышлять о том, кто из нас троих больше всего подходит под описание идеальной женщины, которое дала Прим. Меня пронзила мысль: никто не может сравниться с Бар. Вне всякого сомнения, она была необычной, не похожей на других. Вер смотрел на нее, не отрываясь. В его глазах читалось нечто большее, чем обычный интерес.

— Вы не знакомы? — Прим взяла инициативу в свои руки. — Вер Гилдерой. Барбара Уоткинс.

— Я могу показать вам в лесу множество любопытных растений, — сказала Бар. Ямочки заиграли у нее на щеках.

— Вы можете показать?

Теперь шли по тропинке парами: мы с Прим впереди, позади Бар без умолку тарахтела что-то Веру. Хлоя металась от одной пары к другой. Мы сделали крюк, чтобы полюбоваться на одинокое дерево, которое стояло чуть в стороне. Могучий ствол подпирал пышную зеленую крону.

— Как красиво, не правда ли? — сказала Прим.

— Это дерево посвящено Богине, — пояснила Бар. — Богиня дает нам добрый знак. Она благословляет наш путь.

Вер немало удивился, когда Бар с высоко подобранной юбкой, под которой были видны трусы, начала прыгать вокруг дерева и причитать:

— О великая Богиня, благородная Богиня, окажи нам милость! Одари нас плодородием. Наполни наши закрома зерном, а наши матки семенем…

— Думаю, нам пора идти, — сказала Прим.

До домика Рокеров оставалось совсем немного. Мы оставили Вера одного изучать многообразие лесной жизни.

— Добрый день, миссис Рокер! Это я, мисс Уоткинс, — пропела Бар, когда мы приблизились.

Я услышала плач Титч. Рут открыла дверь. Ее глаза были полны слез.

— Мама плохо себя чувствует.

— Можем мы войти, дорогая? — спросила Прим.

— В доме не убрано, — Рут характерным жестом передернула плечами. — Я вынуждена была ухаживать за мамой ночь напролет, поэтому спала допоздна.

Сказать, что в доме было не убрано, значило не сказать ничего. Одежда и посуда валялись по полу. Титч лежала в кроватке, простыня и одеяльце выбивались сквозь деревянные прутья. Френки и Уилл сидели рядом на разваленном диване и то и дело пинали друг друга ногами. Увидев меня, Френки бросилась навстречу.

— Он настоящая свинья. Я хочу, чтобы Уилла бросили в глубокую яму, как Иосифа[74], и никогда не выпускали оттуда.

— Дети, — сказала нахмурившись Прим, — вы слишком шумите. Мы пришли проведать вашу маму. Ведите себя хорошо и немного помолчите.

Я взяла на руки Титч. Ее лицо было мокрым от слез, к подбородку прилепились засохшие кусочки рвотных масс. Титч уткнулась носом мне в волосы и стала всхлипывать. Прим и Бар последовали за Рут в соседнюю комнату. Я стала ходить по комнате, качая Титч. Френки вцепилась мне в рукав и не отходила ни на шаг. Уилл выковыривал набивку из дивана и подбрасывал ее в воздух.