Любовь и дым - Дженнифер Блейк

— Никто также не будет отрицать и того, что на него тоже было покушение! Может, тот человек и на тебя покушался, а представил все, как будто это Галлант. Ты об этом не думала? Может, вы оба — жертвы!

— Нет, Эрин, я же говорю тебе…

Эрин резко поднялась со стула. У нее покраснел носик и в глазах блестели слезы.

— Не надо мне ничего говорить! Я не хочу слушать! Не хочу, не хочу!..

Рива также поднялась со своего места.

— Я знаю, сразу все принять трудно. Прости, что взвалила тебе на плечи весь этот груз… Давай что-нибудь выпьем и поговорим спокойно…

— С меня на сегодня достаточно разговоров! — С этими словами Эрин взглянула на своего сопровождающего. — Дуг, отвези меня куда-нибудь отсюда…

— Подожди, — сказала Рива, кладя свою руку на плечо дочери. — Не ходи никуда в таком настроении. Я больше ничего не буду тебе говорить.

Но Эрин стряхнула с себя руку матери и выбежала с галереи. Дуг, пожимая плечами и бросая на Риву извиняющиеся взгляды, зашагал вслед за Эрин. Через минуту до Ривы донесся шум взревевшего двигателя машины журналиста. Они уехали.

Рива пришла к себе в комнату. Абрахам принес ей поднос с ужином, но она не могла ничего есть. Спустя еще несколько минут в дверь раздался стук и послышался голос Ноэля. Она не ответила. Даже не шелохнулась. Она сидела в кресле, погруженная в тень, и смотрела невидящим взглядом в стену.

Что она делает? То, что нужно?.. А может, преступление еще более жестокое, чем те, которые совершал Эдисон? Она уничтожает человека. Зачем? Для того, чтобы подбить в душе итоги? Для того, чтобы удержаться на тонком канате формальной справедливости? И вообще, кто она такая, чтобы судить Галланта? Бог?

Но все последние дни самим своим ходом натолкнули ее на эти мысли. Оглашение грехов человека в прессе подобно позорному столбу общественного мнения. Это необходимо сделать, иначе грехи будут сокрыты. Великие грехи. Для таких людей, как Эдисон, подобные маневры не составляют большого труда. Они умеют манипулировать фактами и законами и обращать все к своей выгоде, черное делать белоснежно-белым. Свет общественного презрения должен всегда бить в лицо таким, как он. Чтобы они больше не могли спрятать свое мерзкое нутро.

Но все равно… правильно ли это? Справедливо ли?

Правосудие или месть? Что она преследует? Знает ли она себя по-настоящему? Где заканчивается месть и начинается правосудие?

Может, Маргарет была права? Может, стоило ограничиться разговором с Эрин? Этого достаточно для того, чтобы ее отношения с Джошем прекратились как отношения между влюбленными. Может, ей стоило на этом остановиться и надеяться на то, что Эдисон тоже проявит благородство? Теперь, когда уже многие знали о нем, он, конечно, не решился бы привести в исполнение свои угрозы.

Покой… Что это такое? Бывает ли такое?

Утро вошло в комнату яркими солнечными лучами, проникшими сквозь кружевные занавески. Рива поднялась с кресла и скинула одежду прошедшего дня. Она приняла душ и надела платье из тончайшего турецкого шелка, затем сделала макияж и надела жемчуга. Знаменитые жемчуга Столетов, делавшие ее неотразимой, элегантной и вообще дамой с классически безупречным вкусом. Ее внешний вид придавал уверенности душе. Уверенность сегодня ей была нужна как никогда.

Рива пила кофе — единственное, что могла принимать утром на завтрак, — когда услышала шум мотора первой машины у дома. Она запустила вчера этот процесс и знала, что его течение уже неизбежно. Рива выглянула в окно, увидела людей в шортах и разноцветных рубахах навыпуск, которые тащили на плечах видеокамеры, прочее кинооборудование, увидела с иголочки одетых телеведущих, уже взявших в руки микрофоны и выбрав нужную позицию и готовых начать свои репортажи.

К половине десятого — за час до объявленного начала пресс-конференции — окрестности дома уже были полны автомобилями, а лужайка под деревьями похожа на съемочную площадку — по ней в разные стороны тянулись многочисленные кабели, тут и там были расставлены ящики и чехлы от камер. Шум стоял невообразимый. Для того чтобы поддерживать хоть видимость порядка, Абрахам стал носить на галерею кофе и бисквиты. Эрин вышла помочь ему с этим, вынося с кухни свежие скатерти и чашки с дымящимся напитком. Маргарет все еще сидела в своей комнате. Констанция вовремя скрылась, чтобы не показываться с детьми перед камерами. Ботинки и Джордж управляли расположением все подъезжавших машин, наорались до хрипоты, сгоняя журналистов с цветочных клумб и из-под низко нависавших ветвей знаменитых ценных деревьев. Ноэль стоял в холле и следил за тем, чтобы никто не вошел в дом до назначенного времени. Он пропустит их в девять сорок пять, и ни секундой раньше. Он не хотел, чтобы его дом превращался в гудящий муравейник.

Рива была готова. Или, по крайней мере, она надеялась, что готова. В животе посасывало от волнения, а горло пересохло настолько, что она была уверена, что не сможет произнести ни звука. Слова мешались в ее голове при малейшей попытке представить хотя бы начало своей речи перед журналистами. Она знала, что главное — это начать. Дальше все польется звенящим ручьем. Главное — начать, но она не была уверена, что ей это удастся.

Абрахам покинул галерею, чтобы принести хозяйке дома еще кофе и уговорить ее съесть хотя бы один бисквит. Он сообщил, что журналисты измочаливают себя слухами о предстоящем мощном разоблачении демократического кандидата Галланта. Они пристают к нему и просят спросить у нее, так ли это. Что им ответить?

— Ничего не говори, — распорядилась она.

Абрахам понимающе кивнул и вышел.

За двадцать минут до начала Рива покинула свою комнату. Она пошла навстречу неизбежному вдоль холла. Ее лицо было спокойно, дыхание ровным. Она шла медленным, твердым шагом и старалась ни о чем в те минуты не думать.

Когда она спустилась по лестнице вниз, открылась дверь заднего крыльца дома. В холл вошел мужчина. Ее рука замерла на перилах, когда он поднял на нее свои глаза. Криво ухмыльнувшись, он удовлетворенно произнес:

— Сюрприз!

Это был Эдисон.

Рива стояла абсолютно спокойно.

— Что ты здесь делаешь? — сдавленно спросила она.

— А разве здесь не прием? — насмешливо ответил он. — Только не говори, что меня не приглашали. Полагаю, что я здесь почетный гость.

— Как ты… — начала она и остановилась, когда он прервал ее.

— Связи, детка. Что же это за политик, у которого нет связей?

— Мафия, — скорбно заявила Рива.

— Скажем, друзья в интересных местах, если и не высоких.

В этот момент открылась дверь на другом конце длинного холла. Вошел Ноэль и остановился, увидев Риву с Эдисоном. Пауза длилась всего секунды, затем он закрыл за собой дверь и уставился на Риву и Эдисона.