Возвращение Борна - Роберт Ладлэм

— Я знаю, какими скрытными были мы, Аннака, но ведь оказалось, что это была только иллюзия, не так ли.

Их взгляды встретились в зеркале заднего вида.

— Я рассказывала ему не все. — Как странно было общаться с ним, глядя друг на друга в зеркало! — Кое-что я оставляла при себе.

Губы Хана скривились в презрительной усмешке.

— Так я тебе и поверил!

— Верь чему хочешь, — равнодушным тоном произнесла она. — Ты всегда так делал.

Он встряхнул ее еще раз.

— Что ты имеешь в виду?

Аннака сделала судорожный вдох и прикусила нижнюю губу.

— Я не осознавала всей глубины своей ненависти к отцу до тех пор, пока не сошлась с тобой. — Хан немного отпустил ее горло, и женщина конвульсивно сглотнула. — Но ты с твоей непримиримой враждебностью по отношению к твоему собственному отцу научил меня выжидать своего часа и наслаждаться мыслью о неминуемой расплате. И ты прав: когда отца застрелили, мне было жаль, что это сделала не я.

Хотя Хан не показал этого, слова Аннаки глубоко потрясли его. До этого момента он даже не подозревал, насколько сильно открылся перед ней. Он испытывал стыд и обиду из-за того, что ей удалось проникнуть в его душу так глубоко, а он этого даже не заметил.

— Мы были вместе в течение целого года, — проговорил Хан. — Для людей вроде нас это целая вечность.

— Тринадцать месяцев, двадцать один день и шесть часов, — уточнила Аннака. — Я как сейчас помню тот день, когда ушла от тебя. Ушла потому, что поняла: я не могу контролировать тебя так, как этого требовал от меня Степан.

— Почему же? — Голос Хана звучал обыденно, но ответа он ждал с огромным нетерпением.

Женщина снова посмотрела на него в зеркало и уже не отводила взгляд.

— Потому что когда я была с тобой, то не могла контролировать даже себя, — сказала она.

Говорит ли она правду или снова играет с ним? До того момента, пока в его жизни снова не появился Джейсон Борн, у Хана никогда не возникало сомнений ни по какому поводу, теперь же он не мог ответить на этот вопрос. И вновь он испытал стыд, обиду и даже страх, но на сей раз — из-за того, что хваленая наблюдательность и инстинкты подвели его. Несмотря на все его усилия, мешали эмоции, заволакивая мозг ядовитой дымкой, затуманивая сознание, не позволяя выносить трезвые суждения, парализуя волю. Он почувствовал, как внутри его поднимается желание. Он хотел эту женщину сильнее, чем когда-либо раньше. Это желание было столь непреодолимым, что, не удержавшись, Хан прижался губами к нежной коже на ее шее.

Именно это помешало ему заметить тень, упавшую на них обоих, движение, которое тем не менее успела заметить Аннака, скосив глаза влево. В следующий момент громадный американец рывком распахнул заднюю дверь машины, и на затылок Хана обрушился сокрушительный удар рукоятки пистолета. Его руки отпустили шею Аннаки и безвольно упали, а сам он, потеряв сознание, откинулся на спинку сиденья.

— Хэлло, мисс Вадас, — сказал гигант-американец на довольно чистом, хотя и с акцентом, венгерском языке. Он улыбнулся и сунул ее пистолет себе в карман. — Моя фамилия — Макколл, но я буду крайне обязан, если вы станете называть меня просто Кевин.

* * *

Зине снилось оранжевое небо, под которым современная чеченская орда, размахивая бесчисленными NX-20, спускается с Кавказских гор на русские степи, чтобы обрушить на головы врагов страшную месть. Впечатление от эксперимента, проведенного Спалко, оказалось столь сильным, что время для нее словно обратилось вспять. Она вернулась на много лет назад и вновь оказалась маленькой девочкой. Она находилась в их жалкой комнате на пятом этаже изуродованной осколками пятиэтажки, и мать, глядя на нее запавшими глазами, говорила: «Я не могу подняться. Даже из-за воды. Я больше не могу...»

Но что-то должно было произойти. В свои пятнадцать она тогда была самой старшей из четверых детей.

Когда пришел отчим матери, он взял с собой только ее брата Канти — старшего из мальчиков в их роду. Других, включая его собственных детей, русские либо убили, либо выслали в страшные лагеря Побединское и Красная Турбина.

После этого Зина взяла на себя все обязанности, которые выполняла раньше мать: убирала, приносила воду, добывала еду. Но по ночам, несмотря на чудовищную усталость, сон бежал от нее, а перед глазами вставало заплаканное лицо Канти, страх, терзавший его оттого, что он покидает семью, оставляет все, что было ему знакомо.

Не реже трех раз в неделю Зина сбегала из дома и пробиралась по земле, напичканной неразорвавшимися фугасами, только для того, чтобы увидеть Канти, поцеловать его бледные щечки и рассказать последние домашние новости. Но однажды, преодолев привычный путь, она нашла дедушку мертвым, а брат бесследно исчез. Выяснилось, что на днях российский спецназ провел здесь зачистку, в ходе которой дедушка Зины был убит, а Канти — схвачен и отправлен в Красную Турбину.

В течение следующих шести месяцев она делала все, чтобы отыскать хоть какие-то следы Канти, но тогда Зина была еще молода и неопытна в подобных делах. Кроме того, за душой у нее не было ни гроша, а без денег с ней никто не хотел разговаривать. Через три года, когда мать уже умерла, а сестер забрали в интернаты, Зина присоединилась к боевикам. Ей пришлось нелегко: приходилось сносить назойливые приставания мужчин, быть покорной и услужливой, искать в себе необходимые для подобной жизни качества, о существовании которых она раньше не подозревала, и терпеливо культивировать их. Но она всегда была на редкость умна, и это помогло ей быстро усвоить, что внешняя привлекательность является ее главным оружием. Все это стало плацдармом, на котором Зина освоила искусство борьбы за власть.

Если мужчины прокладывали себе дорогу наверх с помощью агрессии, расталкивая друг друга локтями, то Зина добивалась этого за счет природного ума и женских чар. Она меняла любовников, каждый раз сходясь со все более влиятельными командирами, и вот спустя год настал час, которого она ждала с таким нетерпением: ей удалось уговорить своего очередного мужчину устроить ночной налет на Красную Турбину.

Собственно говоря, это было единственное, для чего она примкнула к мятежным чеченцам, прошла через все круги ада, и все же она испытывала непреодолимый страх перед тем, что могло ей открыться в ходе этого ночного рейда. Однако в результате ей не открылось ровным счетом ничего. Зина не смогла обнаружить никаких следов брата. Казалось, что Канти просто никогда не существовал...

Зина вскрикнула и проснулась. Она села, оглянулась вокруг и вспомнила, что находится в самолете Спалко, который держит курс на Исландию. Перед ее глазами все еще стояло заплаканное личико Канти, она словно наяву ощущала едкий запах щелока, исходивший из ям, в которые сваливали трупы чеченцев, казненных в Красной Турбине.

Зина опустила голову на грудь. Она страдала от неопределенности. Знай она наверняка, что брата нет в живых, ее не глодало бы навязчивое чувство вины. Но если благодаря какому-то случаю — или чуду — он все еще жив, она никогда не узнает об этом, не сможет отыскать его и спасти от ужасов российского террора.