Книги онлайн и без регистрации » Детективы » Глубокие раны - Неле Нойхаус

Глубокие раны - Неле Нойхаус

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Перейти на страницу:

Рыжеволосая решительным шагом шла прямо к ней. И хотя страх, как ледяная вода, бежал по ее жилам, Ютта Кальтензее постаралась придать своему лицу совершенно спокойное выражение. У нее был иммунитет, и ее нельзя было так просто арестовать.

В подвальном помещении стоял запах сырости и запустения. Боденштайн нащупал переключатель и ощутил глубокое облегчение, когда в мерцающем свете неоновых ламп увидел Томаса Риттера, закованного в наручники и лежащего на измазанном пятнами краски металлическом столе.

Входную дверь в Доме искусств на Рёмерберг после повторного звонка полиции открыла молодая японка. Она была творческим работником из группы, поддерживаемой фондом Ойгена Кальтензее, и уже полгода жила и работала в Доме искусств. Смущенно и безмолвно она наблюдала за тем, как Боденштайн, Бенке, Генри Эмери и четверо сотрудников полиции Франкфурта прошли мимо нее и устремились к двери подвала.

— Здравствуйте, господин доктор Риттер, — сказал Боденштайн и подошел к столу.

Прошла пара секунд, прежде чем его мозг принял то, что уже увидели глаза. Томас Риттер лежал с широко открытыми глазами без признаков жизни. Ему ввели в сонную артерию канюлю, и его сердце с каждым ударом выкачивало кровь из его тела в ведро, которое стояло под столом. Боденштайн скорчил гримасу и с отвращением отвернулся. С него было довольно смерти, крови и убийств. Он бесконечно устал от того, что постоянно отставал от преступника на полшага и всякий раз не успевал предотвратить преступление! Почему Риттер не внял их предупреждениям? Как мог он так легкомысленно отнестись к угрозам семьи Кальтензее? Для Боденштайна было непостижимо, что желание смерти могло быть сильнее, чем любой разум. Если бы Томас Риттер держался в стороне от этой злосчастной биографии и от дневников, то через пару месяцев он стал бы отцом и впереди его ждала бы долгая счастливая жизнь.

Мысли Боденштайна прервал звонок мобильного телефона.

— «Мерседес» класса М также покинул Добу, — сообщил Остерманн. — Но я все еще не могу дозвониться до Пии.

— Проклятье!

Редко в своей жизни Оливер чувствовал себя настолько скверно. Он действительно все сделал не так, как нужно. Если бы он только запретил Пие совершать эту поездку в Польшу! Николя была права: ее не касалось то, что произошло там шестьдесят лет тому назад. Ее задачей является расследование убийств, не более того.

— Что с Риттером? — спросил Остерманн. — Вы его нашли?

— Да. Он мертв.

— Черт возьми! Его жена сидит внизу и не хочет уходить, пока не поговорит с вами или с Пией.

Боденштайн посмотрел на труп и на ведро с вытекшей кровью. Его желудок сжался в узел. Что, если с Пией что-то случится? Он гнал от себя эти мысли.

— Попробуйте еще раз позвонить Пие и на мобильник Хеннинга Кирххофа, — сказал он Остерманну и закончил разговор.

— Могу я уйти? — спросил Генри Эмери.

— Нет. — Боденштайн не удостоил мужчину взглядом. — Пока вы находитесь под подозрением в убийстве.

Не обращая внимания на протесты Эмери, он вышел из подвала. Что случилось в Польше? Почему обе машины ехали назад? Почему, черт возьми, Пия не звонит, как обещала? Боль стянула его голову металлическим обручем, во рту был неприятный вкус. Все это напомнило Оливеру о том, что он сегодня еще ничего не ел, но пил слишком много кофе. Он глубоко вздохнул, когда вышел на Рёмерберг. Вся ситуация вышла из-под контроля. Боденштайн мечтал о долгой прогулке в одиночестве, чтобы иметь возможность упорядочить кружащиеся в голове мысли. Вместо этого он должен был найти нужные слова для Марлен Риттер, чтобы сообщить ей о том, что они нашли труп ее мужа.

Когда Пия пришла в себя, у нее болело горло, и она не могла глотать. Она открыла глаза и увидела в сумеречном свете, что все еще находится в подвале. Уголками глаз Кирххоф уловила какое-то движение позади себя. Она услышала напряженное дыхание, и мгновенно к ней вернулись воспоминания. Аня Моорманн, пистолет, выстрел, после которою пуля попала Августе Новак в грудь… Сколько времени она была без сознания? У нее застыла в жилах кровь, когда она услышала щелчок позади себя, который очень походил на звук, возникающий при снятии пистолета с предохранителя. Пия хотела закричать, но из горла вырвалось лишь хриплое клокотание. Все ее существо сковала судорога, и она закрыла глаза. Что будет, если пуля пробьет кости черепа? Почувствует она это? Будет ли испытывать боль? Будет ли…

— Пия!

Кто-то схватил ее за плечо. Она открыла глаза. Волна облегчения прошла по ее телу, когда Пия увидела лицо своего бывшего мужа. Она закашлялась и схватилась за горло.

— Как… что… — прохрипела она с недоумением.

Хеннинг был смертельно бледен. К ее удивлению, он зарыдал и крепко обнял ее.

— Я так боялся за тебя, — пробормотал он, уткнувшись в ее волосы. — О господи, у тебя кровь на голове…

Пия дрожала всем телом, у нее болело горло, но сознание того, что в последнюю секунду смерть отступила, переполняло ее почти истерическим чувством счастья. Потом она вспомнила об Эларде Кальтензее и Августе Новак, высвободилась из объятий Хеннинга и поднялась с помутненным сознанием. Кальтензее сидел в песке среди костей своих расстрелянных предков и обнимал мать. Слезы бежали по его лицу.

— Мама, — шептал он. — Мама, ты не можешь сейчас умереть… пожалуйста!

— Где Аня Моорманн? — прошептала Пия хриплым голосом. — И тот парень, которого я ранила?

— Он лежит там, — ответил Хеннинг. — Я ударил его настольной лампой, когда он хотел выстрелить в тебя. А женщина исчезла.

— Где Мирьям? — Пия обернулась и увидела расширенные от страха глаза подруги.

— У меня все в порядке, — прошептала та. — Но мы должны вызвать «Скорую помощь» для фрау Новак.

На четвереньках Пия поползла к Августе и ее сыну. Здесь уже не помог бы никакой врач. Августа Новак умирала. Узкая струйка крови стекала у нее из уголка рта. Глаза были закрыты, но она еще дышала.

— Фрау Новак, — голос Пии звучал все еще хрипло, — вы слышите меня?

Августа открыла глаза. Ее взгляд был на удивление ясным, рука искала руку сына, которого она много лет назад потеряла именно на этом месте. Элард Кальтензее взял ее руку, она глубоко вздохнула. Более чем через шестьдесят лет круг замкнулся.

— Хайни?

— Я здесь, мама, — сказал Элард, с трудом сдерживая себя. — Я с тобой. Ты поправишься. Все будет хорошо.

— Нет, мой мальчик, — пробормотала она и улыбнулась. — Я умираю… Но… ты не должен… плакать, Хайни. Ты слышишь? Не должен плакать. Все… хорошо. Я… у него… у моего… Эларда.

Элард Кальтензее погладил лицо своей матери.

— Позаботься… позаботься о Маркусе… — прошептала она и закашлялась. Кровавая пена выступила у нее на губах, ее взгляд затуманился. — Мой дорогой мальчик.

Она еще раз вздохнула, потом застонала, и ее голова отклонилась в сторону.

1 ... 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?