Повод для паники - Роман Глушков

Я не мог хладнокровно взирать на это.

– Знаю, что ты меня слышишь, Ахиллес, – проговорил я в трофейный шлем. Пикр на нем не погас, а значит, по всем признакам, связь с Пирамидой еще была. – Твои люди нуждаются в помощи. Срочно вышли сюда бригаду хилеров, иначе многие здесь долго не протянут. Понял меня или нет?

Ответа не последовало. Я повторил просьбу, но с тем же результатом. Выругавшись, я вытащил из отсека «форсбоди» мини-аптечку и бросил ее фиаскеру, корчившемуся в муках неподалеку от меня. На ноги, конечно, это его не поставит, но какое-то время продержаться даст.

Было бы справедливо, чтобы все члены моей команды поступили по примеру капитана, но такое благородство могли себе позволить лишь Голодная Панда и Висельник. Крюка, Кашалота и Билли Кида потрепало в передряге, причем состояние последнего вызывало серьезное опасение. Он сидел, привалившись к стене, и отплевывался кровью, а Голодная Панда хлопотала возле него с аптечкой.

А вот Флибустьеру помощь хилеров уже не требовалась. Он лежал лицом вниз на разбитом в крошево бетоне и не шевелился. Я перевернул его на спину и первым делом взглянул на наручную панель его «форсбоди». Сенсоры физического состояния все как один светились красным. Похоже, полученная из стифферов чрезмерная доза нервно-паралитического излучения остановила дыхание моего бойца.

Жаль Флибустьера. Раньше я не был с ним знаком и за то короткое время, что довелось нам отыграть вместе под гербом маршалов, так почти ничего об этом реалере и не узнал. Кроме одного: вояка он был хороший.

Я забрал уже не нужную Флибустьеру аптечку и отдал ее еще одному пострадавшему фиаскеру. На мое удивление, тот не стал пользоваться ею, хотя и был ранен в ногу, а отполз к одному из своих товарищей, который чувствовал себя совсем плохо, и передал аптечку ему. Пришлось признать, что не такие уж фиаскеры и беспринципные люди: кое-что человеческое имелось и у них…

– Вообще-то, круто было, – приблизившись ко мне, подытожил Висельник, но радость победы в его голосе отсутствовала. По унылой физиономии Висельника можно было судить, что на душе у него так же муторно, как и у меня. – Только… глупо все это… Ради чего? Правильная, конечно, команда – маршалы, но… не нравятся мне такие игры. Ты извини, капитан, но воевать с сопляками, пусть даже крутыми, я не хочу. По-другому надо с ними как-то…

– Ты – доброволец, – напомнил я ему. – Держать тебя здесь я не имею права. Можешь сдать оружие прямо сейчас.

Висельник поморщился, но ничего не ответил, отошел к Крюку и Кашалоту, расстегнувшим доспехи и занятым обработкой своих ран.

Немного пришел в себя Билли Кид, которому, как выяснилось, не повезло подлезть под выстрел из «громовержца». Я впервые наблюдал подобную травму, поскольку на турнирах стрельба из электрического оружия зарядами такой мощности запрещалась категорически. Вдобавок к тяжелому шоку боец получил сильный ожог лица и шеи, поскольку забрало на шлеме не спасало от ударов молнии. Аптечка дала Билли Киду лишь временное облегчение, и нам было необходимо срочно доставить его к хилеру. Кажется, Кашалот знал, где поблизости можно отыскать кое-кого из этих чудаков, чьи человеколюбивые принципы не переменил даже всемирный кризис.

Голодная Панда помогла мне жестко зафиксировать все сочленения на доспехах Билли Кида, тем самым обратив его «форсбоди» в носилки. Но не успели мы с Висельником приступить к транспортировке раненого, как Крюк встревоженно окликнул меня:

– Эй, капитан, и какие теперь будут приказы?

Я обернулся, недоумевая, что за приказы он от меня требует, но переспрашивать не пришлось. Пока я возился с доспехами пострадавшего, ситуация успела перемениться. И, к сожалению, не в нашу пользу.

К нам приближались не фиаскеры, а кое-кто посерьезнее. Свет уличных лайтеров, уцелевших после стычки, отражался от меркуриевых доспехов этих людей, отчего издали казалось, что на нас надвигаются не реалеры, а текучая масса расплавленного серебра. Металла по нулевому ярусу текло много – даже очень много, – но вот назвать этот металл благородным язык не поворачивался.

Приказывать можно было все, что угодно: и атаковать, и уносить ноги. Результат в обоих случаях был бы один – нас просто зажали бы в узком каньоне улицы и перебили за пару минут. Один погибший, трое раненых и лишь трое боеспособных – такой была в данный момент моя команда. Безусловно, мне приходилось проводить турнирные баталии при явном количественном перевесе противника и даже изредка в них побеждать. Но только не на полигоне «Большой Каньон», где бои велись по жестким правилам открытой арены. А тем более не доводилось побеждать в боях, где арбитр нагло подсуживал команде соперников; я вообще не припоминал столь откровенной дискриминации на играх.

Наверняка нападение фиаскеров было организовано Ахиллесом с одной целью: выгнать нас на безлюдный нулевой ярус и как следует измотать перед атакой основной команды. А потом уничтожить. Что ж, задумка удалась. Кроме последнего пункта, выполнение которого было лишь вопросом времени.

Держа оружие наготове, «Всадники» окружали нас неторопливо, откровенно наслаждаясь моментом поражения своего извечного врага – капитана Гроулера. Главный триумфатор тоже присутствовал здесь. Ахиллес двигался впереди своего многочисленного воинства и посматривал на нашу потрепанную команду точь-в-точь таким же взглядом, каким семь лет назад – во времена, когда в мире реал-технофайтинга безраздельно властвовал «Молот Тора», – я сам глядел на «Всадников Апокалипсиса», хронических неудачников той славной поры. Сполна воздалось мне за прошлую гордыню. А также за прочие грехи, включая, разумеется, убийство учителя Ахиллеса – капитана Спайдермена. Возмездие наконец-то настигло Гроулера, решившего было, что он так и доживет до старости безнаказанным. Теперь, похоже, не доживет и до сегодняшнего вечера…

На голове Блондина даже не было шлема. Но не потому, что Ахиллес исполнился чрезмерной самоуверенности, хотя именно так оно и выглядело. Самоуверенность наблюдалась в походке и жестах капитана «Всадников», но только не во взгляде – пристальном и настороженном. Глаза выдавали истинное состояние Ахиллеса и его тактическую уловку, весьма рискованную, надо заметить.

Непокрытая голова врага провоцировала меня на выстрел и начало очередной бессмысленной бойни. Вряд ли, конечно, мне дали бы совершить этот соблазнительный выстрел – да еще какой соблазнительный! – но тем не менее по какой-то причине Блондин не желал выступать зачинщиком неминуемой схватки. Что это: сохранившееся в нем турнирное благородство или боязнь первому поднять руку на маршала? Опять попахивало политикой: маршалы-самозванцы учинили геноцид мирным фиаскерам, а когда хорошие парни, верноподданные новой власти, захотели остановить кровопролитие, безумцы с маршальскими гербами накинулись и на них. Поэтому бешеных псов пришлось пристрелить…

Рано радуешься, молодой человек: тебе больше вовек не узреть мое бешенство. Достаточно Гроулер пролил на сегодня крови, да и несолидно старому турнирному волку поддаваться на столь явную провокацию.

– Стоим, не дергаемся, – распорядился я вполголоса для Панды и остальных бойцов, уже вскинувших оружие и начавших разбирать цели. Я был уверен в своей поредевшей команде: ребята опытные, огонь без приказа не откроют. – Подохнуть мы всегда успеем. Попробуем начать не с пушек, а с дипломатии…