Демонические игры - Данияр Сугралинов

– Подлец! Хокс, как ты мог?

– Предатель! Мерзавец! – поэт толкнул Хокса в грудь. – Где на лице стыда румянец?

Портной не умел лицемерить. Поняв, что его вычислили, он заканючил:

– А что я мог сделать? Клан Маркуса – мой главный заказчик! А за содействие они обещали не убивать и дотянуть до топа!

– У них самих человек сто, балда! – проворчал Хеллфиш. – Не дали бы они тебе залезть в лучшие 10%! Ну-ка, что у тебя там?

Хокс крутил в руках свой ржавый режик. Снайпер вырвал его и присмотрелся.

– А ножик-то непростой! То-то я думаю, чего он, дурачок, тебя зарезать пытался, Скиф! Гляди!

Едкий резак помутнения

Редкий кинжал.

Урон: 1-2.

С крайне низкой вероятностью каждый удар, нанесенный этим ножом, может вызвать у жертвы приступ умопомрачения, и та примет врагов за друзей, а друзей за врагов.

+1 к ловкости.

+1% к шансу нанести мгновенный смертельный урон.

Внимание! Не наносит урона демонам.

Только для события «Демонические игры»!

Цена продажи: 75 демонических золотых монет.

Шанс потерять после смерти снижен на 50%.

Хеллфиш спрятал нож у себя, но я требовательно протянул руку:

– Отдай.

– Не веришь мне?

– Ну попробуй, объясни, зачем он тебе. Мне он точно не нужен, я справлюсь с любым и без него. Против мобов он не работает, так что я могу подумать?

Оборотень молча буравил меня взглядом. Я напрягся, но он вернул нож, тут же отправившийся в инвентарь.

Обстановку разрядил Кетцаль:

– Вот умора была бы! – Титан расхохотался. Он бил себя по колену, согнувшись. – А-ха-ха! Всей толпой били – выжил! Ха-ха! В Провал скидывали – выжил! Ха-ха! Опять скинули каменной статуей – выжил! Ха-ха! Бессчетное количество раз почти убивали, но все время ускользал! И сдох бы от удара ржавым ножом портного 1-го уровня! Ха-ха-ха! Великая «угроза» A-класса! 101-й уровень! И откинул бы копыта… А-ха-ха!

У титана началась истерика, он не мог остановиться.

– Везучий сукин сын! – воскликнул Хеллфиш, тоже не в силах сдержать смех. – Сколько у тебя там удачи, сынок?

Слушая их, засмеялись и остальные. Даже Мейстер развеселился, и все наперебой начали вспоминать мое вроде бы постоянно случайное, но какое-то уж слишком стабильное везение. Случайностям находилось рациональное объяснение, но в сумме ничто, кроме удачи, так помочь не могло!

Увлекшись, я чуть не упустил момент, как Джокер исподтишка принялся убивать Хокса. Сначала я обратил внимание, что портной неестественно подергивается, потом увидел, как сливается его шкала жизни, и бросился отбивать Хокса.

– Стоп! Не убивать!

– Почему? – раздавались разъяренные голоса. Линчевателей оказалось несколько, включая Цветика. – Он гад! Мерзавец!

Кетцаль, Хеллфиш и Кара, привычные к дисциплине, помогли мне оградить предателя, сжавшегося в комок на полу.

– Хокс будет наказан! – объявил я. – Но сначала мне нужно кое-что проверить.

Подняв портного за ворот, я потащил его наружу. Жизни в нем оставалось меньше четверти. Остальные ломанулись за мной. Дестини гордо вышагивала рядом.

Мы вышли из данжа. Я покрутил головой:

– Деспот!

Из тени проявился демон-соратник и, громыхая костяными наростами по скале, приблизился ко мне. Толпа отпрянула за порог. Тем, кто увидел Деспота впервые, было что обсудить, но, не обращая внимания на их риторические вопросы, я обратился к демону:

– Скажи, рогатый, кто мне этот смертный?

– Пф-ф… – фыркнул демон. – Враг. Отдаешь его мне?

– Забирай! – Я толкнул Хокса к нему.

Подкинув портного, Деспот задрал голову и распахнул пасть. Тело гнома начало обугливаться, еще не опустившись. Щелкнув челюстями, демон перекусил Хокса, похрустел суставами и заглотил. Сквозь его костяные наросты было видно, как тает плоть внутри.

Народ позади заволновался, раздались вскрики омерзения. Зрелище было отвратительное. Дестини вцепилась мне в руку, впилась ногтями и завороженно смотрела, как демон облизывается и выдыхает пламя.

Я качнул головой на девушку:

– Как насчет нее, соратник?

– Эльфийка? Тоже враг, – пыхнул пламенем Деспот, Дестини отшатнулась. – Но бывший. Сейчас считает себя твоим союзником, только готова предать, если представится возможность.

– Он же демон, морочит тебе голову! – яростно зашептала Дестини. – Не верь ему, Скиф!

– Поправка… – продолжил Деспот. – В душе эльфийки что-то происходит, что-то меняется. Старые ценности переосмысливаются, но к чему это приведет, не скажу. Много мути, пусть осядет, тогда и будет видно.

Вперед выдвинулся Мейстер и отчаянно закричал:

– Меня проверяй! Мне скрывать нечего!

– Не враг, – досадливо сообщил демон. – А жаль. Но и не друг. У гнома-старикашки к тебе определенно интерес. Денежный.

– А я? – поинтересовалась скульпторша Ана.

– Ты, смертная, сама по себе. Но соратника моего не предашь, даже если это будет в твоих интересах. Идейная!

Ох, далеко не все решились на проверку. Многие вернулись внутрь, стоило Мейстеру вызваться на тестирование лояльности. Сложно было их не понять. Я уже не тот наивный школьник из песочницы, а потому уверен, что кто-то стал моим союзником не по своей воле, а от безысходности.

– Сразу говорю, парень, ты мне не нравишься, – проворчал Хеллфиш, когда Деспот оценивал и его.

– Перекидыш не врет, он тебя недолюбливает, – подтвердил демон. – Но и врагом не считает.

– Кетцаль? – Я указал на титана, и тот нехотя выступил вперед.

– Потомок Урана и Геи тебе не враг. Он не предаст. Не друг, но мог бы им быть, – ответил Деспот. – Только знаешь что? Дружба, любовь, семья… Вы, смертные, слишком много значения придаете тому, что ничего не стоит. Вы считаете, что мы, демоны, плохие. А почему? Потому что мы отказались покоряться Новым богам? Вы им подчинились, так почему мы, отвергнувшие рабство душ и потерявшие их, лишь бы оставаться свободными, – зло, а вы, рабы Нергала, Мардука и прочих Новых, – добро? Кто так решил? Нет ни добра, ни зла…

Я внутренне сжался – если метки Спящих в моей душе видел Аваддон, то и Деспот наверняка заметил.

– Не волнуйся, соратник, – продолжил демон. – Я не открою твою тайну. Но говорю не о тебе! Смертные считают нас злом, но если есть на свете зло, то это не рогатый демон, а трехголовая тварь, пожирающая ваши души заживо. И головы эти – трусость, жадность и предательство. И если одна вопьется в душу, то две другие поглотят ее дотла.[1]