Последняя жертва - Райчел Мид

Однако ничто из этого не соответствовало действительности — поэтому я ничего такого и не сказала. Наши дружеские отношения, его юмор — все это было важной частью моего мира. И если бы он оказался в опасности? Я отдала бы за него жизнь — в точности как за Лиссу. Тем не менее я оказалась неспособна по-настоящему воздействовать на него. Он старался и действительно хотел стать лучше, но на данном этапе его жизни им в основном двигал мотив произвести впечатление на других — произвести впечатление на меня. Не ради себя самого. Это не значит, что он плохой или слабый, но это превращало меня в его опору. Он перерастет это, уверена. В конце концов он обретет самого себя и станет потрясающим человеком, однако пока с ним этого не произошло. В отличие от меня.

Сейчас я стояла перед Дмитрием, глядя в его темные глаза, которые так сильно любила. Я приложила руки к его груди и почувствовала, как сильно, равномерно бьется сердце… может, лишь чуть быстрее нормы. Тепло проникало в меня через ладони. Он взял меня за запястья, но не оттолкнул. Лицо его выглядело напряженным, он явно преодолевал какой-то внутренний конфликт, но теперь, когда я знала — когда точно знала, — не оставалось сомнений, что он любит меня. Любит и хочет меня. Этого невозможно было не видеть.

— Ты должен был сказать мне, — заговорила я. — Должен был сказать мне это давным-давно. Я люблю тебя и никогда не переставала любить. Ты должен был понимать это.

Когда он услышал «Я люблю тебя», дыхание у него перехватило; я почувствовала, что его внутренняя борьба вступила в решительную фазу.

— Это ничего не изменило бы — ведь есть Адриан. — Его пальцы чуть сильнее сжали мои руки, как будто он и впрямь мог оттолкнуть меня; он, однако, этого не сделал. — Я действительно так считаю, Роза. Я не тот мужчина, который уводит женщину у другого. Пожалуйста, прекрати. Не усложняй все еще больше.

Я не прислушалась к его просьбе. Если он и впрямь хотел отделаться от меня, то запросто мог сделать это. Я растопырила пальцы, увеличивая соприкосновение с его грудью и жадно впитывая ощущение теплого контакта, которого мне так недоставало.

— Я не принадлежу ему.

Я слегка откинула голову, чтобы лучше видеть лицо Дмитрия. Столько эмоций, такая яростная борьба в сердце, пытающемся решить, что правильно, а что нет! Стоя так близко к нему, я чувствовала себя… цельной. Соня говорила, что два человека не могут стать одной душой, но наши изначально предназначались быть вместе. Они подходят друг к другу, как части пазла — две индивидуальности, вместе способные на нечто большее, чем каждая сама по себе.

— Я не принадлежу никому. Я сама делаю выбор.

— И ты с Адрианом.

— Но предназначена для тебя.

И это решило все. Здравый смысл, попытки сдержать себя улетучились. Стены рухнули, и все чувства, которые мы пытались загнать вглубь, вырвались наружу. Я потянулась губами к его губам, жаждая поцелуя — поцелуя, от которого на этот раз он не стал уходить. Он обнял меня и отнес на постель, одной рукой скользя по бедру и ноге, уже наполовину обнаженной, спасибо рваному платью.

Каждый мой нерв вспыхнул, я почувствовала, что желание вернулось к нему, и даже сильнее, чем прежде. После мира смерти он, похоже, стал по-настоящему ценить любовь. Более того, он имел острую потребность в ней, потребность в жизни. Потребность во мне — и не просто физическую, но в том же смысле, в каком моя душа всегда стенала по нему. То, что происходило дальше — когда одежды были сброшены и наши тела слились, — было гораздо больше, чем просто вожделение… хотя и оно присутствовало.

Быть наконец с ним после всего, что нам пришлось вынести, это походило на… возвращение домой. Как будто я в конце концов оказалась там и с тем, где и с кем мне следовало быть. Мой мир, мое сердце… все разбилось вдребезги, когда я потеряла его. Но когда сейчас он смотрел на меня, когда шептал мое имя, когда скользил губами по моей коже… я чувствовала, что все осколки можно собрать снова. И я уверилась, что поступила правильно — дожидаясь этого второго в моей жизни случая физической близости. Иметь ее с кем-то другим, в другое время… это было бы ошибкой.

Когда все закончилось, мы, казалось, все еще не насытились. Крепко обнимали друг друга, сплелись руками и ногами, как бы желая нынешней близостью компенсировать свою долгую разобщенность.

Я закрыла глаза и мечтательно вздохнула.

— Я рада, что ты сдался. Рада, что твое самообладание не так сильно, как мое.

Смех зарокотал в его груди.

— Роза, мое самообладание в десять раз сильнее твоего.

Я открыла глаза и слегка сместилась, чтобы лучше видеть его. Отвела от его лица волосы, чувствуя, что мое сердце все раскрывается и раскрывается — пока от меня наконец ничего не останется.

— Правда? Мне так не показалось.

— Подожди до следующего раза. Я заставлю тебя в с читаные секунды утратить самообладание.

Это замечание просто напрашивалось на колкость остроумной Розы Хэзевей. Оно также заставило всю кровь во мне вспыхнуть, поэтому мы оба удивились, когда я резко бросила:

— Следующего раза может и не быть.

Рука Дмитрия, скользящая по моему плечу, замерла.

— Что? Почему?

Нам нужно кое-что уладить до того, как это произойдет.

— Адриан, — догадался он.

Я кивнула.

— И это моя проблема, так что выкинь из головы всякие мысли о чести. Я должна встретиться с ним и объясниться. Что и сделаю. А ты… — Неужели я и впрямь собираюсь это сказать? — Ты все еще должен простить себя — если хочешь, чтобы мы были вместе.

Недоумение на его лице сменилось мукой.

— Роза…

— Серьезно. — Я не отрывала от него взгляда. — Ты должен простить себя, по-настоящему. Я себя простила, Соня себя простила. Если у тебя не получится, ты не сможешь жить дальше. Мы не сможем.

Как же я рисковала! Раньше я без вопросов пошла бы за ним, игнорируя наши проблемы, просто радуясь тому, что мы вместе. Теперь… после всего, через что мне пришлось пройти, я изменилась. Я люблю его, очень сильно люблю, очень сильно хочу. Однако именно сила этой любви подталкивала меня сделать это. Если мы хотим быть вместе, нужно, чтобы все было правильно. Секс — изумительная вещь, но не магическое лекарство от всего на свете. Проклятье! Где-то на пути я обрела здравый смысл. Да, я планировала лицом к лицу встретиться с Адрианом, но, если Дмитрий не сделает того, о чем я прошу, я уйду. Потеряю их обоих, но лучше быть одной, сохраняя чувство собственного достоинства и понимая, что поступила правильно.

— Не знаю, — ответил наконец Дмитрий. — Не знаю, смогу ли я… готов ли…

— Поторопись разобраться с этим. Не обязательно прямо сейчас, но в конечном счете…

Больше я эту тему не развивала. Я знала — он будет обдумывать ее и, раньше или позже, осознает ее важность. И еще я знала, что права, настаивая на этом. Он не будет счастлив со мной, если не будет счастлив с самим собой. Я поняла также, что наши прежние отношения учитель — ученица никогда не вернутся. Теперь мы по-настоящему стали равны.