Секреты прошлого - Кэти Келли

Китти была маленькой умной девочкой, которая носила очки и туфли на плоской подошве. Она была идеальной жертвой для Сандры. Китти и Мэгги сошлись не только на почве любви к книгам. Подруг объединил общий страх, их постоянный школьный спутник. Они никому не рассказывали о том, каково быть мишенью для издевок, но об этом все равно знала вся школа, включая учителей.

Странно, но учителям как будто было плевать на страдания учениц. Даже когда выяснилось, что Сандра отнимает деньги у девочек из младших классов, дело ограничилось приватным разговором с родителями. Два дня Сандра не ходила в школу, но не успели ее жертвы вздохнуть с облегчением, как она вернулась, такая же стервозная, как и прежде. Она с новой силой принялась терроризировать младшие классы и отличниц вроде Мэгги. Пожалуй, ее поведение стало даже более ужасным, чем прежде. Казалось, компания Сандры и вовсе перестала бояться наказания.

Девочки из первого и второго классов старались не попадаться ей на глаза в коридорах. Увы, третьеклассницы были лишены такой возможности.

— И почему взрослые говорят, что школьные годы — золотая пора жизни? — мрачно вопрошала Китти. — Это неправда! В школе ужасно. Я не могу дождаться, когда покину эти стены. Они душат меня, ограничивают мою свободу.

По крайней мере Китти могла излить душу дома. У нее была старшая сестра, которая училась в колледже и, в отличие от родителей, все еще не забыла, каково быть маленькой и беззащитной. А вот Мэгги приходилось туго: отец и мать думали только о хороших отметках в дневнике и мало интересовались тем, находит ли дочь общий язык со сверстницами.

— Посмотри, еще одна пятерка! — восклицала Уна, листая тетради. — И еще одна, даже с плюсом! Доченька, ты такая умница! Я права, Деннис? — щебетала она.

Да, Мэгги была прилежной ученицей, но в ее дневнике каждый месяц появлялась новая запись школьного психолога, сообщавшая, что девочка слишком закрыта и стеснительна. Впрочем, Уну и Денниса стеснительность дочери совершенно не беспокоила.

— Я тоже была застенчивой в школе, — говорила мать Мэгги. — И вообще, эти психологи ничего не понимают!

Дома Мэгги всегда была веселой и жизнерадостной, и Уна попросту не верила записям психолога. Она считала, что в школе дочь просто более серьезна и настроена на учебу. Да, дома Мэгги действительно становилась сама собой, чувствуя невероятное облегчение, что школьный день наконец закончился.

Иногда девочка хотела пожаловаться родителям, сказать, что у нее больше нет сил ходить в одну школу со своим заклятым врагом. Больше всего она ненавидела вечер воскресенья. Чем меньше оставалось времени до кошмарного понедельника, тем больше портилось ее настроение. Собирая портфель, проверяя школьную форму на наличие пятен, Мэгги чувствовала себя французским аристократом на пути к виселице.

В ночь с воскресенья на понедельник она почти никогда не могла уснуть, а все ворочалась и ворочалась в постели, глядя на звездный потолок и думая о том, если ли на других планетах иные, более справедливые миры.

«Плейбой западного мира» по окончании четвертого класса многое привел к общему знаменателю. Мэгги, Китти и еще паре тихонь мисс О'Брайен поручила помогать юным актрисам со сценарием. Те, кто получил пятерки по изобразительному искусству, рисовали декорации к спектаклю, но большие стенды еще предстояло скрепить между собой при помощи молотка и гвоздей.

— Тогда ты могла бы помочь с декорациями, — предложила мисс О'Брайен, когда Мэгги наотрез отказалась репетировать с актрисами текст. — Что скажешь? Жаль, конечно, что ты не хочешь работать с пьесой, ведь только ты успела выучить его наизусть. Мне хочется, чтобы в работе над ней принимали участие все ученицы. Это так сближает, правда?

Мэгги нравилась преподаватель актерского мастерства. А как было бы здорово сесть рядышком с мисс О'Брайен и рассказать о своих чувствах. «Вы не понимаете, я хотела бы участвовать в постановке, но в качестве актрисы, а не работника сцены, — могла поведать девочка. — Знаю, что кажусь вам слишком застенчивой, но это только из-за Сандры и ее подружек. Я могла бы раскрыться в роли, найти свое истинное лицо…»

Мэгги смотрела в пол и молчала. Она знала, что участие в пьесе подписало бы ей смертный приговор, учитывая, что даже Сандра не прошла пробы.

Преподаватель какое-то время ждала ответа, не дождалась и кивнула сама себе.

— Ну, будем считать, что мы договорились. Будешь крепить декорации, если не хочешь учить тексты с актрисами.

Оказалось, что быть работником сцены не так уж и плохо. В команде собрались самые забитые и запуганные Сандрой девочки, не желавшие светиться в постановке. Здесь Мэгги была своей. Резать картон и скреплять куски фанеры было не таким уж сложным занятием.

Мэгги, Китти и остальным выдали ножи «Стэнли», крепкие и достаточно острые, чтобы легко взрезать куски картона.

— Только будьте осторожны, — предупредила мисс О'Брайен. — Не хочу, чтобы кто-нибудь из вас ненароком порезал палец.

— Не волнуйтесь, мисс, — заверила ее Китти, — мы будем очень осторожны.

Единственным, кто умудрился порезаться, была Мэгги. Она двигала нож не от себя, как другие девочки, а к себе и случайно провела ножом себе по бедру. Острый нож для резки картона легко прошел сквозь ткань юбки и оставил тонкий порез на коже.

— Ой! — взвизгнула Мэгги.

— Черт, что такое? — испугалась Китти.

Мэгги задрала юбку. Порез не выглядел страшным, просто тонкая, как ниточка, полоска, заполненная кровью. Боль, которую причинила рана, отчего-то не была мучительной. Скорее, она несла чувство удовлетворения, даже облегчения. Конечно, Мэгги ощущала боль, но физические страдания оказались куда более понятными, чем моральные, вызванные издевками Сандры, а кроме того, физическая боль поддавалась контролю.

— Тебе надо к медсестре, — сказала Китти.

— Нет, я в норме, — пробормотала Мэгги. — Все в порядке, честно. Наложу пластырь, у меня есть в портфеле пара пластинок. Ерунда.

Она вышла в туалет, прихватив с собой не только портфель, но и нож. Запершись в кабинке, она снова задрала юбку и после секундного колебания провела ножом по бедру рядом с порезом. Боль, причиненная ножом, казалась почти сладкой, исцеляющей. Ее интенсивность заставляла забыть о кошмаре, царившем в голове и на сердце.

Мэгги уже несколько лет не испытывала такого удовлетворения от собственных поступков. Она знала, что никто не обратит внимания на ее порезы: учителям было плевать на забитых отличников, а родителей интересовали лишь оценки в аттестате.

Никто не заметил, что один из ножей пропал. Никто и предположить не мог, что теперь он хранится в спальне Мэгги Магуайер, которая порой достает его из тумбочки и делает новый надрез на собственном бедре. Не часто, лишь в моменты крайнего одиночества и отчаяния. Некоторые надрезы проходили без следа, некоторые оставляли тонкие розовые шрамы. Никто не замечал этих отметок, никого не интересовало, чем занимается рыжая Дылда Мэгги. На физкультуре девочки носили длинные брюки, юбка школьной формы скрывала порезы, а бассейна в школе не было.