Отечественная война 2012 года - Александр Тюрин

Симулакр убеждал, что нам, если я перестану брыкаться, как капризный мальчишка, будет хорошо в партнерстве. Что сейчас мы сядем на ракетоплан – который уже на подлете к Дримлэнду – и ВМЕСТЕ станем манипулировать технологическим хаосом, который вначале охватит мою страну, а потом распространится на весь мир. А потом из этого бурлящего хаоса живых технологий, как из даосского Великого Кома, вылупится новый мир, в центре которого окажемся МЫ. Мир, где ТЕХНЭ, высокое искусство будет на месте дурной природы, где все будет разумным сверху донизу...

Был момент, когда Симулакр меня едва не уговорил. Но тут я вспомнил один эпизод из своей биографии, когда меня тоже уговаривал один тип, на чудесном литовском пляже в Паланге... И тоже предлагал совместное творчество. Кончилось тем, что я дал ему по морде, иначе было не свалить. А потом местные завсегдатаи мне рассказали, какой половой ориентации этот фрукт...

Я вспомнил код доступа к Персональному Процессору, а он визуализировал психопрограммные объекты в моей голове. Они выглядели высоким замком, который стоял на неприступной скале и контролировал местность. Я проходил через ворота психоинтерфейсов, поднимался по лестницам эмоциональных матриц, проходил по анфиладам адаптеров, преобразующих внутренние запросы в вызов внешних серверных функций. Я вошел в зал управления событиями и неожиданно оказался перед Симулакром. Он встал с трона, представляющего собой отражение замка, и протянул свои руки ко мне. Если б его лицо было исполнено с помощью векторной графики и напоминало мою физиономию лишь в грубом приближении, я бы не шелохнулся. Я простил бы его, если бы увидел смазливый дориангреевский вариант моего облика. Но он был таким же, как я, только лучше. Не в смысле смазливости, а в том плане, что излучал мудрость и понимание. Я рванулся, чтобы опрокинуть его ударом головы в живот – как пятиклассник в драке с семиклассником.

Но голова моя ушла во что-то вязкое, а его руки, словно клешни огромного краба, обхватили меня и вышвырнули из замка.

«Ты слышишь меня, потому что я взял под контроль твои слуховые нервы, – сказал Симулакр. – К твоим зрительным и обонятельным нервам я тоже приконнектился. Я плыву по твоим извилинам, перепрыгиваю через твои синапсы. Я катаюсь вверх-вниз по волокнам твоей соматической нервной системы. Я рулю твоим вестибулярным аппаратом».

В знак доказательства его могущества весь мир залило багровым сиянием и запах серы пробрал меня до костей. Мое тело покачалось из стороны в сторону, согнулось в глубоком поклоне, и мне на спину как будто вылилось ведро кипятка.

«Сейчас я доберусь до твоей вегетативной нервной системы, дружок».

Ногам стало прохладно, и я увидел желтую лужу, в которой мокли мои ступни. Симулакр не врал, он контролировал даже иннервацию моего мочевого пузыря.

«Ну, отстрелялся, сверхчеловек? И что ты теперь без меня, въезжаешь?»

Симулакр был сильнее. Он был менеджером и хозяином моего тела, а я просто его физической оболочкой. Я стал биомехом марки «хомо сапиенс сапиенс» с центральной нервной системой в роли пульта управления и периферической нервной системой в роли трансмиссии.

Мне оставалось едва ли несколько минут самостоятельного и сознательного существования.

Один за другим начали гаснуть диполи кольцевых токов в головном мозгу. Мысли перестали соединяться друг с другом.

Я даже не мог вспомнить, что хотел вспомнить и о чем собирался подумать. Мне было холодно в мокрых трусах. Пожрать бы, переодеться. Я попробовал посчитать пальцы на руках. Не получилось.

Вокруг я видел только цветовые пятна, напоминающие детские погремушки.

Но когда я растворялся в абсолютной младенческой беспомощности, то вспомнил, как лилось лунное серебро по лицу Веры, настоящей Веры. Как сгустки средиземноморской ночи ее глаз вдруг истаивали в невидимом свете и на меня смотрела Пустота. Не жестокая истребляющая пустота космического вакуума, а мировое рождающее начало.

Я посмотрел в Бездну. И Бездна посмотрела на меня. Струйки невидимого, но властного света потянулись из нее. Они, проникая в каждый атом, насыщались цветом и пульсацией, музыкой углерода, водорода, железа, азота или кремния. А может, они сами и рождали каждый атом, насыщая его музыкой углерода, железа, азота или кремния...

Вместе с этим светом я уплывал за пределы моего тела, которое оставалось под контролем Симулакра. Волны стихий качали меня, бросали, размывали, так что я ощущал себя лишь каплей в океане причинности. Я осознавал себя то в одной точке, то в другой. Шум, молчание, удар, податливость, вскрик, тишина, ожог, влага...

А потом я стал слышать голоса – это были сущности Дримлэнда, миллионы демонов, сборщиков и разборщиков материи, которые представляли распределенный интеллект «страны грез». Я захотел, чтобы они стали частью меня, а я частью их.

Симулакр успел только жалко рыкнуть, когда в меня загрузилось тридцать ментобайт демонического кода. Персональный Процессор превратил пришедший цифровой поток в набор визуальных интерфейсов для моего взаимодействия с интеллектами Дримлэнда. На несколько секунд мое сознание остановилось, а интеллекты Дримлэнда, точнее демоны-потрошители, расчленяли в это время Симулакра и останавливали его процессы.

Потом мне открылось фазовое пространство Дримлэнда, напоминающее улей, где в каждой ячейке находилась отдельная сущность: гном, карусель, эльф, гоблин, игрушечный городок, клоун, жаба, верлиока, пылевой сервер и цветок матсборщика. Все это становилось частью моего нового большого тела. В одной из ячеек находилось и мое малое старое тело.

У меня была только секунда на прощание с прежней жизнью.

И вот разумные молекулы по миллионам каналов стали входить в клетки моего старого тела, консервируя легкораспадающиеся белки и замещая воду, столь опасную в ледяном космосе. Миллион каналов подсоединяли ткани и органы моего тела к внешним системам питания. Боли не было, лишь несколько раз накатывали волны дурноты – во время переконфигурации вегетативной нервной системы.

Уже через несколько минут мое прежнее тело напоминало волокнистую полупрозрачную массу, налипшую на ветвь Древа, как сапрофит.

Мое бытие стало теперь относительным, связанным со всеми сущностями, интеллектами и кодами Дримлэнда.

Но именно теперь я мог уже не заботиться о себе, о своем изношенном теле и оскудевшей душе.

Бомж стал бодхисатвой. Когда старое жесткое запрограммированное тело более не отягощало меня, я вспомнил лучший день своей жизни. До этого дня была боль, после него забвение, а тогда мы с Верой стояли на горе строительного мусора, где-то в западном углу Васильевского острова, и смотрели, как закатное солнце сливается с Финским заливом. Сливались наши сердца, наши мысли, наши руки, мы понимали, что так уже не будет никогда. И она сказала, что хочет родить от меня ребенка...

Атмосфера Дримлэнда тускнела, гасли огни, сморщивались дотоле гладкие поверхности. Парк аттракционов начинало трясти. «Страна грез» входила в земную атмосферу. Планете Земля предстояли развлечения, о которых она раньше и не мечтала.