Шотландия: Путешествие по Британии - Генри Воллам Мортон

Прошагав некоторое время, я снова устроил себе передышку: пристроил рюкзак на макушку валуна и замер, прислушиваясь к звукам Ларига. Сначала я услышал шум ручья, текущего по дну долины. Затем откуда-то из-за ближайших скал донеслось хриплое карканье, похожее на крик дергача. Впрочем, сходство было весьма приблизительным; звук, повторявшийся снова и снова, казался каким-то странным и неестественным. Лишь несколько минут спустя я понял: это кричали горные куропатки.

Вскоре мне удалось не только услышать, но и увидеть их в полете — темные тела с белыми отметинами то ли на крыльях, то ли под ними. Эти птицы производили впечатление на редкость беспечных — полагаю, подстрелить их не составило бы ни малейшего труда. Однако стрелять я не собирался. Вместо того я пытался придумать, чем бы могли питаться куропатки в этой каменистой лощине, со всех сторон окруженной горными склонами, столь же голыми и бесполезными, как стальная обшивка линкора. Загадка какая-то!

К тому моменту я уже страшно, просто невообразимо устал. Дождь на мгновение прекратился, и я, отыскав сухое местечко под нависающим валуном, устроился на обед.

Поглощая бутерброд с сыром, я решил укрепить свой дух чтением отрывка из миссис Мюррей. С удовлетворением отметил, что Лариг-Гру оказался одним из немногих мест, устоявшим против решимости этой потрясающей путешественницы. Ей удалось добраться лишь до озера Лох-Эйних в предгорьях Каирнгорм. Там она сделала запись:

Отсюда можно разглядеть труднодоступный перевал под названием Лаирг-Круайд — узкий каменистый проход между двумя холмами. Со всех сторон, куда ни кинь взгляд, вздымаются великолепные скалистые вершины. Ах, как бы мне хотелось пройтись этим перевалом, ведущим к Мар-Лоджу, имению графа Файфа.

Миссис Мюррей описывала неприятный инцидент, приключившийся с ней, пока она любовалась величественной красотой Ларига. Она в тот момент ехала верхом на пони:

Пастух, который вел на поводу моего пони, как раз объяснял мне названия окружающих холмов, когда животное подо мной оступилось, и передняя нога его застряла меж камней. Почувствовав себя в ловушке, пони начал отчаянно брыкаться и сбросил меня со спины. По счастью, приземлилась я на кучу мягкого торфяника и, не утратив самообладания, тут же откатилась в сторону — чтобы укрыться от опасных копыт животного. Так что в результате все окончилось благополучно, и я нисколько не пострадала.

Далее миссис Мюррей излагала любопытную историю времен восстания 1745 года, которую мне раньше не доводилось слышать:

Во время последнего мятежа поэту Робертсону из Стрована было уже около восьмидесяти лет, однако он сохранял тело здоровым и сильным, а дух живым и энергичным. Он участвовал в битве при Престонпэнсе, где горцы разбили сэра Джона Коупа, и в качестве своей доли добычи получил карету означенного Коупа со всем ее содержимым. После битвы Строван отправился домой и ехал в карете, покуда позволяла местность. Когда же дороги стали совсем непроходимыми, он бросил клич среди своих вассалов, и те понесли трофей в Раннох на плечах. Между прочим, среди всего в карете находилось некоторое количество шариков незнакомого коричневого вещества. Посоветовавшись, горцы решили, что это, очевидно, особая целебная мазь от ран, которую Коуп возил с собой на всякий непредвиденный случай. Особо же радовало то, что мазь уже была полностью готова к употреблению, поскольку каждый шарик оказался упакован в отдельную бумажку. Чудодейственное средство очень быстро распродали на улицах Перта: «А вот, кто желает купить волшебный бальзам от Джона Коупа?» Как выяснилось позже, шарики оказались обычными шоколадными конфетами.

Дождь возобновился с новой силой. Я убрал миссис Мюррей из Кенсингтона подальше в рюкзак и снова пустился в путь. Теперь уже все холмы были окутаны густым туманом. Я услышал доносившийся издалека хриплый рев и понял, что это красавец-олень бродит в тумане в поисках самочки.

Весь первый день у меня оказался поделенным на две части: первая, когда я старался не намокнуть под дождем, и вторая, когда я — махнув на все рукой — стремился вымокнуть как можно больше. На самом деле в этом есть особое удовольствие. Стоит только осознать бесполезность борьбы с этим погодным явлением, как вами овладевает некое озорное безрассудство. Со мной такое случилось, когда первые капли влаги просочились в мои ботинки. Едва дождь проник сквозь дырочки для шнурков, я скинул свою дорожную шляпу и предоставил дождевым струям свободно стекать по моим волосам на лоб, глаза и остальное лицо. А начав мокнуть, уже не мог остановиться. Хотелось вымокнуть с головы до пят.

Теперь, чтобы форсировать какой-нибудь ручей, мне не приходилось больше перепрыгивать с камешка на камешек. Я смело шлепал по воде в своих промокших ботинках! Отшагав таким образом три часа, я почувствовал, как болят не привыкшие к нагрузкам мышцы. И все же — я был счастлив, как никогда…

А впереди меня ждала самая неприятная часть Ларига — хаотическое нагромождение красных гранитных глыб. Здесь тропа заканчивалась, и приходилось карабкаться с одной скалы на другую. Зато по окончании этого тяжелого участка пути ждала награда — прелестные заводи Ди. Река образовывала здесь три озерца с кристально чистой ледяной водой. В этой местности подземные потоки находили себе выход среди мшистых кочек и скапливались в небольших водоемах. Местами в почве образовывались прорехи, и сквозь них можно было видеть, как под землей струится вода. Ее течение сопровождалось нежным звуком — будто звенели хрустальные японские колокольчики, которые обычно вешают в открытых окнах.

Одолев несколько миль, я решил отдохнуть на берегу Ди. За плечами у меня осталось двенадцать или тринадцать миль. От вожделенного охотничьего домика меня отделяли еще восемь. Я забрался уже достаточно высоко, и Глен-Ди открывалась передо мной во всей своей красе. Напротив высились Каирн-Тоул и огромный, усеянный разбросанными валунами Девилс-Пойнт. Я лежал в мокром вереске и наблюдал, как на холмы наползают туманы из широкой долины Лен-Гуисахан. Именно здесь, поднявшись выше туманов, я увидел орла. Лежа на спине, я заметил в небе парящую точку и затем достаточно долго следил в полевой бинокль за его величавым полетом. Орел летел медленно, широко раскинув хищно изогнутые на концах крылья.

У меня было сильнейшее искушение хоть на время скинуть осточертевшие ботинки (думаю, люди, которым доводилось одолевать Лариг в плохую погоду, легко смогут меня понять). От этой затеи меня удержала лишь трезвая мысль, что потом мне не удастся втиснуть свои уставшие, натруженные ноги обратно в башмаки. Те же самые люди могут представить, каких неимоверных усилий стоило мне снова подняться и двинуться к безнадежно далекой сосновой роще в долине Глен-Луи-Бег.

Тяжело ступая, я побрел по мокрому лугу. На полпути оглянулся и бросил взгляд на высившиеся позади холмы Лариг-Гру. При этом я подумал, что никакая сила на земле не заставила бы меня сейчас развернуться и пройти по своим следам обратно. На лугу я обнаружил маленькие кочки, поросшие сфагнумом, иначе белым торфяным мхом. Я запустил пальцы в подсохшую красноватую массу и выдернул кустик мха. Поднес его к носу: он пах сырой землей и одновременно чем-то чистым и приятным. Затем я спустился к Ди, которая в этом месте представляла собой стремительный поток шириной примерно двадцать футов. В моем нынешнем положении мне незачем было искать брод, поэтому я просто вошел в речку и побрел к противоположному берегу. Вода поднялась до колен, затем стала снова спадать. Скоро я уже стоял на относительно сухой почве.