Аварийная команда - Роман Глушков

В первые мгновения моего погружения в Источник ничего примечательного не происходило. Ощущения были абсолютно такие же, какие я мог испытать в любом земном водоеме. Я нырнул вниз головой и начал судорожно грести руками и ногами, дабы поскорее уплыть поглубже. Было боязно, что враги изловчатся и поймают меня за щиколотку, после чего останется только сожалеть, что я не сдался на милость блюстителей, пока имелся такой шанс. В отличие от обычной воды жидкость в Источнике не выталкивала мое тело вверх, а, наоборот, позволяла ему беспрепятственно тонуть. Меч, который я сжимал в руке, с каждым моим гребком разил пустоту, но ни на что не натыкался. Энергичное погружение помогало сжигать колотивший меня адреналин, и потому я продолжал плыть, не останавливаясь и понемногу опускаясь ко дну этого зловещего омута.

«Неужели придется утонуть?» – удивился я, поскольку вскоре начал ощущать нехватку воздуха. Жжение в легких усиливалось, вместе с огорчением от того, что мое плавание проходит настолько банально и обыденно, будто я и впрямь ныряю за ракушками в какой-нибудь земной речке.

Впрочем, стать самым крутым утопленником в истории человечества мне не довелось. Все, что я успел почувствовать, это легкую асфиксию да желание вынырнуть на поверхность и вдохнуть полной грудью. А дальше началось такое, о чем нельзя, фигурально выражаясь, ни в сказке сказать, ни пером описать…

Первым делом мой друг Концептор, с которым мы против кого только не сражались, расплавился прямо у меня в руке. Только что я держал в ней меч, а в следующую секунду он превратился в большую каплю жидкого металла, что, сжигая кожу, растеклась мне по предплечью. Я заорал во всю глотку, выпуская из легких остатки воздуха; в общем, ощутил-таки долгожданную боль, к которой давно готовился.

А затем грянул взрыв… Хотя нет, правильнее все же сказать «Взрыв», поскольку разразившийся вслед за моим воплем катаклизм обладал воистину вселенскими масштабами. Учитывая то, что Большой Взрыв имел отношение лишь к Трудному Миру – одному из тысяч миров Проекционного Спектра, – то Взрыв, сотрясший Вселенную чемпионов, следовало называть не иначе как Колоссальным. Нельзя, конечно, утверждать, что его спровоцировал мой крик – уверен, Взрыв грянул бы и в том случае, стисни я зубы и стерпи боль молча, – но вначале мне почудилось именно так.

Вы легко представили бы мою участь, заяви я о том, что, оказавшись в эпицентре Колоссального Взрыва, я был разорван на атомы и разлетелся по Вселенной чемпионов «мелкими брызгами». Действительно, при всем грандиозном размахе этой сцены она без труда укладывается в рамки человеческого воображения. Но вынужден сообщить, что подобная трактовка не только далека от истины, но и искажает ее. А потому пригодна лишь для общего представления о том, что случилось со мной после исчезновения Концептора.

Вникнуть в реальное положение вещей будет немного сложнее, ведь Колоссальный Взрыв и я – это суть одно и то же. Взрыв прогремел не рядом со мной и не внутри меня, а я не был разорван им на клочки. Произошла метаморфоза иного толка. Человек и шатун Глеб Свекольников просто-напросто превратился во Взрыв и растворился во Вселенной, как растворяется в воде шипучая таблетка аспирина (весьма и весьма грубый пример), только сделал это за долю секунды. В общем, прошу любить и жаловать: тот, кого вы раньше знали под прозвищем Лингвист, теперь мог по праву называть себя Большой… виноват – Колоссальный Бадабум. Вот такие пироги. Как тут опять не вспомнить слова незабвенного товарища Тюнера: полная клиника!

Надо сказать, что переродиться во Взрыв оказалось не так уж и плохо. К тому же его воздействие являлось вовсе не разрушительным, а скорее, преобразовательным. В одно мгновение я вычистил Вселенную от всего, что было недоступно моему разуму. Не уничтожил, нет – просто сорвал с чемпионского мира оболочку чужеродности и сделал его для себя простым и понятным. Я охватывал мыслью каждый уголок Вселенной, пребывал везде и всюду и не упускал ни одной, даже самой мизерной детали. Я изменял свойства здешней материи, природные законы и облик предметов с той же скоростью, с какой обычная взрывчатка уничтожает вокруг себя все живое.

Поначалу, правда, пришлось столкнуться с кое-какими препятствиями – подобно тому, как ударная волна атомного взрыва сметает на полигоне все, кроме рассчитанных на ее мощь бетонных дотов. Я понятия не имел, что за «доты» передо мной и как с ними совладать, поэтому оставил их в покое. Впрочем, встав у меня на пути, они ничуть не ослабили мой сокрушительный натиск, хотя препятствий на самом деле было много. Но по мере отдаления от эпицентра их количество быстро уменьшилось, а затем они и вовсе исчезли. Я решил, что со временем непременно выясню, с чем мне не удалось разделаться с наскоку, и, возможно, доведу свой эпохальный труд до конца. Уничтожить сомнительные аномалии было вопросом не только принципа, но и элементарной безопасности. Теперь эта Вселенная принадлежала мне, а «доты» оставались в ней чужеродными, нарушающими гармонию объектами. Точно такими же «камешками в ботинке», какими еще недавно являлись мы – пришлые шатуны – для обитателей Ядра.

Не считая этой маленькой неприятности, в целом все «взорвалось» отлично. Я прошелся по Вселенной, будто газонокосилка по давно не стриженной лужайке. После моего ударного вмешательства мир засиял новыми, но такими привычными и родными красками. Я мог объяснить причину нахождения на своем месте всех до единой молекул, поскольку каждую из них я одарил частицей своей неиссякаемой энергии. Более того, ведь именно я и заложил в основу этого мира молекулярное строение материи, вместо того инородного фундамента, на каком раньше базировалась чемпионская реальность.

Единственное, чего я так и не понял (помимо природы тех странных «дотов»), было то, чья воля побуждала меня к действиям. Не моя – это однозначно. Я искоренял прежнюю реальность и заменял ее на привычную, повинуясь безудержному созидательному порыву. Но чем или кем был инспирирован мой порыв, оставалось загадкой. Меня использовали, словно инструмент, а я не мог узнать о моих хозяевах абсолютно ничего. Как, вероятно, и отказаться от своей миссии. У меня и в мыслях не было прекратить досрочно то, чем я с таким упоением занимался.

Но однажды этому все-таки настал конец…

Сколько времени я провел в ипостаси Колоссального Взрыва, ведали лишь мои могущественные работодатели, хотя я сомневался, что они вообще ведут отчет времени. Наверное, мне тоже пора было избавляться от бестолковой человеческой привычки подвергать счислению все и вся. Никакой практической пользы это не давало, да я и не знал таких чисел, которыми следовало оперировать при глобальной перестройке Вселенной. Однако тут меня поджидала любопытная закавыка. Я – огромная разумная стихия – видоизменял чуждый мне мир с невероятной легкостью, но был не в состоянии изжить из себя привычки, свойственные моей прежней натуре. Куда ни плюнь, везде сплошные парадоксы, даже в высших сферах мироздания!

Хотя на самом деле личность Глеба Свекольникова не могла исчезнуть в пучине этой преобразовательной катастрофы. Ведь это ради него и прочих обитателей Трудного Мира трудился Колоссальный Взрыв, который стер до основания цивилизацию чемпионов и создал на ее пепелище новую. А точнее, возродил не окончательно исчезнувшую старую, ибо, как показала действительность, пока в природе существовал хотя бы один человек, существовала и его Вселенная…