Аварийная команда - Роман Глушков

Пуп выглядел сейчас раза в полтора крупнее тех кенгуру, что жили в калиногорском зоопарке, а они, надо заметить, тоже были отнюдь не мелкие. Пропущенный компаньоном удар мог бы при необходимости уложить двух-трех таких громил, как Рип. Бедолага-горбун, в голове которого уже звучал победный рев фанфар, получил в живот сразу обеими задними вражескими лапами, после чего сложился пополам, пролетел по воздуху через всю площадку и с бессильным воплем сорвался в шахту. Для адаптера все было кончено, причем самым постыдным образом. Такого разочарования, какое охватило падающего в пропасть Рипа, наверное, не испытал на смертном одре даже Александр Македонский, которому было суждено покорить полмира и скоропостижно скончаться в тридцать три года от малярии.

Выхватив меч, я хотел было прокричать что-нибудь воинственное, но, завидев такой ужасный поворот событий, разразился потоком отчаянной брани. Бывали, конечно, в моей жизни поражения, но чтобы настолько обидные!.. Рип так и не стал мне другом, однажды предал меня и товарищей и не раз подставлял вместо себя под удар, однако, как бы то ни было, наше деловое партнерство до конца оставалось взаимовыгодным. И вот теперь я был брошен на произвол судьбы, очутившись в одиночку перед остервенелым Держателем и чуждым мне миром.

Моей единственной надеждой и опорой в нем продолжал служить Концептор. Но и он вряд ли мог что-то сделать против орды блюстителей. Выбравшись наверх, они заполонили собой верхушку Оси и уже практически захватили мост. Гвардейцы планомерно опутывали его роем своих сцепленных тел, как сладкая вата – палочку. Эта быстро растущая переправа явно готовилась для того, чтобы забросить к Источнику сразу сотню-другую мордоворотов. Вторгаться же на платформу, прыгая по мосту в колонну по одному, блюстители не пожелали, очевидно, посчитав это неэффективной тактикой.

Разделавшись с Рипом, Держатель в один скачок оказался рядом со мной, но едва не напоролся на меч и был вынужден осадить назад. Я оставался для Пупа последней преградой, мешающей ему возвратиться в Источник и обрести былое могущество. Сейчас передо мной стоял пусть ловкий и сильный, но все же обычный чемпион. И он меня боялся. Вот только надолго ли?

– Спокойно, Глеб! – нарочито миролюбивым тоном проговорил Пуп. В иной ситуации я бы от души посмеялся над ним, поскольку лохматая человеческая голова на теле ящера смотрелась еще комичнее, чем на корове – седло. – Не делай глупостей. Все в порядке, никто тебя больше не тронет, клянусь! Просто я хочу сказать, что восхищен тобой так, как еще не восхищался никем из чемпионов, а тем более шатунов. Ты великий шатун, Глеб! – И тут же поправился: – Нет-нет, извини: чемпион! Ты заслужил не только этот статус, но и право стать новым Светлым Воином! Вот каким должен быть истинный страж Источника! А я-то, глупец, доверял безопасность Ядра жалкому искусственному созданию! И теперь мы с тобой непременно исправим эту ошибку! Я сделаю тебя величайшим из величайших чемпионов, настоящим богом этого мира! Только представь, что тебя ждет!..

«Да ведь он пытается меня уболтать! – осенила мою разгоряченную голову элементарная догадка. – Пудрит мозги, чтобы я развесил уши и проморгал его прорыв к Источнику! Но неужели эта ящерица боится моего меча? Ведь Пуп прекрасно знает, что сшибет меня прыжком еще до того, как я нанесу удар, но тем не менее не делает этого. Тогда чего же он испугался?»

Противник блефовал, когда утверждал, что больше никто не причинит мне зла. В данный момент он продолжал контролировать блюстителей, а они, в свою очередь, продолжали выполнять отданный им приказ. Возможно, хитрец изначально создал свою армию такой, дабы она подчинялась ему даже в случае, если он перестанет быть Держателем. Он пытался заверить меня в дружелюбных намерениях, однако осознавал, что я все равно ему не поверю. Пуп беспокоился, что, когда гвардейцы ворвутся на площадку, я в отчаянии совершу нечто предосудительное. И это «нечто» будет чревато катастрофическими последствиями…

Моя босая пятка уперлась в какую-то преграду. Ничего, кроме бортика бассейна, позади меня быть не могло. Незначительное и совершенно безобидное происшествие – стукнуться пяткой о камень. Но именно оно наградило меня очередным озарением, которое прорвалось сквозь сумбур мыслей ослепительным светлым лучом. Страх заискивающего передо мной Пупа стал мне столь же очевиден, как мысли человека, мнущегося у закрытой двери сортира.

Прозрение взбудоражило меня так сильно, что это не осталось не замеченным Держателем. Его елейная и многообещающая речь прервалась на полуслове, а сам он весь подобрался, явно ожидая от шатуна каверзы. Однако Пуп не был полностью уверен в том, что я задумал, ибо в противном случае он уже атаковал бы меня, невзирая ни на какую опасность…

Наше безмолвное противостояние продлилось всего пару секунд, но за этот срок я сумел принять самое главное решение в своей жизни. Маловато, конечно, я дал себе времени на раздумья, только слишком уж отвратительно выглядел альтернативный вариант выхода из кризиса. Я знал, чего панически боялся Пуп, и собирался воплотить его страх в реальность. Все, что было мне необходимо, это немного везения и веры в себя. А после – хоть потоп…

Блюстители достроили наконец переправу и оголтелой толпой хлынули по ней на площадку. Встань сейчас у них на пути почивший в бозе Светлый Воин, гвардейцы попросту смели бы его, словно снежная лавина – одинокое деревце.

– Твое время кончилось! – проорал я в морду ящеру, а затем резко развернулся и, не выпуская из рук Концептор, нырнул в бассейн. Последнее, что я услышал, был вопль Держателя. Хоть Пуп и среагировал на мой выпад, все равно чемпион не смог уже ничего изменить. Шатун, принесший в Ядро Свет Трудного Мира, с головой погрузился в воды Источника, делая явью грозное пророчество чемпионов и повергая этот мир в хаос.

Время Держателя Пупа истекло.

Наступало мое время…

«Кому суждено сгореть, тот не утонет», – любил повторять Кадило, когда порой узнавал, что нам предстоит не слишком чистая работенка. Я же постоянно замечал ему, что утешаться этой ерундой может только тот, кому доподлинно известно, какая смерть ему уготована. То есть человек, чья голова уже лежит на плахе, просунута в пеньковый галстук или приставлена к ружейному дулу. Но каждый раз, представляя себя перед лицом какой-либо из вероятных для нас смертей, я сомневался, что в ту гибельную минуту вообще вспомню о присказке Кадило.

Утешаться тем, что ты сдох именно этой смертью, а не другой… Идиотизм. По мне, так уж лучше просто взять да порадоваться, что эта дерьмовая, опостылевшая жизнь наконец-то закончилась и скоро ей на смену придет что-то новое и, не исключено, более приятное… Такими видел я свои последние предсмертные мысли. И пусть Кадило, в свою очередь, тоже считал их идиотизмом (для него это было синонимом понятию «неоправданный оптимизм»), наш третий товарищ – Тюнер – находил больше здравого смысла все-таки в моем мировоззрении.

Сигая в Источник, я знал, что останусь жив, несмотря ни на что. Но сам по себе этот факт меня совершенно не успокаивал. Мой поступок, без сомнений, можно было приравнять к суициду. Как и любой самоубийца, я тоже добровольно переступал грань, за которой меня ожидала полная неизвестность, и готовился к боли. Можно было не надеяться на то, что все пройдет безболезненно. Опыт обитателя Трудного Мира подсказывал, что шапка Мономаха никогда не бывает легкой. Во Вселенной чемпионов только один из них был посвящен в секреты Источника. Но даже будь у меня возможность расспросить об этом Пупа, сомневаюсь, что он пошел бы мне навстречу. И потому приходилось постигать тайны святая святых мироздания своим собственным умом.