Истоки русской души. Обретение веры. X–XVII вв. - Сергей Вячеславович Перевезенцев

из задач, стоящих перед Россией, и состояла в постижении сакрального смысла этого понятия и в утверждении его в людских сердцах для их укрепления в преддверии Последней Битвы.

В XVI веке задача спасения окружающего Россию «изрушившегося мира» приобрела не только религиозно-мистическое, но и политическое звучание. Об этом свидетельствует признание в ряде памятников богоизбранности московского государя и закрепление за ним миссии вселенского православного царя. Сочинения Ивана Грозного показывают, что он уже в полной мере осознавал эту миссию.

В XV и в особенности в XVI веке русское религиозно-философское творчество достигло самых больших вершин. Используя древние и новые религиозно-мистические символы, русские мыслители этого времени, по сути дела, определили историческое место Московского государства в бытии всего христианского мира. Уверенные в том, что истинное христианское благочестие во всем мире погибло, сузилось до пределов России, отечественные любомудры увидели единственный путь к спасению: Московское государство обязано духовно укрепиться и принять на себя Божественную миссию — спасти остальной «изрушившийся» мир. Именно эти идеи лежали в основе практически всех религиозно-философских произведений XV–XVI вв.

Глава 4

«Да возвеселится Израиль Новый» (XVII век). Общая характеристика периода

К концу XVI — началу XVII столетия Россия достигла небывалых высот на своем историческом пути. Во время царствования Федора Ивановича (1557–1598, царь — с 1584 г.), сына Ивана Грозного и последнего из рода Рюриковичей, Россия утвердилась на западных рубежах, вернув земли, потерянные в Ливонской войне, и активно продвигалась на восток, осваивая огромные сибирские территории. Еще больший вес Российскому государству придавало то, что в 1589 году по решению вселенских патриархов, глава Русской Православной Церкви стал носить титул патриарха. Первый русский патриарх — Иов (ум. в 1607 г.). С учреждением патриаршества нашло свое воплощение многовековое стремление России к обретению полной церковно-политической независимости.

Патриарх Иов.

Миниатюра из «Титулярника». 1672 г.

Однако начало XVII столетия стало временем тяжелейших испытаний. Сначала в 1601–1603 гг. Россия оказалась во власти страшнейшего голода, а затем наступила Смута… Сменявшие друг друга государи — Борис Годунов (ок. 1552–1605, царь — с 1598 г.), Федор Годунов (1589–1605, царь — с 13.04 по 1.06.1605 г.), Лжедмитрий I (ум. в 1606 г., царь-самозванец — 1605–1606), Василий Шуйский (1552–1612, царь — в 1606–1610 гг.) — не смогли остановить народных восстаний и междоусобиц. А появление большого числа самозванцев, выдававших себя за спасшегося от смерти царевича Димитрия, сына Ивана Грозного, полностью дестабилизировало обстановку в стране. Период же междуцарствия (1610–1612), когда государством управлял совет из семи бояр (так называемая «Семибоярщина»), обернулся угрозой потери национальной и религиозной независимости в результате призвания на царство польского королевича Владислава и польско-шведской интервенции.

Лишь высочайший национально-освободительный подъем русского народа спас государство от полного разрушения. В итоге в 1613 году в России установилась новая царская династия — Романовых, а первым царем из этой династии стал Михаил Федорович (1596–1645). Впрочем, окончательно Смута в Российском государстве прекратилась только к 1618 году.

Трагические события Смутного времени потрясли самые основы всего русского общества — и государственные, и церковно-политические, и духовные. Последствия этих потрясений сказывались на протяжении всего XVII столетия, заполненного идейной и политической борьбой, многочисленными народными восстаниями. И недаром XVII столетие вошло в историю под именем «бунташного века».

Значительную роль в изменении представлений о месте России во всемирной истории сыграло произошедшее во второй половине XVII века присоединение к Московскому государству Малороссии и Белоруссии, областей, долгие столетия находившихся под польским владычеством. Эти изменения были связаны как с политическим положением России, так и с состоянием общественно-политических настроений. Превратившаяся в крупнейшую европейскую державу, освободившая православных братьев-славян от польского господства, Россия оказалась на самых передовых рубежах борьбы как с католическим Западом, так и с мусульманской Турцией. Кроме того, и Малороссия, и Белоруссия стали оказывать серьезное влияние на культурную ситуацию в стране.

По сути дела, XVII век стал своего рода переходным временем в истории России — от России древней, традиционной к России новой. Поэтому XVII век оказался весьма противоречивым и вместе с тем очень динамичным периодом в развитии всей отечественной культуры. С одной стороны, своего завершения достигает традиционная, русская культура. С другой — в недрах традиционной культуры, а нередко и вопреки традициям зарождаются совершенно новые тенденции, во многом связанные с освоением западноевропейского культурного опыта. В результате в XVII веке наблюдается сложнейшее взаимопереплетение и одновременно серьезнейшая борьба различных тенденций в общественно-политической и культурной жизни России.

Вполне естественно, что все эти процессы свое самое яркое выражение нашли и в религиозно-философской мысли. Здесь можно выделить несколько основных идейных направлений, которые оказали решающее значение как на историю XVII века, так и на всю последующую отечественную историю.

Прежде всего свое завершение находят религиозно-мистические учения, возникшие в XVI веке и определявшие собой целевые установки развития Российского государства. С этой точки зрения крайне важным стало утверждение в России в 1589 году патриаршества. Следовательно, к началу XVII века Россия вплотную подошла к тому, чтобы реализовать в действительность те «идеалы-образы», которые были определены усилиями русских мыслителей XVI века как цель исторического развития России — «Россия — Новый Израиль», «Москва — Новый Иерусалим», Россия как «Третий Рим».

Осмысление русского народа, России и Москвы как новых избранных Господом народа, государства и города становится общепринятым в общественной и, в частности, в религиозно-философской мысли. Об этом свидетельствуют многочисленные произведения, созданные уже в период Смутного времени, в которых к России применяются самые высокие эпитеты и образы-понятия, призванные показать богоизбранность Российского государства («Москва — Новый Сион»), а сам русский народ иногда называется «истинными израильтянами новообращенными».

Таким образом, новые образы-понятия, с одной стороны, развивают практику подобных именований России, сложившуюся в течение XVI века. С другой стороны, их появление показывает и новый уровень в развитии отечественной религиозно-философской мысли — богоизбранность России признается уже свершившимся фактом, а сама Россия должна была теперь исполнять историческую функцию «Нового Израиля» и быть единственным светочем правой веры по всему свету.

Позднее, уже во второй половине XVII столетия, «идеалы-образы» России как «Нового Израиля», «Нового Сиона» и «Нового Иерусалима» найдут свое завершение в деяниях патриарха Никона и поддерживавшего эти деяния царя Алексея Михайловича (1629–1676). А зримым воплощением образа «Нового Иерусалима» станет подмосковный Воскресенский монастырь на реке Истре, который по указанию патриарха Никона был точной копией храма Воскресения Господня в Иерусалиме. Уже в 1657 году царь, посетив монастырь, дал ему имя — «Новый Иерусалим» (или Ново-Иерусалимский монастырь). Да и архитектурные начинания, предпринятые