Неон, она и не он - Александр Солин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты знаешь, – спокойно и почти доверительно поведал он, – я вдруг понял, что я не тот, кто тебе нужен и никогда им не стану. Может, кого-то такое положение устраивает – меня нет. Я тебя ни в чем не виню – ты действительно достойна лучшего. Так что устраивай свои дела, как тебе нравится, а я свои раны как-нибудь залижу. За номер уплачено. Кроме того, я оплатил непредвиденные расходы. Можешь отдыхать и ни о чем не беспокоиться. Там, на столике обратный билет и тысяча евро – этого должно хватить. Будь осторожна – здесь полно проходимцев. Особенно среди американцев. Пока!
И, не оборачиваясь, вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Некоторое время она сидела, стиснув зубы, подтянув колени и уткнувшись в них лбом, а затем тяжело встала и побрела в ванную, где погрузившись в теплую воду, восстановила пьяную мультипликацию вчерашнего вечера.
…Яркий свет заливает террасу. Все столики заняты. Ровный сдержанный шум настраивающегося, как оркестр застолья. Джеймс подставляет ей стул, она садится. Ей слегка тревожно: зачем она сюда пришла и чего хочет? Что за раздвоение личности она себе навязала? Но вот она выпивает виски, в груди ее разгорается радостный жар, и две личности сливаются в одну. Разноцветные искры живут в стаканах, на бокалах и в глазах американца. Он галантен и учтив, его жена любезна и нелюбопытна. «Все будет хорошо!» – думает она. Надо только чуть-чуть сместить фокус за пределы его лица, чтобы вместо него осталось говорящее белое пятно, и ловить повороты его безрукавного торса, игру плеч, полет мускулистых рук, приплюснутые пальцы на бокале.
«Чин-чин, Натали!»
«Чин-чин, Володя!»
Потом она перестала поспевать за его речью, потом мир закачался, и американец предложил спуститься к морю. Там было довольно темно, и вдруг крепкие Володины руки прижали ее к Володиной груди, и чужие, жесткие, жадные губы накинулись на нее. Она не сразу поняла, что это дьявол в образе Володи завладел ею, а когда поняла, то призвала на помощь бога. И бог дал ей силы, и она избавилась от дьявола!
После кофе ей стало лучше, и она решила красиво уйти – выпила полстакана виски. На этом лента ее памяти и без того изрядно стертая обрывается по причине выхода из строя всех видов записывающих устройств. Зато она хорошо помнит то, что случилось утром. Да, жених ее поступил так, как и должен был поступить оскорбленный интеллигентный мужчина.
Распустив волосы, она села в ЕГО кресло. Интересно, что он такого любопытного из него видел, что сидел в нем часами? Уставившись в голубую тающую щель, она рассеянно наблюдала, как с одной стороны в нее вплывали, а в другую уплывали воздушные белые птицы. Скоро одна такая взлетит и унесет его подальше от ее глупости…
В дверь осторожно постучали.
«Кто там еще?» – вяло удивилась она и направилась к двери. За дверью, отступив на шаг, стоял Джеймс.
– Morning, Натали! – заторопился он. – Я пришел извиниться за вчерашний вечер!
– Входите, Джеймс! – помедлив, отступила она, затягивая потуже пояс халата, под которым кроме сорочки ничего не было.
– А ваш муж?
– Он в Ницце…
Американец осторожно переступил порог, и они прошли на середину номера.
– Well, Натали, я пришел извиниться за вчерашний вечер… – начал он.
– Вам не за что извиняться, Джеймс! Это моя вина! – сухо перебила она, скрестив руки и отвернув лицо.
– Натали… – вдруг сделав к ней шаг, осторожно сжал он ее выступающие локти. – Я никогда, никогда не встречал такой красивой женщины, как вы…
Это было так дерзко, неожиданно и просто, так близко, реально и доступно, что у нее перехватило дыхание и ослабли ноги: вот оно, то преступное и вожделенное, о чем она мечтала последние два дня! Надо только закрыть глаза, повернуть к американцу лицо и податься вперед, и Володины руки подхватят ее, уложат на кровать, распустят узел халата, торопливо распахнут полы, задерут сорочку, и долгое, сладкое, с американским акцентом соло Володиной флейты, подхваченное звучным и сочным аккомпанементом ее арфы, соединит оргазм душевный с оргазмом физическим! Джеймс был совсем рядом, и его мятное дыхание достигало ее пылающей щеки. Некий возбужденный вектор силы, подталкивающий ее к мятой кровати, исходил от его рук. Противясь из последних сил, она взглянула на него, ожидая увидеть нежный, восторженный Володин взгляд, но вместо этого натолкнулась на черные похотливые угольки чужих глаз. Никогда ее Володя ТАК на нее не смотрел!
– Натали! – умоляюще произнес американец и облизнул губы.
И тут Наташа опомнилась. Рывком освободив руки, она отступила на шаг и отчеканила:
– Вы что себе позволяете, мистер Джонсон?! Я обязательно пожалуюсь мужу! Будьте добры немедленно покинуть мой номер!
Он не испугался, не поджал хвост, а словно перестав притворяться, распустил лицо в нахальной улыбке и презрительно сказал:
– Вы напрасно так волнуетесь, Натали! Вам это не идет, потому что никакая вы не леди, а самая обычная шлюха! И только мое положение не позволяет трахнуть вас прямо здесь и прямо сейчас! А вашего мужа я не боюсь: вы, русские, здесь никто!
– Что?!. – задохнулась она. – Ах ты, козел вонючий, ах ты ублюдок позорный! А ну, пошел вон отсюда! Вон, урод заморский!
Разумеется, сказано это было по-русски, и все, что он понял, это то, что она, кинувшись к телефону, собирается звонить администратору.
– Ухожу, ухожу! – поднял он руки. – Однако разрешите, дорогая мадам, оставить вам мою визитку на тот случай, если вам станет скучно с вашим мужем…
Он сунул руку в карман, и оттуда на пол порхнул белый квадратик. Не спеша повернувшись, он тем же манером удалился.
– Ах, ты, сво-олочь! – кинулась она за ним и, подхватив визитку, вышвырнула ее за дверь, после чего, задыхаясь, подбежала к кровати и, рухнув на нее, зашлась в безудержных рыданиях…
Что проку колотить подушку и причитать с врожденным чувством ритма «Дура, дура, безмозглая дура!», пытаясь докричаться до собственной глупости, так прочно привязавшейся к ней! Куда полезнее биться головой о стену, чтобы заглушить этим боль разочарования и жуткий стыд. Но если и это не поможет, тогда следует бежать в рецепцию и заказывать обратный билет.
Предупредительный администратор отнесся к ее просьбе со всем служебным и мужским вниманием. Правда, не упустил возможности покрасоваться в ее умоляющих глазах этаким всемогущим распорядителем судеб, растянув ответ об отсутствии билетов на сегодня (о чем он прекрасно знал) на два часа. За это время она, не находя места ни в номере, ни снаружи, извелась. Все же чемодан в расчете на лучшее собрала, и он валялся посреди номера с откинутой, как брюшная полость крышкой, выставив на обозрение разноцветные потроха.
Через два часа лукавый служитель с сожалением объявил, что на сегодня билетов нет.
– Тогда на завтра, пожалуйста! – попросила она, портя нескрываемым разочарованием обворожительную улыбку.
