Понаехали! - Карина Демина

- Не надо было её отпускать, - пробормотал Ежи, погладив мягкую рыжую шерсть. – Не надо было и все… правда, какое я имею право её задерживать?

- Уррм, - кот прогнулся и кончик хвоста его мазнул по носу Ежи.

- Однако дело не в правах. Дело в безопасности, - Ежи прикрыл глаза и потянулся к силе, которая затаилась где-то внутри. Он себя ощутил вдруг огромным пустым сосудом, в котором силы на самом донышке. Это… нехорошо.

А если…

…в бытность магом Ежи случалось заряжаться от камней. Может, и тут выйдет? Он сунул руку в кошель, нащупав теплый кругляш, и сдавил его в ладони. И… дальше как? Никак. Обыкновенно. Сила рванула была, грозя ожечь кожу, но тут же, словно усовестившись – устал человек, не до войны ему – потекла тонким горячим ручейком.

И кот заурчал громче.

Это было хорошо.

Внезапно он на ней женился!

Совершенно неожиданный сюжетный поворот одного дамского романа.

Государыня-царица восседала на резном кресле, которое ко всему стояло на возвышении. У ног государыни, на низенькой лавочке пристроилась очаровательная девчушка, а с другой стороны – огромный зверь, в котором смутно угадывалась собака.

Очень смутно.

Как по Стасиному мнению зверь больше походил на домашнего медведя. И взгляд такой же, по-медвежьи разумный. Глянул и усмехнулся во всю пасть, продемонстрировав ровные и излишне белые для собаки клыки. Мол, может, ты и ведьма, но не шали…

Бес, зверя завидевши, спину выгнул и заурчал грозно, но зверь лишь глаза закрыл и сделал вид, что ни кота-то не видит, ни оскорбительного урчания не слышит.

- Какое… интересное существо, - промолвила государыня и ручку от подлокотника оторвала, махнула, велев. – Подойди, ведьма Анастасия… прости, княгинею я тебя именовать пока не могу.

Голос у царицы оказался по-девичьи звонким.

А взгляд…

В общем, появилось еще одно подозрение, что зверю своему царица родичем доводится. Тот же умный, с хитрецою.

- Подойди, - повторил тихо Радожский.

Стася и подошла.

Вообще в комнате этой, роскошной настолько, что от обилия позолоты и яркости красок голову ломить начинало, она как никогда прежде ощущала себя самозванкою. И казалось, что и царица, и зверь её, и даже девочка, продолжавшая копошиться в корзинке с клубками, и боярыни, рассевшиеся в отдалении, одинаковые и тем страшные, будто не люди, но куклы в рост человеческий, все-то они видят, что Стася – самозванка.

Но…

Она сделала шаг по драгоценному ковру. И второй. И… и даже поклониться сумела, пусть без должного изящества. А вот Бес кланяться не стал, но к креслу тоже приблизился, чтобы усесться на зад аккурат в шаге от звериной морды.

И умываться начал.

- Кто это? – царица указала пальчиком на Беса.

- Кот.

- Кот, - повторила царица-матушка. – Кот… а что он делает?

- Мышей ловит… иногда.

- И только?

- Еще ест, спит и мурлычет. Разбрасывает шерсть. Лезет, куда не просят. Мешает спать или, наоборот, убаюкивает…

- Полезный зверь, - царица улыбнулась, одними кончиками губ, и взгляд её обратился к князю. – Иди-ка ты, княже, погуляй…

- Я…

- В сад, - царица махнула рученькой, и шелковый, расшитый волнами рукав, развернулся с тихим шелестом. – В саду ныне хорошо. Моим гостьям он понравился… а мы пока с невестою твоей побеседуем.

И взгляд стал… холоден? Будто бы она, Стася, успела вызвать высочайшее недовольство. Нет, уезжать надо. Разбираться с проклятьем и уезжать.

Из дворца.

Из Китежа…

- Велите чаю нести, - царица, выпроводивши князя, в ладоши хлопнула и так звонко, что боярыни, до того и дышать-то опасавшиеся, а ну как шумно будет, поспешили вскочить. Засуетились, закружились. И в суете этой Стася осталась неподвижна.

- Ты любишь чай? – царица вот наблюдала отрешенно, ей-то подобное привычно было.

- Да.

- А еще что? – и вновь этот взгляд… непонятный.

- Все и понемногу. Мед. Пряники… и орехи у вас вкусные.

- А у вас?

- У нас… как попадутся. Иногда вкусные, иногда не очень, - честно ответила Стася. – У нас… все иначе.

- Лучше?

- Иначе, - покачала головой Стася. – У нас… нет ведьм. И магов. И магии тоже нет. Нечисти. Нежити. Зато есть проблемы с экологией, генетически модифицированные продукты, глобальное потепление и озоновые дыры.

Вот и зачем она это сказала.

Царица же кивнула, мол, понимает. И соизволила подняться. Зверь не шелохнулся даже, только левый глаз приоткрыл, приглядывая, куда царица направится. А потом и закрыл. Девочка же вытащила кривоватый клубок, который молча протянула Стасе.

А та и взяла.

- Блаженная, - царица ласково – и ласка эта была непритворной – погладила девочку по голове. – Как-то… терем загорелся. Почти все погибли, а она вот… случаются беды. Замолчала только. Но ласковая.

Девочка виновато улыбнулась.

- Маги сказали, что ничего-то не запомнит. Да и ведьмы клялись, что отойдет, а она-то… застыла будто бы. Двадцатый годок пошел, - пожаловалась царица.

- Двадцатый?!

С виду девочке было года четыре…

- Ей двадцать шесть уже, да только… хочешь пряника?

Девочка молча вскочила.

- Зато людей слышит. К иным и близко не подойдет, а у других вот… - царица замолчала, глядя, как малышка подбирается к Стасе, тишком и бочком, осторожненько, при этом то и дело поглядывая на боярынь, что, стол накрывши, сгрудились подле, не смея присесть.

Вот теплая липкая ручка вцепилась в золоченое платье. А на Стасю глянули ясные синие глаза.

…или не синие?

Будто порыжели вдруг и…

…снова синие.

Детские. Наивные.

- Что ж, стало быть, зла в тебе нет, - царица подошла к столу и указала место подле себя. – Садись. И Зоряночку посади, если захочет.

Зоряночка забралась на колени, оказавшись неожиданно тяжелой.

А вот место рядом занял Бес.

И на толстую женщину в темно-зеленом платье, украшенном изумрудами так, что все-то платье переливалось, глянул с неодобрением.

- Боярыни мои близкие… - соизволила представить прочих царица. – Служат верой и правдой, помогают во всем.

Боярыни закивали.

На Стасю глядели они безо всякой приязни, правда, иные с любопытством, а вот другие и с ненавистью откровенной, которую Стася точно не заслужила.