Танец с драконами. Искры над пеплом - Джордж Мартин

– Пьет беспробудно, – сообщил Кем. – Бурый Бен терпит его, пока настоящий оружейник не подвернется. – Подручный Молотка, рыжий курчавый юнец, звался, конечно, Гвоздем. Молоток, как и предсказывал Кем, спал, но Гвоздь охотно позволил карликам порыться в доспехах.

– Большей частью это негодный хлам, – предупредил он, – но что найдете, все ваше.

Тирион только вздохнул, глянув на свалку в ближнем фургоне – ему вспомнились сверкающие мечи, копья и алебарды в оружейной Утеса.

– Быстро мы не управимся.

– Тут есть добрая сталь, только поискать надо, – пробасил кто-то. – Красотой не блещет, но меч остановит.

Из полумрака выступила фигура, с головы до ног облаченная в отрядную сталь. Поножи непарные, ворот ржавый, богатые наручи инкрустированы цветами из сплава золота с серебром. На правой руке стальная перчатка, на левой беспалая кольчужная рукавица, в соски рельефного панциря пропущены два кольца, один из украшающих шлем бараньих рогов отломан.

Рыцарь снял шлем, обнаружив побитое лицо Джораха Мормонта.

Экий бравый наемник, ничего похожего на раба, которого Тирион выпустил из клетки Йеццана. Синяки сходят, понемногу возвращая ему человеческий облик, но маска демона, которую работорговцы выжгли непокорному на щеке, не сойдет никогда. Сир Джорах и раньше не был красавцем, а теперь на него и вовсе страшно смотреть.

– Я на все готов, лишь бы превзойти тебя миловидностью, – ухмыльнулся карлик. – Ты, Пенни, поройся в том фургоне, а я начну с этого.

– Давай лучше вместе искать. – Девушка, хихикая, нахлобучила на себя ржавый полушлем. – Что, идет мне?

Ни дать ни взять, кухонный горшок.

– Это полушлем, а тебе нужен полный. – Тирион поменял один головной убор на другой.

– Этот слишком велик, – гулко пожаловалась Пенни из-под большого шлема. – Мне в нем ничего не видно. Чем плох полушлем?

– Он оставляет лицо открытым. Хотелось бы сохранить твой нос.

– Значит, он тебе нравится?

«О, боги великие». Тирион отошел и начал рыться в груде железа.

– А что еще во мне тебе нравится? – не унималась Пенни. Ее игривость не вызывала у Тириона ничего, кроме грусти.

– Все как есть, – ответил он в надежде положить конец этому разговору, – а в себе и подавно.

– Зачем нам доспехи? Мы комедианты и только делаем вид, что сражаемся.

– У тебя это хорошо выходит. – Тяжелую кольчугу будто молью побило – что это за моль, которая питается сталью? – В битве можно выжить, либо прикинувшись мертвым, либо в хороших доспехах. – На Зеленом Зубце он тоже дрался в сборных доспехах из запасов лорда Леффорда, и шлем на нем сильно напоминал помойное ведро, но здешний лом еще хуже. Все старое, помятое, того и гляди рассыплется. Что это, засохшая кровь или ржавчина? Тирион понюхал, но так и не понял.

– Вон арбалет, смотри, – показала Пенни.

– Ножной вороток не для меня, ноги коротковаты. Надо искать с ручным. – Ну их, эти арбалеты, слишком долго они заряжаются. А одного болта, даже если дожидаться врага в отхожей канаве, может и не хватить.

Он помахал булавой и отложил ее как слишком тяжелую. Забраковав по той же причине молот и с полдюжины длинных мечей, он наконец выкопал трехгранный кинжал, чуть тронутый ржавчиной. Нашлись к нему и ножны из кожи и дерева.

– Меч для маленьких? – пошутила Пенни.

– Нет, нож для больших. Вот, попробуй. – Тирион подал ей длинный меч.

– Тяжелый…

– Само собой, ведь сталь весит больше дерева, – но если рубануть таким по шее, голова в дыню не превратится. Этот, правда, для рубки голов не слишком хорош: дешевый клинок, щербатый.

– Я не хочу рубить ничьи головы.

– И не надо. Руби не выше колена: икры, поджилки, лодыжки – даже великан рухнет, если подсечь ему ноги, и будет не выше тебя, когда упадет.

Пенни сморщилась – того и гляди заплачет.

– Ночью мне снилось, что мой брат жив. Мы представляли перед каким-то знатным лордом на Милке и Хруме, и публика бросала нам розы…

Тирион дал ей пощечину. Несильную, больше напоказ, но слезы у нее мигом выступили.

– Сны – вещь хорошая, но, проснувшись, ты так и останешься беглой рабыней под стенами осажденного города. Зарезали твоих Хрума и Милку. Ищи себе доспехи и не скули, если жать будут. Представление окончено. Дерись, беги, обсирайся – что хочешь делай, только в доспехах.

Пенни потрогала щеку.

– Зря мы сбежали. Какие из нас наемники? А у Йеццана было не так уж и плохо. Нянюшка иногда лютовал, а сам Йеццан никогда. Мы были его любимцы, его…

– Рабы. Вот точное слово.

– Да, рабы, но не простые. Рабы-сокровища.

«Домашние зверюшки. Посланные любящим хозяином в яму на съедение львам».

Хотя она не так уж и неправа. Рабы Йеццана ели лучше многих крестьян в Семи Королевствах, и голодная смерть зимой им не грозила. Рабов, само собой, продают, покупают, бичуют, клеймят, используют для плотских утех и получения новых рабов. В этом смысле они не выше лошадей и собак, но с лошадьми и собаками почти всегда обращаются хорошо. Многие заявляют, что лучше умереть свободным, чем жить рабом, но это только слова. Когда доходит до дела, мало кто выбирает смерть, иначе откуда в мире столько рабов? Каждый из них в свое время выбрал не смерть, а рабство.

Себя Тирион тоже не исключал. Поначалу за его язык расплачивалась спина, но он быстро научился угождать и Нянюшке, и Йеццану. Джорах Мормонт продержался дольше, но в конце концов и он пришел бы к тому же.

Пенни же… что с нее взять. Она искала себе хозяина с тех самых пор, как ее брату Грошику сняли голову. Она хочет, чтобы кто-то о ней заботился и говорил ей, что делать.

Но говорить это ей в глаза было бы слишком жестоко.

– Любимчики Йеццана не ушли от сивой кобылы. Все умерли, Сласти первый. – Хозяин, по словам Бурого Бена, скончался в тот же день, как они сбежали. О судьбе его зверинца ни Бен, ни Каспорио ничего сказать не могли, но Тирион готов был врать напропалую, лишь бы Пенни наконец перестала ныть. – Хочешь быть рабыней? Прекрасно. После войны я продам тебя какому-нибудь доброму человеку и на вырученные деньги вернусь домой. Будешь снова ходить в красивом золотом ошейнике с колокольчиками, но для начала нужно остаться в живых: мертвую комедиантку никто не купит.

– Мертвых карликов тоже, – сказал Джорах Мормонт. – Мы все можем пойти на корм червям в скором времени. Всем ясно, что юнкайцы эту войну проиграли – всем, кроме самих юнкайцев. У Миэрина есть Безупречные, лучшая в мире пехота. И три дракона – будет три, когда королева вернется, а она вернется непременно. Должна. Возьмем теперь наше войско: штук сорок юнкайских лордиков с наспех обученными обезьянами. Рабы на ходулях, рабы в цепях… только слепых и параличных еще не хватает.