Арбалетчики князя Всеслава - Безбашенный

А уж глухарей-то сколько спугнули – страсть! Из арбалета по ним не очень-то постреляешь навскидку, но парочку наши туземные камрады ухитрились сбить при взлете дротиками, а третьего, уж больно удачно мне подвернувшегося, я сшиб из пружинной пистоли. Отчего ж не полакомиться свежатиной, если добыча сама в руки идет? Это не слишком обрадовало имевшего на моего глухаря свои собственные виды дикого лесного кота, но в этом бренном мире прав всегда тот, у кого больше прав, а у меня их оказалось уж всяко поболе, чем у него. А еще говорят, будто страшнее кошки зверя нет! Кошак, кстати, оказался здорово похож на тартесских охотничьих, выдав мне со всеми потрохами их родословную.

Хотя пока собирались и ехали, нас и так уже успели насчет этих сверхценных тартесских кошаков просветить. Это, собственно, и есть гибридная кошачья порода, как раз скрещиванием домашних мурок с теми дикими лесными котами и выведенная. Всем был хорош местный дикий кот, который в Бетике даже покрупнее своих более северных сородичей, да только вот беда – не приручается он совершенно. Поэтому, хоть и немало их в здешних лесах, одомашнить их так никому и не удалось. Будь иначе – разве возился бы народ с хорьками, от которых и воняет как от хорьков? Пришлось тартесским царям аж из Египта домашних кошек завозить, которых египтяне еще и продавать им не хотели – священные они у них, оказывается. Контрабандой их вывозить пришлось, за немыслимые деньги каждую, но оказались они мелкими и слабыми, вот и пришлось их из-за этого с лесными котами сводить ради того, чтобы получить в их смешанном потомстве сочетание превосходных физических статей лесного кота с покладистым и уживчивым характером домашней египетской кошки. Но разве это так просто? Подавляющее большинство котят, даже в мелкую египетскую породу пошедших, все равно рождались совершенно дикими и приручению не поддающимися. Только лишь единицы из десятков, да еще и далеко не из каждого десятка, оказывались приручаемы, но и их потомство не всегда сохраняло это с таким трудом отобранное качество. Не раз еще приходилось тартесским царям доставать новых египетских кошек, прежде чем набралось достаточно для выведения более-менее полноценной породы, но и поныне еще практически в каждом выводке есть необучаемые, а из остальных далеко не все здоровы. Если хотя бы один котенок из выводка вырастет в настоящего хорошего тартесского кота или кошку – это для его хозяина немалая удача. А их дикие собратья – вот они, живут себе в лесу и не так уж редки. Кроликов тех же самых берут на счет раз, один вон и на глухаря всерьез нацеливался, и уж всяко не его вина в том, что у меня на того глухаря оказалось больше прав…

Но не со всеми местными хищниками даже нам стоило меряться детородными органами… тьфу, правами. Если встреченная нами рысь еще как-то прочувствовала всю серьезность момента и уступила нам дорогу без особых взбрыков, а мелькнувшее в кустах семейство волков даже и на глаза нам не сунулось, то вот медведь тутошний, например, оказался несколько туповат. Мелкий он в Испании, если с нашими сравнивать, особенно с сибирскими, но говорят, медвежье мясо часто бывает заражено паразитами. Проверять это нам как-то не захотелось, и вообще, мы ведь здесь не по его душу, верно?

А потом, пересекая большую поляну, мы поняли, что неправы сами. Точнее, первыми это поняли наши лошади, начавшие всхрапывать и как-то замедлившие свою бодрую рысцу. А потом вдруг осознали всю глубину своей неправоты уже и мы сами, когда из травы поднялся мирно обедавший и никого не трогавший лев.

– Лева! Мы не за тобой, мы за кроликами! – сообщил я ему самым мирным тоном. – У тебя ведь нет кроликов? Ну, мы так и поняли! Приятного аппетита! – И наша кавалькада бочком, бочком двинулась в широкий объезд места львиной трапезы.

К счастью, он тоже «так и понял». Все-таки даже Южная Европа – север для львов, и наш оказался истинным арийцем – ну, в том смысле, что характер нордический. Убедившись, что мы на его обед не претендуем, не говоря уже о шкуре – облезлая, вся в репейниках, ну ее на хрен, – он тоже утратил к нам интерес и вернулся к своему обеду. Разумеется, мы не возражали. Ну, обеденный перерыв у человека… тьфу, у хищника, мы ж разве против? Мы же тоже с понятием – война войной, а обед – по распорядку. Он же нам завтракать не мешал, верно?

– А как он тут оказался? – задумчиво поинтересовался Володя, когда мы уже отъехали на достаточное расстояние. – Из зоопарка сбег, что ли?

– Нету тут пока зоопарков, – так же задумчиво ответил я ему. – Сдается мне, что тутошний он. Но только паспорт у него спрашивать – для проверки регистрации по месту жительства – мне как-то лениво.

– Ага, и мне тоже. Так ты чего, получается, не шутил тогда, в самом начале? Ну, насчет европейского льва?

– Ну, полной уверенности у меня тогда не было – так, гипотеза, но с высокими шансами на достоверность. Уж очень во многих источниках он упоминался, да и добыча, подходящая для него, тут водится. Отчего ж ему в Европе и не быть, раз римляне еще не повылавливали? В ледниковый же период он водился – и не только тут, но и посевернее.

– Так то ж не этот, то ж пещерный. Даже вроде совсем без гривы был.

– А какая, на хрен, разница? Тот подвымер, этот на его место пришел…

– А раньше не приходил?

– Может, и приходил, да тот не пущал.

– А че так? Разные ж вроде виды.

– Ну, не факт. Может, он и гибрид того пещерного с африканским. А может, и разные – какая, на хрен, разница? Мне один биолог знакомый как-то разжевал – я до этого не задумывался даже над такими тонкостями, – что у хищников межвидовые войны из-за добычи похлеще внутривидовых территориальных. Крупные прессуют мелких – вплоть до смертоубийства, а мелкие не упустят шанса помножить на ноль молодняк крупных – чтоб, значит, от будущего конкурента избавиться. В Африке вон львы те же самые в саванне даже гепардов прессуют, хоть и разная у них вроде добыча – ну, в основном.

– Дык странно как-то…

– Вот, смотри, мы тут шляемся всего ничего, а уже лесного кошака видели. А ты у нас хоть раз его видел? Что водится он у нас или водился не так давно – отвечаю, в энциклопедии в детстве еще читал.

– Ну, не видел. Зайца не раз видел, лису, кабана, лося – ну, про ежей всяких там с белками уже молчу, а чтоб кошака – настоящего дикого, а не просто бродячего – хрен там. И не слыхал даже ни разу.

– Вот и я тоже – хрен там. И никто из моих знакомых тоже как-то ни разу, даже охотники. А с хрена ли так? Прикинь, сколько он там жрет по сравнению с той же рысью – ведь крохи же. Его ж в теории должно быть в разы больше.

– Ну да, получается так. И чего за хрень такая?

– Так рысь же его прессует – чтоб зайцев ейных не жрал.

– А тут не прессует?

– И тут прессует. Но тут и ее саму, как видишь, есть кому попрессовать.

– Точно! Нарисовался – хрен сотрешь!

Дискутируем мы с ним – так, в чисто познавательных целях. По делу же нам предстоит охота на кроликов. Проблема в том, что кролик кролику рознь. Те, на которых будет охотиться «досточтимый» Волний – точнее, лже-Волний, – самые обычные, а вот те, на которых будем охотиться мы – эти, пожалуй, покруче будут. Эти сами на кого хочешь поохотятся, дай им волю. На того же «досточтимого», например, чему мы тоже должны всячески воспрепятствовать. Хоть и изображает его тщательно загримированный под нашего нанимателя раб, глава клана Тарквиниев даже рабами не любит жертвовать без нужды, особенно заслуженными и доверенными, да и легенда должна поддерживаться, так что если мы вдруг крепко облажаемся и лжедосточтимого укокошат, то нехорошо получится, очень нехорошо. Особенно для меня, поскольку я твердо намерен отличиться в этом деле. И экипирован соответствующим образом.