Прежде чем их повесят - Джо Аберкромби

Какое-то время отряд сидел в гулкой тишине. Если сначала развалины здания казались им утешительным приютом после бесконечного мертвого и пустого пространства равнины, то сейчас это чувство исчезло. Пустые окна зияли, как раны. Дверные проемы разверзались, словно могилы. Молчание все длилось, пока его не прервал Длинноногий.

— И что же, просто в качестве предположения… считаешь ли ты вероятным, что, сам того не желая, можешь убить одного из нас?

— Тогда уж я убью всех, а не одного.

Байяз нахмурился.

— Прошу прощения, но меня это не вполне успокаивает, — проговорил он.

— Ты мог хотя бы упомянуть об этом раньше! — взвизгнул Длинноногий. — Такого рода вещи нужно рассказывать своим спутникам! Я не думаю, что…

— Оставь его, — бросила Ферро.

— Но должны же мы знать…

— Закрой свой рот, звездочет сраный! Ты и сам не подарок. — Она сердито уставилась на Длинноногого. — Кое-кто здесь болтает без умолку, но сразу затыкается, как только мы влипаем в неприятности. — Она перевела мрачный взгляд на Луфара. — А от другого гораздо меньше пользы, чем он думает. — Она пронзила гневным взглядом Байяза. — Еще кое-кто вечно что-то скрывает, а когда наступают трудные времена, засыпает, так что остальным приходится блуждать неизвестно где! Что ж, допустим, он убийца. Ну и что, мать вашу? Когда надо было убивать, вам это вполне подходило!

— Я просто хотел…

— Закрой рот, я сказала!

Длинноногий заморгал и повиновался.

Логен воззрился на Ферро через огонь. Вот уж от кого он никак не надеялся услышать доброго слова! Из всей компании она одна видела, как это с ним происходит. Она одна в точности знала, о чем он рассказал. И все же она встала на его защиту. Ферро заметила его взгляд, нахмурилась и снова спряталась в свой угол, но это уже ничего не меняло. Логен улыбнулся.

— Хорошо, а как насчет тебя? — Байяз тоже смотрел на Ферро, потирая пальцем губу, словно в задумчивости.

— Что насчет меня?

— Ты сказала, что не любишь, когда что-то скрывают. Каждый из нас рассказал о своих шрамах. Я утомил всех историями из своего прошлого, Девять Смертей взбудоражил нас рассказом о своем. — Маг провел пальцем по своему костистому лицу, исчерченному резкими тенями в свете костра. — А как ты получила свои шрамы?

Пауза.

— Готов поручиться — тому, кто это сделал, не поздоровилось! — со смехом произнес Луфар.

Длинноногий тихо захихикал.

— О, поистине! Осмелюсь предположить, что его ждала плачевная участь! Страшно подумать, как…

— Я сделала это сама, — произнесла Ферро.

Смеявшиеся поперхнулись и умолкли, улыбки погасли; все переваривали услышанное.

— Что? — переспросил Логен.

— Ты, розовый, оглох? Я сделала это сама.

— Но зачем?

— Ха! — выдохнула она, яростно глядя на него поверх костра. — Ты не знаешь, что значит быть рабыней! Когда мне было двенадцать лет, меня продали человеку по имени Сусман. — Она плюнула на землю и прорычала что-то на своем языке. Логен подозревал, что это был совсем не комплимент. — У него был дом, где девушек обучали, а потом перепродавали с выгодой.

— Обучали чему? — спросил Луфар.

— А ты как думаешь, безмозглый? Трахаться.

— А-а, — растерянно отозвался он, сглотнул и снова опустил глаза в землю.

— Два года я провела там. Два года, пока не украла нож. Я тогда не знала, как убивать, поэтому постаралась навредить моему хозяину, чем могла. Я порезала себя, до кости. Когда они отняли у меня нож, я успела урезать свою цену на три четверти! — Она свирепо улыбнулась, глядя в огонь, словно вспоминала свой лучший день. — Слышали бы вы, как он вопил, этот подонок!

Логен не сводил с нее глаз. Длинноногий открыл рот. Даже первый из магов казался потрясенным.

— Ты изрезала сама себя?

— Да, и что тут такого?

Снова молчание. Ветер задувал внутрь развалин, свистел в щелях между камнями, заставлял языки пламени метаться и плясать. Никто так и не придумал, что на это сказать.

Снег сыпался на землю, белые хлопья кружились в пустоте за краем обрыва, превращая зеленые сосны, черные камни, бурую реку внизу в серые призраки.

Сейчас Вест едва верил, что в детстве каждый год с нетерпением ждал первого снега. Что он мог просыпаться утром и с восторгом смотреть на мир, укрытый белым покрывалом. Что видел в этом тайну, чудо и радость. Сейчас вид белых хлопьев, оседавших на волосы Катиль, на плащ Ладислава, на его собственную замусоленную штанину, наполнял его ужасом. Снова ледяные тиски холода, снова убийственная сырость, снова придется делать отчаянные усилия, чтобы двигаться вперед. Он потер одна о другую бледные ладони, понюхал воздух и хмуро взглянул на небо, не позволяя себе впасть в уныние.

— Нужно уметь радоваться тому, что имеешь, — прошептал он. Слова хрипло выходили из сорванного горла, врываясь в холодный воздух плотными клубками пара. — Необходимо.

Вест представил себе теплое лето в Агрионте. На деревьях в скверах распускаются цветы. Птицы щебечут на плечах улыбающихся статуй. Солнечный свет льется сквозь густую листву в парке… Не помогло. Он шмыгнул носом, загоняя обратно сопли, попытался натянуть рукава мундира на кисти рук, но рукава, как всегда, оказались слишком коротки. Вест вцепился побелевшими пальцами в обтрепанные обшлага. Настанет ли время, когда ему снова будет тепло?

Он почувствовал на своем плече руку Пайка.

— Что-то не так, — вполголоса проговорил арестант, указывая на северян.

Те сидели кружком на корточках, тихо и оживленно переговариваясь.

Вест утомленно посмотрел на них. Он только что нашел более-менее удобное положение, чтобы посидеть и отдохнуть, и не хотел думать ни о чем, кроме собственных страданий. Он медленно распрямил ноющие ноги, поднялся — в колене щелкнуло, — встряхнулся и потащился к северянам, сгорбившись, как старик, и обхватив себя руками от холода. Однако Вест еще не дошел, а собрание уже закончилось. Еще одно решение приняли, не спросив его мнения.

Тридуба приблизился к нему. Метель ничуть не тревожила северянина.

— Ищейка заметил разведчиков Бетода. — Он указал куда-то в сторону леса. — Под тем склоном, у самой реки, возле водопада. Хорошо, что он их засек. С таким же успехом они могли засечь нас, и мы сейчас были бы трупами.

— Сколько их?

— Ищейка насчитал дюжину. Идти в обход рискованно.

Вест нахмурился и стал переминаться с ноги на ногу, чтобы разогнать застывшую кровь.

— Но ведь сражаться с ними еще более рискованно?

— Может быть. А может, и нет. Если мы сумеем подкрасться незаметно, наши шансы не так уж малы. У них есть еда, оружие, — он окинул Веста взглядом, — одежда. Много разного барахла, которое нам не помешает. Началась зима, а мы продолжаем двигаться на север, так что на потепление не надейся. Вопрос решен. Мы будем драться. Их дюжина, и это большой перевес, так что нам понадобятся все люди. Твой приятель Пайк, судя по всему, умеет махать секирой и не станет переживать о последствиях. Скажи ему, пусть готовится. Девчонке там делать нечего, а вот… — Он кивнул в сторону Ладислава, сидевшего, сгорбившись, на земле.