Гражданская война в США. 1861-1865 - Кирилл Маль

Из всех частей Райта лишь один полк, составлявший правую оконечность линии, атаковал неприступные окопы на вершине высот с совершенно неуместным в такой ситуации энтузиазмом. Он приблизился к ним на 50 ярдов, но, обнаружив, что корпус Смита, с которым он должен был держать связь, не двигается вперед, тоже отказался от атаки.

Полковые и бригадные командиры 18-го корпуса также объясняли свое бездействие отсутствием поддержки слева, где находились части Райта, хотя причина была, конечно, в другом. Как и солдаты других корпусов, люди Смита хорошо понимали, что выбить врага с укрепленных позиций невозможно, и просто не хотели гибнуть понапрасну. Кроме того, некоторые из дивизий 18-го корпуса все еще не пришли в себя после марша и по-прежнему недосчитывали в своих рядах четвертой и даже третьей части бойцов.

Еще одним поводом для неучастия в атаке многих подразделений Смита Плешивого было то, что на их долю выпал самый трудный участок местности, настолько неровный и непроходимый, что наступать там было практически невозможно. И лишь в центре линии корпуса, перед которым находился неглубокий овраг, тянувшийся в сторону позиций конфедератов, атакующие могли бы рассчитывать на некоторое укрытие от перекрестного огня. Именно здесь Смит решил нанести главный удар и двинул по дну оврага дивизию Мартиндейла. По его приказу она построилась длинной колонной, состоявшей из более мелких полковых колонн, расположенных в затылок друг к другу. В результате дивизия Мартиндейла превратилась в огромный живой таран, вроде тех, что использовались в старину для штурма ворот замков и крепостей. Подобно гигантской толстой змее, он медленно пополз по оврагу прямо на позиции конфедератов.

Последние, разумеется, учитывали возможность использования этого оврага неприятелем — в обороне генерала Ли не было непродуманных и слабых мест, и приготовились встретить каждого, кто попытается добраться до них по балке, во всеоружии. Для этого серые солдаты установили напротив выхода из «полуподземного» коридора несколько своих батарей [425], которые запросто могли вымести почти всю балку картечью. Помимо артиллерии, там расположились также лучшие пехотные части 1-го корпуса Северовирджинской армии — дивизия Лоу; среди прочих ее бригад была и Техасская бригада Грега, всегда наводившая на врагов неописуемый ужас.

Но северяне не догадывались об этих приготовлениях, и организованная южанами встреча была для них полнейшим сюрпризом. Первым был ошарашен 12-й Нью-гемпширский полк, составлявший ударный наконечник дивизионного тарана. Он бесстрашно шел вперед во главе со своим отважным командиром, который за неимением шпаги, вел людей в атаку с шомполом в руке. Размахивая им, как дирижер палочкой, он вывел полк из оврага, и тут, как показалось многим нью-гемпширцам, разверзлась преисподняя, и их охватило адское пламя.

«Просто невозможно описать этот ужасный залп, и вряд ли кто-нибудь из тех, кто был в рядах 12-го, когда-нибудь почувствует себя в состоянии сделать это, — вспоминал капитан Нью-гемпширского полка. — Тем, кто подвергся воздействию всей мощи и ярости того шторма свинца и железа, который встретил атакующую колонну, он показался скорее извержением вулкана, чем огнем сражения, и был почти настолько же разрушительным». Другой участник атаки, сержант того же полка, вспоминал, что когда конфедераты открыли огонь, наступавшие северяне невольно наклонились вперед, словно они шли навстречу штормовому ветру, и чувствовали себя при этом, «как кубики или кирпичи, выставленные в ряд и опрокинутые одним ударом, подсекая всех задних по цепочке».

Рядовые солдаты также дали описание весьма «живописных» эпизодов атаки Мартиндейла. Один из них писал, что все его товарищи вдруг упали на землю, словно получили приказ залечь. Решив, что так оно и есть, а сам он просто не расслышал слов команды, этот солдат также лег на землю. Тут к нему и к остальным распростертым на земле бойцам подбежал их командир и обнаженной шпагой пошевелил нескольких, пытаясь поднять людей для финального броска. Но никто даже не дернулся от прикосновения холодной стали, потому что все они были мертвы. [426]

Другой рядовой вспоминал, как во время атаки он внезапно обнаружил, что продолжает идти вперед в одиночку, а справа и слева от него нет ни одного человека. Тогда он подумал, что просто отстал от своей роты и ускорил шаг, но, догнав шедшую впереди часть, увидел, что это другая рота, и понял, что все его сослуживцы остались позади — убитые или раненные.

Подобных самых разнообразных воспоминаний об атаке дивизии Мартиндейла осталось довольно много, но ее участники в один голос говорят об одной и той же особенности: в ходе всего боя никому из них не удалось даже увидеть неприятельских солдат. Сплошная линия огненных вспышек, вырывавшаяся из стволов винтовок и жерл артиллерийских орудий, — вот и все, что они разглядели сквозь пыль и дым. Эти вспышки сопровождались непрерывным грохотом и треском, напоминавшим, по словам очевидцев, один продолжительный раскат грома.

Конфедераты, напротив, видели атакующих очень хорошо и умело пользовались своим преимуществом. «Неприятель, наступая в четырех линиях с интервалом в 50 ярдов, представлял собой прекрасную мишень для техасских и арканзасских стрелков, — вспоминал солдат из бригады Грега. — Их попытка пробиться была невозможной — человек не мог выжить в огне, который обрушивался с фронта и с флангов. И хотя первым броском некоторым из них удалось приблизиться к нашим линиями на 70 ярдов, они все равно остановились, повернулись кругом и бросились бежать так быстро, как только могли их нести ноги. Бойня была ужасной».

Бойня действительно была ужасной, и после сражения только перед фронтом дивизии Лоу оказалось более 1000 убитых и раненных федералов. Такое огромное количество врагов южане смогли уложить всего за 15 минут, в течение которых продолжалась отчаянная атака Мартиндейла. Их собственные потери за тот же промежуток времени не превышали 20 человек. Подобное соотношение было невероятным (даже для Фредериксберга) и произвело глубокое впечатление на всех участников боя. Наиболее сжато и лаконично его выразил командир дивизии генерал Лоу: «Это была не война. Это было убийство». [427]

Однако даже после такого провала битва еще не окончилась. Федералы не могли больше идти вперед, но не хотели и отходить назад. Практически вдоль всей линии обороны конфедератов возникла другая, параллельная ей линия из лежащих на земле солдат в пыльных синих мундирах, усиленно работавших всем, что попадалось им под руки, чтобы выкопать индивидуальные стрелковые ячейки. Иногда эта другая линия сближалась с неприступными траншеями южан на расстояние 40 ярдов, иногда удалялась от них, но нигде дистанция не превышала 200 ярдов. Позади же пехоты, поливавшей друг друга беглым огнем, на батарейных позициях стояли орудия, также вносившие свою лепту в достигшее кульминации смертоубийство. Их канонада была несмолкаемой с раннего утра, когда началась безрезультатная атака северян, до темноты, когда сражение наконец утихло.

Впрочем, исход битвы у Колд-Харбора стал ясен уже после полудня, и генерал Грант, прибывший в то время на позиции, с досадой констатировал, что его замысел провалился. Выслушав доклады корпусных командиров, ни один из которых не выразил оптимизма, он отдал генералу Миду следующий приказ: «Точка зрения командующих корпусами такова: они не уверены в успехе в том случае, если будет отдан приказ о возобновлении атаки. Вы можете ограничить дальнейшее наступление его теперешним рубежом. Удерживайте наиболее выдвинутые вперед позиции и укрепляйте их».