Горячая весна 2015-го - Михаил Луговой

C высоты Новая Земля выглядела черно-белой, словно кто-то выключил цвет. У обоих Ту-95 184-го тяжелого бомбардировочного авиаполка прохождение над островом заняло менее пятнадцати минут. Полуостров Сухой Нос был покрыт снегом, а дальше в море царил хаос льдин.

Полуостров и прилегающий к нему район являлись одной из площадок ядерного полигона. Правда, последний взрыв на ней прозвучал еще в шестьдесят втором году, после чего деятельность полигона переместилась южнее, на площадку «Маточкин Шар». Зато именно в районе Сухого Носа осенью шестьдесят первого было взорвано самое мощное в истории ядерное устройство. Мощность взрыва составила пятьдесят мегатонн, а ударная волна дважды обошла земной шар. Пилот проследил за полетом выпущенных бомбардировщиками ракет и вспомнил, что при этом в Диксоне выбило стекла.

«А до Диксона отсюда более восьмисот километров, мы прошли над ним почти полтора часа назад. – Пилот поежился. – Нет, по сравнению с той бомбой у нас просто хлопушки…»

Крылатым ракетам, выпущенным над Новой Землей, было на тысячу шестьсот километров ближе до цели, чем выпущенным у Шпицбергена и над Тихим океаном. Зато траектория их полета была наиболее сложной – они должны были дважды изменить курс, чтобы обойти Скандинавский полуостров.

Операторы поста наблюдения на острове Симиутак у западного побережья Гренландии не были оригинальны, называя место своего постоянного боевого дежурства «Задницей мира». Точно так же называли места своей службы военные всех стран, служащие на отдаленных «точках». Но следовало признать, что персонал радиолокационной станции, призванный наблюдать за морской и воздушной обстановкой в проливе Дэвиса, был совсем недалек от истины.

До смены оставалось полчаса. Стэнли Гридер слипающимися глазами пялился в монитор, мечтая о чашке кофе. Значок на экране РЛС, помеченный перевернутым треугольником – символом неопознанной цели, не вывел его из дремотного состояния. Самолету – а только самолет мог давать над морем четыреста тридцать узлов – здесь было просто неоткуда взяться. Появление на экране второй цели в паре километров от первой заставило его открыть глаза и включить систему отстройки от метеорологических помех. Неопознанные цели, появляющиеся в результате переотражения сигналов от неоднородностей среды в полярных широтах, старый локатор видел достаточно регулярно, и с этим умели бороться. Цели не пропали. Вместо этого их количество увеличилось до четырех.

– Сэр, – вызвал оператор дежурного офицера, – по-моему, вы должны на это взглянуть…

Радиолокационная станция на норвежском острове Медвежий следила за полетами русской авиации в Баренцевом море, особенно активизировавшейся после начала военного конфликта на Балтике. Норвегия так и не вступила в Коалицию, несмотря на неприкрытый нажим Вашингтона, но вооруженные силы находились в повышенной боевой готовности – просто на всякий случай. Сигнал тревоги прозвучал внезапно, и старший смены радиооператоров, увидев результат опознавания цели, почувствовал, что в груди у него похолодело. Не потому, что цели были группой русских крылатых ракет. И не потому, что они могли нести ядерные заряды. А потому, что прошедшие в сотне километров от острова ракеты были обнаружены только с кормовых ракурсов. Если бы они были направлены на его станцию, то он и его люди были бы уже мертвы, так и не узнав, от чего погибли. Поспешно определенный курс ракет упирался в Исландию. Срочно связавшись с военной базой в Нарвике, он доложил о происшествии, а еще через минуту отметки ракет пропали с экранов.

– Должны ли мы сообщить об этом американцам? – спросил его кто-то.

– Расслабься, Гуннар. Они узнают об этом и без нас.

Он не мог знать, что через несколько минут после этого ракеты начали первый из запланированных маневров и легли на курс, ведущий к Шетландским островам.

Тревогу в «Хрустальном дворце» – зале оперативного контроля НОРАД объявили, когда адмирал Кинли, командующий системой противовоздушной и противоракетной обороны, находился в туалете. С начала боевых действий он и еще шестьсот пятьдесят человек персонала работали в толще горы Шайен в полной изоляции. Адмирал ввел это положение своим приказом и был намерен выйти из системы бункеров на поверхность только тогда, когда все закончится, каким бы ни был этот конец. Кейсон одобрил эту его инициативу, тем более что и сам он на все время, пока парни с большими звездами не разберутся с русскими, покидал Вашингтон и должен был находиться в секретном убежище в штате Вайоминг.

– Что у вас? – буркнул адмирал, появившись за спинами дежурной смены и вытирая руки обрывком бумажного полотенца.

– Сэр, две группы крылатых ракет! Одна сейчас над Лабрадором, держит курс на Новую Англию, всего девять единиц, и мы их ведем. Вторую обнаружили норвежцы с острова Медвежий, она идет на Исландию. В группе четыре единицы!

– Норвежцы оповестили нас?

– Нет, сэр! Мы получаем информацию с компьютеров тактической обстановки НАТО.

– Что русские?

– Без изменений, сэр! Степень боеготовности их ядерных сил по-прежнему наивысшая, но повышения активности мы пока не наблюдаем. Специалисты утверждают, что станции связи с подводными лодками не передают им на борт коды разблокировки ракет.

– Если они не передали их ранее. Еще до выхода в море… Что на Аляске?

– Все спокойно, сэр. Активность русских прежняя.

– Вряд ли это ядерный удар… Объявлять всеобщую тревогу не будем. Сообщите вице-президенту. Она должна немедленно эвакуироваться из Вашингтона. Президенту я сообщу сам.

Траектория русских ракет над Лабрадором отображалась пунктиром по мере того, как их брали на сопровождение и теряли РЛС воздушной обстановки НОРАД.

– Тревога силам ПВО Восточного побережья объявлена?

– Да, сэр! Мы поднимаем перехватчики, системы «Пэтриот» и THAAD через пять минут получат целеуказание со спутников!

– Хорошо. Попробуйте навести на них канадцев. Шансов немного, но пусть попробуют. Если нет, то мы перехватим их на линии Монреаль – Новая Шотландия. Ракет не больше десятка – справимся легко. И предупредите Исландию – пусть убирают из Кефлавика все, что может подняться в воздух!

Шорох снаружи заставил Василия сделать «страшные» глаза и осторожно, чтобы не щелкнул, перевести лапку автоматного предохранителя на «автоматический огонь». Зверское выражение лица предназначалось журналистам, которые разом прекратили шевелиться и мычать и замерли.