Профессия-первая леди - Антон Леонтьев

– В Лондоне!

Мы ходили из зала в зал. Наконец дядя Браня изрек:

– Я ничего в живописи не понимаю, но мне хотелось бы чего-то… необычайного и единственного в своем роде!

– Уверяю вас, мой дед был чрезвычайно оригинальным художником, – сказал д’Орнэ. – Но только ради вас… Я как раз реставрирую полотна Стефана-старшего, которые обнаружились во Франции, и уверен, что найду картину и по вашему вкусу!

– А если не найдете, то сами ее нарисуете? – спросил неожиданно дядя Браня.

Д’Орнэ дернулся и сказал:

– Что вы имеете в виду?

Дядя Браня небрежно постучал по одной из картин:

– А то, что все это – подделка. Вы искусно копируете творчество вашего деда, не так ли? У вас имеется всего несколько картин, которые были написаны на самом деле им, а все остальное – это фикция. Ведь так?

В темных глазах Стефана мелькнул страх, он фальшиво произнес:

– О чем это вы? Я совершенно не понимаю, что вы имеете в виду…

– Прекрасно понимаете! – рявкнул дядя Браня и снял очки. – Как и то, что именно вы пытались убить Серафиму Ильиничну Гиппиус!

– А вот в этом вы ошибаетесь! – раздался скрипучий старческий голос.

Я обернулся и заметил старуху, мамашу Стефана-младшего и дочку Стефана-старшего. Весняна, вся в белом, сжимала в руке, обтянутой кожаной перчаткой, пистолет.

– Это я была за рулем, – сказала со смешком старуха. – Мне очень жаль, что я не смогла отправить сию любопытную особу на тот свет! Она этого заслуживает! И тебя надо было додавить, назойливое насекомое!

Стефан подошел к ней и произнес:

– Мама, они все знают.

– Я слышала, – сказала старуха. – Эй ты, думаешь, что я не умею стрелять? Ничего подобного!

– Не сомневаюсь, что вам приходилось уже убивать людей, – произнес дядя Браня. Старуха осклабилась. Я похолодел.

– Вы слишком много знаете, – проскрипела она. – Слишком много!

– Мама, – нерешительно произнес Стефан, – быть может, они блефуют?

Старуха заявила:

– Мне все равно, что им известно. Стефан, запомни, они хотят разрушить то, над чем я работала долгие десятилетия!

– Значит, картины поддельные? – произнес я.

У меня от страха подгибались коленки. Дядя Браня держался бодро, но я заметил, что и он не рад встрече с сумасшедшей старухой. Весняна заправляет всем! Она руководит слабовольным сыном, и вместе они занимаются мошенничеством!

– Кроме трех, – сказала дочь художника. – Полотна, созданные отцом в парижский период, остались во Франции и просто исчезли! Может, они и лежат на каком-нибудь чердаке, хотя скорее всего их выбросили на свалку! А то, что отец создал после возвращения в Герцословакию, было уничтожено во время войны. В наш дом попала бомба, и мне удалось спасти только три картины! Только три!

Я поразился тому, какая непередаваемая горечь сквозила в ее словах.

– Я не умела рисовать, а вот мой сын, внук великого Стефана… Я помогла ему восстановить картины деда! Я помнила все их наперечет, каждый мотив и цветовую гамму! А то, что не помнила, мы изобрели вместе, и получились шедевры, ни в чем не уступающие полотнам Стефана-старшего!

– Это обман, – сказал дядя Браня. – И вы поставили его себе на службу.

– Мы никого не обманывали, – заметил Стефан. – Те, кто хотел, сами обманывались. Они поверили в то, что мы нашли шедевры дедушки! Мама права – на этом можно заработать огромные деньги!

– Чем вы и занимались, – проронил дядя Браня. – Скажи, Стефан, зачем ты убил ювелира Кацнельсона?

Д’Орнэ вздрогнул, а его мамаша прошипела:

– И что вы еще знаете?

– Мама, молчи! – закричал Стефан.

Старуха возразила:

– Нам нечего боятся, сынок, обещаю тебе, что они не выйдут из галереи… Живыми, во всяком случае! А что касается ювелира… Так было надо! Старик собирал драгоценности, а нам были нужны деньги на то, чтобы воссоздать шедевры моего отца!

Старуха ткнула в меня пистолетом и сказала:

– А ну, пошли! И твой дружок тоже! Я не привыкла повторять два раза! Быстрее, шевелите ногами!

Она отконвоировала нас на второй этаж, в небольшую комнатку, заставленную мольбертами и неоконченными полотнами.

– Посидите пока здесь, – сказала она и повернула в двери ключ.

Дядя Браня потер в возбуждении руки:

– Ты видишь, Димитрий, мы напали на верный след! Они и не скрывают того, что промышляют убийствами! Они подделывают полотна д’Орнэ, на их совести убийство ювелира Кацнельсона, они прикончили и Татиану Шепель, и людей около картин! Их обуяла мания величия! Ради славы они готовы на все!

Я взглянул в окно – можно ли отсюда выбраться? Дядя Браня покачал головой:

– Подожди, впереди самое интересное.

– Но они хотят нас убить! – воскликнул я. Дядя Браня ответил:

– Не сомневаюсь, что хотят.

Дверь распахнулась, появилась старуха Весняна в сопровождении державшего поднос с бокалами Стефана. Она направила на нас пистолет, а Стефан подал два бокала, наполненные мутноватой жидкостью.

– Пейте! – заявила старуха.

– Что это? – спросил я.

Весняна рассмеялась:

– Не беспокойтесь, долго мучиться не будете!

– Мы знаем абсолютно все, – сказал дядя Браня. – Зачем вы убиваете владельцев картин? Ваш Стефан был умалишенным, и вы тоже свихнулись. Человеческая жизнь для вас ничего не значит!

Старуха, казалось, его и не слушала, она, как в трансе, продолжала:

– Стефан решил воссоздать цикл «Человеческие добродетели»…

– И при этом использовал в качестве объектов вдохновения ваших клиентов? – спросил дядя Браня. – Вот почему картины, якобы созданные в начале века, так похожи на некоторых из наших современников. Вы с самого начала жаждали крови! Вы планировали убийства заранее! О, я чувствую, что это так!

Стефан порывался что-то сказать, но старуха не дала сыну и слова вставить. Она завопила:

– Дались вам эти убийства! Какая разница, кто их совершил! Мой отец – самый гениальный художник за всю историю человечества! В его бедах виноваты Карпушинские, они беззастенчиво использовали талант Стефана, эксплуатировали его и свели в итоге с ума! Даже потом, когда мы вернулись в Герцословакию, папа уверял, что к нему является дух покойной Марии Карпушинской и ее сыночка Бобби! Вот истинные виновники трагедии! Перед самым началом войны отец создал седьмую картину из этого цикла, но она бесследно исчезла! Это самое великое из того, на что был способен художник! Он окончательно помутился рассудком…

– И вы тоже, – сказал дядя Браня.