Голливуд истекает кровью - Х. Р. Пенроуз

Я услышал слабый вскрик, когда Пэрис благополучно упала в объятия Альфонсо, петля развязалась. Дыхание, которое я не знал, что сдерживал, со свистом вырвалось у меня. Около десяти человек, которые были врагами, все еще находились в комнате, загнанные в угол, когда мы одолели их.

Правила мафии требовали "око за око", особенно в отместку за такую обиду. Я знал, что на это у меня не было бы времени. Я был прав.

Дафна выглядела больной, осознание того, что они теперь не победили бы, было очевидным.

— Оставь Дафну, если это возможно. У нас есть несколько человек, которым нужно поработать над своими жалобами, — озвучил я, наблюдая, как ее лицо побледнело.

Альфонсо передал мне наполовину потерявшую сознание Пэрис, ее кожа была скользкой от крови. Ее тело автоматически напряглось от захвата, от боли от ран, которые он зажимал. Моя рука казалась несуществующей, когда я наблюдал за ней.

Если бы я мог избавить ее от боли, я бы это сделал.

Комфорт не был моей сильной стороной, но я старался ради нее. Я сделал усилие, когда мне стало неловко. Потому что ты никогда не делал этого до нее, кроме мамы.

Мы опоздали. И теперь те шрамы, которые у нее были, были не только внутренними. Они добавились к внешним. Сделано, чтобы искалечить ее, если смерть не забрала бы ее сегодня, то оставила бы визуальное напоминание о страданиях, с которыми она столкнулась. Мои челюсти сжались. Ее глаза наполнились слезами. Я убрал с ее лица маленькую прядь волос цвета воронова крыла.

Оставался вопрос о тех, кто находился в комнате. И о том, кто привел их сюда, на чью голову это свалилось.

Но если Анджело не смог бы победить, он сделал бы следующую лучшую вещь. Попытался бы уничтожить нас всех, даже если это стоило бы и его жизни. Вот насколько он был облажан.

Его пальцы вытащили чеку из гранаты. Граната, которая выглядела слишком удобной, уютно лежала в его руке. В комнате воцарилась тишина; можно было буквально услышать, как упала булавка.

Старшие сыновья Говони казались смущенными, они явно не входили в этот план. Я не мог представить, чтобы неэтичный ублюдок полностью поделился своими планами. Он был не таким человеком.

Самодовольный голос Анджело разнесся по комнате.

— Я умру за свое дело, забрав с собой последнего оставшегося Марчетти.

Он был гребаным психопатом, и не из веселых.

Мои люди бросились к нему, приняв мгновенное решение, их руки обхватили его. Они должны были продолжать давить на рычаг, потому что как только его отпускали, он срабатывал. Я знал, что если мы закрепили бы его заново, это было безопасно, но я бы предпочел бросить его в безопасном месте, где люди не пострадал бы.

Чиро был прав; у них был большой пристрастие к взрывчатке. Я предполагал, что это тоже было сделано по указанию Анджело.

Направив свое оружие на оставшихся людей, я выстрелил. Один, двое солдат Говони безжизненно упали на пол. Мои руки бессознательно сжались вокруг Голливуд, и ее приглушенный, почти беззвучный крик вернул мое внимание обратно. Ее лицо сморщилось, пытаясь отвлечься от вспышек боли. Я слегка ослабил хватку, но не настолько, чтобы она выпала из моих рук.

Это отвлекло внимание всех, дав трем старшим Говони возможность продвинуться вперед, но не атаковать, нет, убежать. Я ухмыльнулся, когда Стефано и его верные люди изрешетили их пулями. Не раздумывая ни секунды, не заботясь о том, что они были его братьями. Безжалостно.

Их тела перевернули, проверили пульс для подтверждения. Анджело бился в захвате, в котором держали его Дино и Брандо, медленно вырывая гранату из его пальцев, продолжая давить на рычаг. Я верил в них. Это был не первый раз, когда они делали что-то подобное. Лучший способ узнать о любом оружии — знать, как снять его с предохранителя в случае чрезвычайной ситуации или несчастного случая.

Кровожадный взгляд Стефано и верных ему людей сказали мне все, что мне нужно было знать; пролитая ими кровь ничего для них не значила. Я был заинтригован, узнав больше о том, что происходило за кулисами, о чем я раньше не подозревал.

Дарио снял цепи с Шейна, удерживая его тело, и закинул руку ему на плечо, пытаясь стабилизировать его. Они заставили его поработать, но он дышал.

Как будто зная, о чем я думал, Шейн прохрипел:

— Лиам — предатель. Он впустил их через туннели.

Это подтвердило мои предыдущие мысли. Мои ноздри раздулись; С Лиамом я разобрался бы в другой раз.

Слабая рука погладила мой подбородок, привлекая мое внимание и переводя его на нее. Пэрис несколько раз открыла рот и закрыла его, понимая, что не могла говорить. Это был бы ущерб, нанесенный веревкой, ущерб, который, скорее всего, со временем рассеялся бы. Раны, которые вообще не должны были наноситься. Хотя я читал по ее губам. Даня.

— С ней все в порядке, вероятно, ей сейчас нужна медицинская помощь. Просто ранена, — сказал я ей вежливо, не заботясь ни о ком, кроме степени ее ранений прямо сейчас.

Мой голос звучал холодно и безразлично. Но мне было наплевать.

Дино двигался быстро, держа гранату в руке. Подобрав с пола чеку, он вставил ее обратно. Он бросил на меня быстрый взгляд, прежде чем вылетел за дверь, чтобы пойти и намеренно привести ее в действие. Мера предосторожности. Брандо отступил от Анджело, оставив его разглагольствовать в углу комнаты.

— Сделай это быстро, — сказал я Стефано.

Я знал, какое чувство испытываешь, когда убираешь собственного отца, особенно когда он поступил с тобой неправильно. Эйфория. Я оценил его благодарственный кивок, когда он прижал своего отца к стене, прижимая руку к его горлу, и прошептал что-то, от чего лицо Анджело налилось кровью.

Отступая, он всадил пулю в его член, позволив боли просочиться на мгновение, прежде чем продолжить свой путь вверх по телу. Тело Анджело обмякло к тому времени, когда он положил конец его страданиям, и пуля попала ему в висок. Кровь. Так много крови в этой комнате со следами того, кому она принадлежала.

— Поместите ее в одну из камер, — потребовала я.

Тови радостно потащил Дафну по коридору, игнорируя ее мольбы. С ней разобрались бы позже.

— Босс, — сказал Альфонсо тоном, в котором слышалась смесь раздражения.

Я знал, что он видел мои раны, и что я явно игнорировал их. Боли в бедре и животе давали о себе знать, но это не было чем-то таким, с чем я