Секреты удачи - Дженис Вебер

— Сеньора, вы великолепны, — заявила Пиппа. И это было правдой. Роскошный головной убор из страусиных перьев возвышался фута на три над толпой. Тысячи белых, желтых и черных перышек облегали ее чудесную фигуру. Только при ближайшем рассмотрении можно было заметить покрасневшие глаза.

— Еще одна безделушка от прежней хозяйки? — Ли заметила булавку. — Вы, должно быть, дьявольский жеребец, Космо.

Пиппа ободряюще пожала ей руку:

— Это будет ночь триумфа.

Ли уплыла прочь с бокалом шампанского и доктором Зеппелином. Какое бы успокоительное он ни предлагал, действовало оно идеально. Пиппа пробралась в спальню Ли и, утащив четыре пилюли, протиснулась к парадному входу, где Мосс злобно разглядывал толпу, запрудившую его дом. В черной ливрее с крупными золотыми пуговицами он походил на владельца похоронного бюро. Пиппа разглядела две параллельные царапины на его щеке и следы зубов на мочке уха.

— Как дела, сеньор Боус?

— Без комментариев.

— Большое спасибо за булавку.

— Я вполне могу обойтись без вашего сарказма. — Он с такой силой сжал руку подошедшей гостье, что та поморщилась. — Очень приятно.

То же самое — ее мужу, который вдобавок получил еще и удар по плечу.

— Взгляните на двери, — прорычал Мосс, когда они отошли. — Они будто побывали на родео.

Пиппа вынуждена была признать: поварешка Ли нанесла серьезные повреждения.

— Сеньора была крайне огорчена.

— Привет, — буркнул Мосс, стискивая руку следующей даме. И пихнул в плечо ее мужа. — От всех этих шоферов у меня мороз по коже.

— Будьте внимательны, сеньор. Одному из них вы должны будете вручить приз за лучший костюм.

— О Господи! Взгляните, кто здесь. Невеста Франкенштейна.

Лицо и верхняя часть тела Дюси были покрыты зеленой с золотом краской. Грудь, затянутая в золотое бюстье, напоминала пару потускневших футбольных суперкубков. Ниже начинались золотые же шаровары. Облако зеленой органзы окутывало все это, как смог Мехико. Стайка золотых бабочек ручной работы была скорее помехой, чем украшением. На гигантском парике красовались шелковые цветы и тиара, более напоминавшая паровозный буфер.

Мосс взял Дюси за руку, затянутую в зеленую перчатку:

— Какая встреча…

— Оох!

Следующей пострадала рука Харлана:

— А вы шофер откуда? Из «Звездных войн»?

— Харлан в форме швейцарского гвардейца, — объявила Дюси. — Этот костюм благословил лично папа Иоанн Павел Второй.

— Мне плевать, кто его благословил. Он похож на клоуна.

— У вас божественный костюм, мадам Деймон, — поклонилась Пиппа.

— Благодарю, Космо. Ваше мнение очень важно для меня.

— Сеньор Боус, — прошептала Пиппа, когда они удалились, — прошу вас, держите себя в руках. Я договорился с мадам Деймон, но она может изменить свое мнение.

Взгляд Мосса был прикован к кипе белого шелка, кружев и кринолинам, медленно поднимавшимся по ступеням «Каса-Боус». Сама Мария Антуанетта на собственной коронации не могла бы появиться с большей надменностью, чем Тейн Уокер. От вида ее трехфутового парика, напудренного лица, бриллиантов, броши и серег у окружающих сами собой открывались рты. Птичка, подаренная Пиппой, была приколота к парику и напоминала вишенку в облаке взбитых сливок.

— Добрый вечер, мадам, — произнесла Пиппа, едва не лопаясь от гордости. — Вы ослепительны.

Не обращая внимания на ее слова, Тейн принюхалась. Чьи-то духи казались ужасно знакомыми. Вокруг не было видно ни одной дамы: вероятно, ее собственный лак для волос вызвал обонятельные галлюцинации. Тейн протянула руку хозяину:

— Добрый вечер, Мосс.

В первый раз он не попытался выдавить сок из пальцев. Просто благоговейно смотрел, не отводя глаз, на птичку в парике Тейн.

— Это венесуэльский черноклювый красный чиж. Кардуэлис кукуллата. Не думал, что когда-нибудь увижу его. — Он поцеловал руку Тейн. — Могу я к нему прикоснуться?

Тейн удивленно вытаращила глаза.

— Я ношу камни стоимостью два миллиона, а он заметил лишь птичку у меня в волосах, — с притворным отчаянием вздохнула она, обращаясь к подошедшей только что паре.

— Эта «птичка» стоит в два раза больше ваших камней, моя дорогая. За последние полвека видели не более пяти экземпляров.

Кровь прилила к напудренным щекам Тейн, когда собравшаяся вокруг толпа восторженно загудела. Сегодня утром она чуть не выбросила в мусорную корзину этот подарок. В последний момент решила все же воткнуть птичку в парик, чтобы не выглядеть слишком бледной на фоне Дюси.

— Я прекрасно осведомлена о ее редкости, сэр.

— Откуда она у вас?

— Вы задаете подобные вопросы, даже не предложив мне шампанского? Хулиган.

Пиппа подхватила с подноса бокал шампанского и бросила в пузырьки четыре крошечные пилюли. Она не представляла, куда заведет вся эта болтовня о чижах, но должна быть уверена, что Тейн не станет слишком пристально рассматривать шатры и гондолы Розамунд: хрупкое хорошее настроение может исчезнуть навсегда.

— Шампанское, мадам Уокер? — Прости меня, мама.

— Черноклювый красный чиж, — повторила Тейн, одним глотком осушая бокал. — А существует красноклювый черный чиж, Мосс?

— Нет, не существует.

Помрачнев, разочарованная недостаточно творческим подходом Господа, Тейн взяла второй бокал шампанского:

— Ненавижу единственных детей.

— Пойдемте в мою библиотеку. Я покажу вам большой определитель птиц. Принимайте эстафету, Космо! — Подхватив Тейн под руку, Мосс увел прочь предмет своих вожделений.

— Какую машину изображает костюм этой дамы? — спросила одна из гостий.

— «Гранд-маркиз», я полагаю. — Радуясь, что Тейн и Мосс на некоторое время выведены из обращения, Пиппа осталась у входа, приветствуя стайки все прибывающих посетителей. Каждые пятнадцать минут наведывался Коул. Пиппа неизменно спрашивала, не появились ли из библиотеки Мосс и мадам Уокер. Ответ неизменно был отрицательным.

— В шатре становится жарко, — наконец доложил он. — Дюси танцует.

— Где сеньора Боус?

— Сидит в фонтане. Думает, что она Дональд Дак.

Пиппа пришла в ужас:

— А что делает ее психотерапевт?

— Сидит рядом с ней. Крякает. Прелестная булавка. Опять от старых хозяев?

— Не ваше дело. Не могли бы вы разыскать Керри? Она некоторое время может постоять у входа.

Керри нигде не было, даже у боулинга в обществе телохранителей. Без четверти двенадцать, отчаявшись, Пиппа поставила у дверей арлекина: