Непристойно богатый вампир - Женева Ли

Проходившая мимо пара уставилась на мою испачканную кровью одежду. Мне нужно было зайти в дом и привести себя в порядок, прежде чем идти к ней. Последнее, что нужно было Тее, ― это увидеть доказательства насилия, с которым я столкнулся.

― Джулиан, ― позвал меня Бенедикт, и я наклонился к окну, ― она действительно того стоит?

Я оглянулся на теплый свет окна и уловил в воздухе тихие звуки виолончели. Я закрыл дверь, ответив однозначным «да».

ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ

Тея

Виолончель не могла успокоить меня. Я сидела в балетной студии. Что-то здесь напоминало мне о занятиях с оркестром или о том, как я подглядывала за Оливией во время репетиций. Это место больше напоминало дом, чем Париж в данный момент. Как только Себастьян привез меня сюда, я сменила вечернее платье на шелковый халат, притащила в комнату пуфик и начала играть. Берлиоз позаботился о том, чтобы инструмент прибыл в идеальном состоянии, уже прекрасно настроенным, и я была благодарна ему за внимание к деталям.

Смычок приятно лежал в руке, и я начала играть все произведения, которые помнила. Босые ноги на холодном деревянном полу казались ледяными, но мне было все равно. Я была полна решимости вырваться из тюрьмы ожидания. Было время, когда музыки было достаточно, чтобы перенестись в другое место и время. Сегодня же мои мысли и сердце постоянно возвращались к Джулиану, где бы он ни находился. Заверения Себастьяна в том, что он справится сам, лишь напоминали мне о том, что человек, которого я люблю, борется с теми, кто хочет его смерти. Что, если они заберут его у меня?

Что, если они заберут мою пару?

Не задумываясь, я начала играть Шуберта ― произведение, которое я исполняла в тот вечер, когда встретила Джулиана. Смерть и дева. Это почти заставило меня рассмеяться. Я закрыла глаза и позволила паническим нотам музыки отразить волнение, бурлящее внутри меня. Она сменялась то грустной тоской, то страхом, то чем-то похожим на погоню. Я следовала за ней, мое сердце взлетало и разбивалось вместе с партитурой. Началось анданте с движением, и слезы обожгли мне глаза. Я отказывалась их открывать. Я отказывалась плакать, пока…

Джулиан был рядом со мной. Он нежно положил руку мне на плечо и прошептал:

― Не останавливайся.

Я настолько погрузилась в свои мысли и музыку, что не услышала, как открылась дверь. Я выполнила его просьбу. Я продолжала играть, а он стоял на коленях позади меня и упирался лбом в мое плечо. Я посмотрела в зеркало сквозь мокрые ресницы. Он снял смокинг, его волосы были мокрыми, как будто он только что принял душ. И тут меня осенило, почему он хотел немедленно помыться. Мой смычок на мгновение соскользнул, расколов воздух пропущенной нотой. Джулиан не сдвинулся с места. Я продолжила. Он выглядел так, словно молился. Так ли это? Позже я спрошу его о том, что он потерял сегодня. Вернее, что потеряли мы, потому что любое горе, которое он нес, теперь было и моим.

Завершив анданте, я приостановилась, и он поцеловал меня в спину.

― Продолжай играть, котёнок.

Жар его губ задержался на моей коже, шелк не мог сравниться с его поцелуем. Я продолжала. Теперь, когда он был здесь, когда я могла чувствовать его, с каждым мгновением игры я все больше погружалась в состояние покоя.

Через несколько минут рука обхватила мою талию. Я почти не заметила, пока его руки не стянули с моих плеч халат. Я закрыла глаза, когда прохладный воздух коснулся моей обнаженной кожи. Под халатом ничего не было, и Джулиан издал легкое шипение одобрения.

― Продолжай, ― приказал он мне. Его рот прошелся вдоль моего позвоночника. Я вздохнула, стараясь не дрожать, когда он целовал мою обнаженную кожу. Он не торопился, поклоняясь моей плоти, пока медленно не вернулся к шее. Я почувствовала, как он клыком провел по моему плечу, и вдохнула сильнее. Я не знала, смогу ли продолжать играть, если он укусит меня. У меня запульсировала сердцевина при мысли о том, что он будет питаться мной, пока я играю для него, и из меня вырвался тихий стон. Он сделал паузу, позволив клыкам прижаться к моей коже, а затем поцеловал это место.

Не укусил.

Он переместил свой рот к моему уху и заговорил достаточно громко, чтобы я услышала его сквозь музыку.

― Я представлял себе это с того момента, как увидел, как ты играешь. Открой глаза, я хочу чтобы ты смотрела.

Я глубоко вдохнула и позволила глазам распахнуться. Джулиан прижался лбом к моему плечу и провел рукой вниз. Его пальцы раздвинули меня, и я чуть не пропустила ноту.

― Может, мне остановиться? ― спросил он.

Я покачала головой, решительно настроенная продолжать. Он поднял голову, его глаза встретились с моими, и тогда он начал двигаться. Его пальцы танцевали по моей набухшей плоти. Я не могла видеть их за отражением виолончели, которая закрывала от меня все, кроме плеч. Но я чувствовала каждое движение. Музыка нарастала внутри меня, поднимаясь и принося с собой серию пульсаций стаккато. Каждый такт наслаждения был неистовым и увлекающим все выше. Я подумала об опере, о его клыках внутри меня и потеряла контроль над собой. Смычок упал на пол. Я потянулась за спину и обхватила Джулиана за шею, пока он соединял воедино последние такты нашего дуэта.

Крики лились с моих губ, когда он довел меня до крещендо и обнял, пока я растворялась в его музыке.

Когда остался лишь томительный ритм моего пульса, он вернул меня в устойчивое положение и взял виолончель из моих рук. Я увидела себя в зеркале. Цветочный шелк под моими раздвинутыми ногами, мою киску, сверкающую от влажного жара кульминации, и каждый сантиметр моего обнаженного тела. Я уставилась на незнакомку, которую увидела там.

Она танцевала со смертью.

Она познала желание.

Она жаждала запретного.

Джулиан вернулся и встал позади меня, положив руки мне на плечи и поглощая глазами мое выставленное напоказ тело. Я позволила себе такое же удовольствие. Его невозможно было принять за человека. У него было тело древнего бога, а не смертного. Его мускулистая грудь была так четко очерчена, так идеально выточена, что казалось, будто его изваяли из мрамора. Он был просто совершенством.

Между нами не было слов. Но во мне росло что-то еще. Не тот постоянный голод, который я испытывала от его прикосновений. Это было всегда. Это ощущение поселилось в