Клуб 12 стульев - Коллектив авторов

— Согласовано!

— Но у меня жена, дети!

— Согласовано!

— Но я не умею на коньках! Я буду падать!

— Все предусмотрено. Получите костыли, распишитесь!

— Но я же просто умру!

— Учтено.

— Что учтено?

— Умрете — сразу Героя! Прах с почетом развеем над Кремлем!

— Но я не могу!

— Можете! Вы патриот?

— Кто?

— Вы — па-три-от?

— Д-д-д-да…

— Вот и отлично. Свой. Надевай коньки!

— Но…

— Никаких «но»! Бери костыли! И с песней…

— Но, товарищи…

— И с песней… На старт, внимание…

— Помогите!

— Марш!!!

— Па-ма-ги-те-е-е-е!!!

— Ща мы тебе поможем! Капитан, пистолет!

— А-а-а-а-а-а-а-а!!! «По доли-и-и-инам и по взго-о-о-орьям шла диви-и-и-зия вперед…»

Евгений Обухов

Поворот на Закидоновку

Оформили Бухряева сразу.

Только поинтересовались:

— В Закидоновку поедешь?

— Поеду, — согласился Бухряев. — А где это?

Ему объяснили, и сам начальник краевого узла связи повел его по двору, попутно для чего-то рассказывая каждому встречному:

— Новый это наш. В Закидоновку почту повезет.

Поэтому к дверям гаража вслед за начальником и Бухряевым подошла ватага шоферов, почтальонш и телефонисток. Начальник отпер и распахнул двери. Народ ахнул.

В полумраке бокса вместо привычного «зилка»-фургона стояло огромное шестиколесное чудо.

Начальник с размаху ударил ногой по шине, и та отозвалась вибрирующим звуком.

— Только что не летает! — похвалил он машину. — У военных по конверсии хапнули.

Потом он положил обе руки на плечи Бухряеву и заглянул ему в глаза:

— Ну, дорогой, вперед! Возьми карту, сухпаек, одеяло захвати из дома для ночевки. Отвезешь письма, газеты за полгода, вернешься — и сразу в отпуск!

Через час Бухряев выехал. Начальник проводил его взглядом из окна и тут же велел секретарше дать новое объявление о том, что требуется шофер-экспедитор для доставки почты в Закидоновский район.

Шоссе кончилось на седьмом километре, день угас после пятого поворота. Бухряев заночевал. Он нацедил бензина из бака, разжег костер. Потом аккуратно вскрыл один из мешков, достал газеты.

Оказалось, мартовские.

Он лежал в телогрейке у костра, подложив локоть под бок, и, пока не задремал, читал старые новости в неровном свете пламени.

Где-то у горизонта мерцали, перемигиваясь с бухряевским костром, еще два. К этому месту он подъехал утром, часам к девяти.

Два почтовых фургона стояли на обочине, утонув колесами в недавней весенней, а теперь уж закаменевшей грязи. Обросшие щетиной шоферы сидели на капотах, сонно жмурясь на звук мощного военного мотора. Бухряев с трудом вырулил из колеи:

— Привет, мужики! Тоже в Закидоновку ехали?

— Ехали, тррать ее! — отозвался, один, постучав пяткой по капоту, — Да не доехали. Курево есть? Оставь. И газетки дай.

— А почта ваша? Давайте ко мне грузите, я довезу уж.

Второй взлохматил шевелюру, закурил, с прищуром оглядев Бухряева:

— Нельзя, парень. Там ценных писем полно, на нас записано.

— А чего ж сидите? Давно б пешком домой вернулись!

— Говорят же, нельзя. Мы при почте должны находиться, — вяло отозвался второй, тоже прикуривая.

— Как хотите. Поехал я.

— Давай. Только ты это… Дня через два-три Егоху встретишь. У него машина поновее, по всему выходит, он не раньше как через два-три дня застрять должен. Запомни: «17–63 ЫГЫ». Так передай, сын-то у него в техникум поступил.

Бухряев завел мотор и съехал обратно в колею.

Сперва показался покосившийся и облупленный указатель «ОЛИШАЕВКА», потом по пригорку, параллельно надсадно урчащей машине, забегали мальчишки, загорелые в летнем пекле, как чертенята. Суматошно зазвонил колокол на невидимой за деревьями колокольне.

Встретили Бухряева у самой крайней избы, там, где ржавел полурастащенный на запчасти и на полезные железки комбайн.

Мальчишки залезли на него, взрослые встали вдоль дороги.

— Почта! Почта приехала, едррётть!

Бухряев вышел на подножку:

— В Закидоновку еду. Вам тоже мешок с почтой есть. Кому надо — на обратом пути письма заберу, пока пишите.

— Заберет! Письма заберет… — пронесся шелест по рядам. Бабы прослезились, мужики захлопали в ладоши. Вперед выступил председатель сельхозкооператива:

— А скажи, друг, как там дела на Большой земле? Заступник народный Борис наш Николаевич извел привилегии проклятые?

— Извел! — сказал Бухряев и вызвал овацию. — Все до единой, которые старые были. Зато новых вдесятеро больше набрано.

— Это ты что городишь-то?! — взвился председатель. — Поклеп возводишь на Бориса нашего Николаевича и на Егора нашего Тимуровича?! Ты случаем не из коммуняк-кровососов?!

— Я-то нет, а вот…

Он не успел закончить: тухлое яйцо ударилось в стекло и мутно потекло вниз. Народ бежал за машиной и кидал чем ни попади еще с полчаса. Когда отстали, Бухряев притормозил и выбросил на обочину мешок с почтой для Олишаевки.

Летели дни. Застрявшие почтовые машины попадались все реже. Недели через две Бухряев приехал в село Барханчиково. Его заметили с пригорка еще утром, когда он пробовал выехать с раскисшей от дождя луговины и преодолеть лужу на дороге. Заметили, успели приготовиться и встретили у околицы хлебом-солью.

Подавали каравай пионер в наспех отглаженной форме и дед при галстуке и со значком «Ветеран КПСС».

— Мы рады, что наша отечественная почта, лучшая почта в мире, выполняя решения последнего съезда КПСС и указания лично Леонида Ильича Брежнева… — сказал дед.

Тут все захлопали, и Бухряев, поозиравшись, тоже.

После речей Бухряев хотел сгрузить почту и уехать, но его повели в сельсовет поить самогоном.

К самогону он был непривычный и после седьмой «за здоровье дорогого Леонида Ильича и за наши бдительные органы в лице уполномоченного Томкина Михайлы Иваныча» он не выдержал, пробормотал, что все органы отмерли, а дорогого Леонида Ильича давно схоронили.

А пока сельчане, также изрядно набравшиеся, пытались постичь смысл сказанного, Бухряев достал газету «Бизнес-экспресс» за февраль девяносто пятого и прочитал несколько абзацев нетвердым языком.

Тогда встал ветеран:

— Вот, товарищи, пример того, как в нашу славную почту пробрались враги социализьма. Чтоб распространять антисоветские газетенки и зловредные мысли. Вяжи его, товарищи!

Тут-то и выяснилось, что не зря Бухряев не все рюмки опрокидывал, — он сумел вырваться из пьяных неловких рук. Опередив толпу метров на сто, успел вскочить в кабину и всего с третьего раза попал ключом в замок зажигания.

Едучи по лесу, стараясь не потерять дорогу, уже изрядно поросшую травой, он выбрался вдруг на участок утрамбованной грунтовки. И даже прибавил скорость. Через километр грунтовка вывела его на поля. У обочины стоял красиво нарисованный стенд «Совхоз и село КРАСНЫЙ ВОРОШИЛОВЕЦ, 2 км». Чуть дальше справа и слева имелись аршинные