Невеста до рассвета - Анна Шаенская

буквально через секунду она «схлопнулась», разлетевшись ворохом искорок, а тощий кимрик обиженно замявкал, не успев поживиться чужой магией. — Отставить! Тварь «выпивает» Завесу!

От услышанного закружилась голова и потемнело в глазах. Если не закроем разрывы, в наш мир хлынет орда чудовищ, а если продолжим латать Изнанку, напитаем тварь собственной магией и жизненной силой.

«Рей, доложи обстановку!» — рявкнул полковник.

«Ассасины уже в особняке, — отозвался эльф, — полторы минуты до ликвидации лича».

Полторы минуты… не уверена, что мы столько продержимся.

Заклинание Аббаса было слишком мощным и добивало Завесу изнутри. Даже кимрики не успевали подчищать следы, и разрывы ручейками растекались по ткани Изнанки, а вдали уже слышался рёв голодных тварей.

«Минута!» — Голос Рейнара заглушал рокот молний и злобное мявкание.

Коты метались от разрыва к разрыву, отвоёвывая у клона драгоценные капли магии. Они уже не боялись его вампирских заклинаний и ожесточённо сражались за каждую кроху силы.

— Что с кимриками? — воскликнула Лесли, когда один из пожирателей вцепился лапами в ткань Завесы и принялся выцарапывать оттуда серебристые нити.

— Изнанка сливается с нашим миром, — пояснил мастер, накидывая на кукловода последнюю печать, — а здесь у пожирателей больше прав на чужую магию.

«Тридцать секунд!» — отчитался Рейнар.

Изображение на экране миркала сменилось, и вместо алхимической лавки появился прямой узкий коридор, затянутый уже знакомым маревом Завесы. Сквозь него проступали очертания женской фигуры и здоровенного плечистого орка, держащего на руках бессознательного пленника.

Ассасины скользили по теням, со спины подкрадываясь к врагам, а мы, замерев, наблюдали за ними и клоном.

Алые нити мастера оплетали тварь пульсирующим коконом, мешая прыгнуть в тело несчастного пророка и удрать порталом вместе с сообщниками. Но с каждой секундой дурные предчувствия становились сильнее и горло сжимало волной паники…

Что-то не так…

«Пять секунд!» — голос эльфа клинком рассёк звенящую тишину.

Удары сердца набатом отдавали в ушах, отмеряя оставшиеся секунды…

Четыре…

Полковник активировал кристалл с гномьими иллюзиями, и навстречу клону из-за угла вышел покойный супруг. В его руках был букет полевых цветов, которые они собирали на лугу перед тем, как Бьянка объявила, что ждёт ребёнка.

Три…

Призраку потребовалась всего секунда, чтобы узнать Алексиса, и клон протяжно взвыл, отбрасывая книгу и расцарапывая собственное лицо удлинившимися когтями.

Два…

— Пли! — приказал полковник, метнув в тварь цепочку шаровых молний, а мы ударили парализующими и ослабляющими плетениями.

Бьянка, словно подкошенная, упала, и по земле багровыми ручьями потекла кровь…

Один…

Аббас отрезал твари пути к отступлению, активировав защитные печати на ауре пророка. И в тот же миг экран миркала озарила короткая вспышка. Ассасины выскочили из Тени, одним ударом сабли снося голову орку, а его напарник испепелил лича.

— Щиты! — крик полковника раздался за секунду до того, как мир утонул в рокоте разрывающейся Завесы и над Изнанкой пронёсся рёв, полный ярости и боли.

Он шёл из ниоткуда и сразу отовсюду… словно нас окружало кольцо озверевших банши. А над телом мёртвого кукловода плясали алые огни, неспешно сливающиеся в призрак огромной девятихвостой лисицы…

— Какого…

— Р-р-рва-а-арх! — Тварь ударила когтистой лапой по земле, отбрасывая ставшее ненужным тело вдовы, и зарычала.

Грязно-серый, покрытый зеленоватой слизью мех, бесконечный веер хвостов, жуткая клыкастая пасть, из которой текла ядовитая слюна. Глаза древней твари напоминали тлеющие угли… алые, гипнотизирующие, словно вобравшие в себя вековую ненависть…

— Р-р-рва-а-арх! — Уогти кицунэ с лёгкостью вспарывают землю, а хвосты приходят в движение, петляя, словно клубок ядовитых змей.

По Изнанке удушливой волной растекается флёр первобытного страха, смешиваясь с ароматом мёртвых роз. Сердце бьётся где-то в горле, мешая дышать, и хочется с воплем рвануть из сада… удрать, телепортироваться как можно дальше отсюда…

Куда угодно, лишь бы не видеть этих алых глаз, которые с каждой секундой становятся всё больше, затягивая в свои кровавые омуты.

— Р-р-рва-а-арх!

Рычание твари раздаётся ближе, и я вдруг с ужасом осознаю, что не вижу остальных… я одна! Во тьме Изнанки, наедине с чудовищем…

— Р-р-рва-а-арх! — вкрадчиво, почти нежно шипит кицунэ, а над извивающимися хвостами зажигаются могильные зеленоватые огни.

Магия и жизненная энергия вытекают из моего тела, словно песок сквозь пальцы. Остаётся только алое марево, с удушающим ароматом смерти и засохших роз…

«Отдай с-с-свою душ-ш-шу, ведьма, — в мысли просачивается низкий женский голос, непривычно хриплый и грубый, практически мужской, но его тут же сменяет звонкий и высокий, — не сопротивляйся, и я убью тебя быстро».

Алые глаза оказываются напротив, и я тону в них, наблюдая за пляшущими в глубине тенями… Души пленников напоминают клубящийся дым, и скоро я стану одной из них…

«Сдавайс-с-с-я…»

Руку пронзает острая боль, и лиса с рёвом отпрыгивает в сторону, а с неба прямо на неё пикирует огромный дракон…

— Эдмунд! — кричу, очнувшись от наваждения. Закрываюсь щитами и на рефлексах бросаю в кицунэ атакующее плетение.

— Р-р-рва-а-арх! — Призрачное тело охватывает изумрудное пламя, и мои молнии с шипением врезаются в чужую защиту. А через секунду мощный удар когтистой лапы разбивает купол твари на осколки. Дракон с яростным рёвом кидается на девятихвостую дрянь.

Созданная ею иллюзия развеивается, словно отравленный дым, и меня ослепляет вспышка чужого заклинания…

— Эльза, сюда! — кричит Элисандра.

Происходящее кажется чудовищным, кошмарным сном. Я толком ничего не вижу из-за дыма и вспышек смертоносных плетений, но слепо мчу на голос наставницы. А мой дракон сражается с огромной лисой, отрывая ей хвост за хвостом…

— Рья-р-р-рхаар-а-а! — Изнанку рассекает рёв ещё одного чудовища, и я едва успеваю нырнуть за грань спасительного купола, с облегчением отмечая, что девочки тоже живы.

— Эдмунд… нужно помочь…

— Нужно закрыть разрыв! — отрезает наставница, перекрикивая мявкание обезумевших кимриков и рычание монстров. — А кицунэ займутся остальные.

Не дожидаясь ответа, ректор начинает нараспев читать заклинание. Нам не остаётся ничего другого, как поддержать её, вливая в аркан остатки своей магии, отдавая всё до последней капли…

К ногам жмутся перепуганные коты, их жалобный писк сводит с ума, смешиваясь с полным боли и ярости шипением раненой лисы.

Очередная вспышка молний рассекает Тьму, и я успеваю рассмотреть окровавленную кицунэ, которую окружают уже… три дракона?!

Грозовой — Эдмунд, серебряный — полковник, а третий… мёртвый и жуткий.

— Грайкан?! — раздаётся полный ужаса вопль Беатрисы. — Это же…

— Он на нашей стороне! — ошарашивает наставница, перебрасывая на нас ещё одно плетение.

Ноги подкашиваются от слабости, а перед глазами пляшут цветные пятна… не могу больше…

А агонизирующая тварь всё тянет и тянет магию, вгрызаясь своими щупальцами в любое живое и мёртвое существо, до