Звезды героев - Сергей Вольнов

Но уже на следующее условное утро по корабельному времени в кабине своей верной «Ищейки», с которой она успела чуть ли не сродниться, Лана покинула борт крейсера. Искательница улетала туда, куда её внезапно позвало нечто новое, неизведанное. Оно ворвалось в сознание, как только она проснулась и открыла глаза. Возможно, провернулась и застыла указующая «стрелка компаса души», упомянутая молодым офицером. Хотя больше всего внучке, ничего никогда не забывающей, нравилось словосочетание, которое она когда-то услышала от своего деда. «Зов Судьбы».

В тот же час, когда девушка, обрётшая «официальное» право зваться женщиной, уже летела в одной ей известном направлении, в каюте, недолгое время служившей очередным временным пристанищем, проснулся молодой мужчина, с которым она провела первую ночь любви в своей жизни.

Он встал, грустно оглядел помещение, явно покинутое молодой женщиной навсегда, и взял в руки записку, оставленную ему на столике рядом с пустой бутылкой и блюдом с несколькими засохшими роллами.

«Безымянный мой, не знаю, оказалась ли я той, которую искал ты, но я тебя нашла. Ты и сам понял, что я не согласилась бы лечь с первым встречным… Но так выходит, что я не могу позволить себе любить только одного человека. Мне доверена судьба целого человечества. Не прощаюсь, хотя не уверена, что свидимся… Прости, если можешь.

Твоя Лана».

Молодой офицер, как был нагишом, так и выскочил в корабельный коридор, крича: «Лана, стой! Лана, это же я! Лана, я не ошибся!» Но метров через тридцать осознал, что девушки уже наверняка нет на борту, что он проспал, и она улетела. Бесполезно бежать ей вдогонку. Он быстро вернулся и натянул свою униформу. Вынул из кармана золотые крылья не просто капитана по званию, но капитана корабля, и прикрепил их на положенное уставом место, к уголкам воротника слева и справа. Затем добавил к ним адмиральскую бриллиантовую «ракетку».

– Адмирал Раевский, сэр, – ожил динамик его личного терминала, – у нас экстренная ситуация. Срочно пройдите на мостик!

– Ты мне скажи, старпом, какого чёрта с моего флагмана отчаливают катера без моего разрешения?! – прокричал на ходу молодой капитан корабля.

– Сэр, но за всё время моего дежурства улетела только одна ищейка… около часа назад. А эти ребята… никому не подчиняются, – запинаясь, стал оправдываться старший помощник. – Вы же должны это знать!

– Срочно развернуть корабль и догнать! – проорал свой приказ капитан крейсера.

– Я бы и рад, но… у нас тут ситуация. Прямо по курсу неидентифицированная флотилия в составе тяжёлого крейсера и полудюжины кораблей сопровождения, – доложил старпом. – Боюсь, нам придётся отступить и подождать подкрепления. Наша эскадра на подходе, но…

– Тоже мне ситуация. – Молодой эскадренный адмирал фыркнул. – Всего лишь минут на двадцать возни для толкового коммандера. Сейчас я покажу вам то, чему в академиях не учат. А потом сразу же в погоню за «Четвёркой»!

– …При условии чёткой отработки всех деталей, я думаю, у нас получится. Говорить, что в результате мы победим, я поостерегусь. Нам бы не потерпеть разгромное поражение. В идеале, разойтись с ничейным счётом, остаться при своих, – завершает излагать замысел командир. Наверняка придётся ещё уточнять эти самые детали, в которых кроется залог успеха, выслушивать подробные инструкции, что-то предлагать, дополнять, согласовывать и так далее, но основное он уже сообщил нам. Мы выслушали молча, не проронив ни словечка, даже я. И продолжаем молчать. Перевариваем.

«Остаться при своих» – гениальная формулировка, короче и ёмче просто некуда. В трёх словах отражена вся суть.

Должно получиться, уже понимаю я. Обязательно должно. Если мы втроём успешно выполним свои боевые задачи. И от этого понимания хочется завыть с тоски. Она меня переполняет и точно так же, как моего командира, жжёт, жжёт нестерпимо…

– Плана Буки, ясен-красен, не припасено, – нарушает гнетущую тишину наш боевой побратим. – Сплошной первостепенный Аз. Да всенепременно победить надобно, иначе…

Снова повисает пауза. Наш костерок потрескивает, пытаясь её нарушить, но у него просто не хватит силёнок, треск едва слышен. Хватит ли силёнок у меня? Всё-всё исполнить как следует и при этом не сгореть от тоски… вселенской. Да, ничего не попишешь, очень подходящее слово в данном контексте.

– Точно так, иначе, – согласно кивает головой командир. Никакой улыбки на его лице давно нет и в помине. И голос у него хриплый, надрывный. Словно с того момента, как он решился озвучить единственно возможный вариант наших дальнейших действий, головоломный план «Аз» стал наконец бесповоротно реален для него самого, а приказ превратился в синоним пожизненного приговора нам.

Ему и мне.

– Кому-то надо это сделать, чтобы не допустить этого, ин… наче, – пытаюсь собраться с духом и говорить твёрдо, но удаётся плоховато, и на последнем слове голос предательски срывается.

– Ну, вы того… этого, потолкуйте промеж собою, а я тем часом пробегусь, окрест огляжусь, – плавным, кошачьим движением выпрямляется и становится на ноги побратим наш боевой. – Вам потребно, прям сей миг. Кликните, уж когда подробицы обсуждать зачнём.

Через несколько секунд в избушке только я и командир. О том, что был здесь и третий, напоминает лишь струя ледяного, почти как космос, «забортного» воздуха. Когда открылась и закрылась дверца, выпуская уходящего человека наружу, мороз атаковал и ворвался оттуда, из довлеющей в этом мире зимы, сюда, в наше бревенчатое убежище. Временное, как и всё в жизни, такой короткой, но щедрой на потери.

«…Я была уверена, что в этой жизни уже не пролью слёзы по мужчине. До самого её неизбежного завершения, когда бы оно ни случилось. Я выплакала все глаза, когда из этой жизни ушёл мой любимый. И чтобы выдержать нечеловеческое напряжение похода, вынуждена была жёстко зафиксировать свои чувства в панцирь самоконтроля. Без него я просто хрупкая маленькая женщина, что бы по этому поводу ни думали мои спутники.

Вчера панцирь не выдержал внутреннего напора и дал трещину. Спутник внезапно остался всего ОДИН, и с глубины моей души, из темницы, в которую я их затолкала, вдруг хлынули, сорвав замки и сломав засовы, простые человеческие чувства, которые я была вынуждена запереть в себе, не давать им выхода, чтобы они не переполнили меня, не остановили меня, не лишили сил…

Сейчас я уже взяла себя в руки. Вновь контролирую свои эмоции. Спасибо последнему из моих мужчин. Он, из всех нас больше всего поражённый болезнью, за которую Вселенная стирает разумы, оказался необычайно понимающим, нежным и заботливым. Во многом благодаря ему я и выдержала удар в спину, устояла на ногах, не свалилась замертво… ведь меня больше некому было охранять!!!

Но сегодня – вновь есть кому. Он сделал то, чем всегда был занят мой верный супруг.

Теперь я понимаю, что даже когда мой любимый был жив и шёл по жизни рядом со мной, законный муж хранил меня.