Не Сволочи., или Дети-разведчики в тылу врага - Теодор Гладков

Вскоре Петя вышел к знакомой железной дороге. Он помнил все ее крупные станции от Ленинграда до Москвы. Ведь не так давно он ехал по ней с мамой в столицу. Он вспомнил то довоенное, счастливое время. «Первой станцией, где мы почему-то долго стояли, была, кажется, Мга, — подумал мальчик. Да, точно. А затем — Будогощь, потом — Кабожа, Сонково, Калязин, предпоследней станцией был подмосковный Дмитров… — Петя на минуту задумался. — Потом — Москва… Столица…» До войны это была оживленная магистраль, имевшая большое народно-хозяйственное значение. По ней бесконечным потоком шли товарные и пассажирские поезда в Москву, Ленинград, Ярославль и другие большие и малые российские города. А теперь она лежала перед ним безмолвная, засыпанная снегом. На насыпи виднелись воронкообразные ямы, в двух местах близ ям висели черные изогнутые рельсы. Чуть дальше по насыпи на боку лежали два сгоревших танка, а за ними валялись полузасыпанные снегом остовы автомашин. «Здесь осенью было жарко… очень жарко», — подумал Петя. Он хотел было подняться на насыпь, но тут, почти совсем рядом, в метрах трехстах от него, раздался оглушительный артиллерийский залп. Мальчик затаился. Через некоторое время залп повторился. Затем еще… Петя медленно двинулся вперед и в высоком кустарнике, в десяти метрах от дороги, увидел немецкую батарею из восьми орудий, расположенных в шахматном порядке. Командовал гитлеровцами крикливый офицер. Сделав очередной залп по Ленинграду, фашисты совсем не спешили, чему-то дружно смеялись, в затем неповоротливо, с какой-то ленцой заряжали орудия. Следовал залп, а после грохота опять слышался смех и радостные возгласы фашистов. Петя с ненавистью смотрел навеселившихся гитлеровцев, затем сердито помахал им кулаком и медленно пошел по снегу. За ориентир он выбрал себе железнодорожное полотно, которое должно было привести к станции Погостье. «Подождите, сволочи, — думал юный разведчик, — очень скоро вам будет не до смеха…»

Петя медленно продвигался кустами, проваливаясь иногда по пояс в заснеженные ямы. Тогда он замирал и внимательно слушал ночной лес. Оглядевшись, мальчик осторожно выбирался из снежной западни и продолжал свой трудный путь. Вскоре железнодорожная колея привела его к полностью разрушенному станционному зданию. До Погостья оставались какие-то сотни метров. Но это были самые трудные метры в его пути. Кругом стоял невообразимый грохот: то там, то здесь ухали разрывы мин, с огромной силой рвались снаряды, беспорядочно строчили пулеметы, автоматы, стреляли винтовки. Перед ним совсем рядом находилась передовая. Петя осторожно добрался до небольшой высотки, заросшей мелким кустарником, и долго смотрел с нее на заснеженное, уходившее вдаль темное поле. Это был передний край гитлеровцев. То, что он оказался на передовой фашистов, у него не было уже никаких сомнений. Да, вот и она… эшелонированная линия обороны противника: многочисленные окопы и траншеи, откуда часто строчили пулеметы. И тут внимание мальчика привлекли трассирующие пули, которые веером проносились в ночном небе. В каких-то семистах метрах они заканчивали свой полет. «Там же наши. Всего каких-то 700 метров, и я у своих, — радостно вздохнул он. — И эти проклятые фашистские трассирующие пули должны помочь мне определить линию фронта и перебраться к своим».

По колено в снегу, придерживаясь за кусты, Петя решительно стал спускаться с высотки. Он с трудом преодолел всего несколько шагов, как тут же, в каких-то десяти метрах от себя, услышал речь гитлеровцев. Рядом с ним по утоптанной тропинке, пригнувшись, прошли шестеро фрицев: первые две пары несли большие баки, а третья тяжело несла ящик. «Баки — это термосы, — решил мальчик. — Жратву потащили… Горячее… Наверное, кофе — не могут фрицы воевать без кофе. А в ящике хлеб, масло».

Немцы скрылись за дверью замаскированного блиндажа. Петя еще какое-то время был в кустах, а затем пополз по-пластунски в сторону, где оседали к земле угасающие трассирующие пули. Теперь каждый метр давался ему с большим трудом: ведь ползти по снегу было очень тяжело, поэтому он часто делал остановки для отдыха, а главное, для определения своего маршрута. Весь мокрый от пота, он уже не раз зарывался в снег и, лежа на спине, смотрел за полетом трассирующих пуль. Потом он поворачивался на живот, поднимал из снега голову, и ему становилось веселее на душе: продвигался он правильно, только вот совсем медленно, но главное, как показывали пляшущие над ним пулеметные очереди, находился он на верном пути. Проползая вблизи окопов, специальных секретов в траншеях, откуда раздавались пулеметные очереди, мальчик не раз слышал совсем рядом немецкую речь. Тогда разведчик замирал на время, а затем ужом отползал в сторону от фашистов и продолжал свой трудный и опасный путь.

Настало время, когда Петя пересек передний край немцев. Сначала он даже не понял, что за его спиной передовая гитлеровцев, и только когда на его пути стали часто попадаться воронки — широкие и глубокие от снарядов, поменьше от мин, — мальчик решил, что оказался на нейтральной полосе, которую опасался больше гитлеровцев. Ведь сразу за их передовой начинались минные поля. А немцы на минах не экономили. С огромным количеством расставленных мин они чувствовали себя в большей безопасности. В этом юный разведчик хорошо разбирался по своим прошлым переходам через линию фронта. Поэтому Петя лежал сейчас на спине в небольшой воронке, смотрел на звездное небо и обдумывал план дальнейшего пути. Перевернувшись на живот, подтянулся за край воронки, которых действительно было много на этой не так уж широкой полосе ничейной земли. «Ведь мины, если они находились рядом с воронками, — думал Петя, — должны были наверняка сработать при взрывах снарядов. Путь этот, конечно, будет длиннее, да и карабкаться по крутым снежным краям воронок очень тяжело, но путь этот зато менее опасный», — размышлял юный разведчик.

Петя бесшумно, очень осторожно выбрался из воронки и тихо, по-пластунски, пополз по снегу. Он преодолел всего около десяти метров, когда на его пути встретилась широкая и глубокая рытвина. Разведчик не стал огибать первое препятствие, а быстро съехал на спине по снегу на ее дно. И сделал это так мгновенно, что улыбнулся своей сноровке, и тут же сразу ему вспомнилось довоенное время и зимние игры с друзьями. Они весело катались с крутых снежных гор и часто вот так, бросив санки, спускались лихо с горы — кто на чем: кто на спине, кто на попе, кто на животе, кто на боку. Эх, до чего веселая и радостная была пора!

На дне воронки Петр решил отдохнуть. Ведь ползти по снегу было очень трудно. А потом он быстро одолел крутизну воронки и опять пополз по снежному полю — в воздухе беспрерывно, словно большой рой пчел, жужжало несметное количество разных пуль, проносившихся с огромной скоростью то в сторону фашистов, то в сторону наших войск. Чтобы не сбиться с пути, Петя иногда ложился наспину иследил за трассирующими огоньками. Сердце паренька наполнялось какой-то неподдельной радостью, он игриво переворачивался со спины на бок и продолжал штурмовать снежное поле. Но вот орудийная и минометная стрельба почти затихла. Только изредка со стороны гитлеровцев пролетал с воем шальной снаряд, и через несколько секунд раздавался в расположении советских войск взрыв огромной силы. Услышав это, мальчик старался сразу спрятаться на дно воронки. В этот миг он вспоминал мамины слова: береженого бог бережет. Сколько раз мама, смазывая йодом сбитые до крови его коленки, наставляла своего Петюню не лазить по деревьям, не прыгать с заборов. Ох, и бедовым же был он все-таки мальчишкой!.. Он улыбнулся своим добрым довоенным воспоминаниям и вылез из воронки. Мальчик хотел было уже ухватиться за ее край, но резко отдернул руку, словно наткнулся на раскаленное железо. Над его головой на проводах висела… большая противопехотная мина. Ему не хватило каких-то нескольких сантиметров, и рука уткнулась бы в это страшное взрывное чудище. Петя представил, что могло бы произойти. Сердце учащенно забилось, он нервно зевнул и вытер рукавом со лба выступивший пот.