Остров надежды - Сара Ларк

Весь следующий день свинцовое молчание и пропитанный дымом воздух окутывали останки Каскарилла Гардене. Кристофер Кинсли и лорд Холлистер заставили плотников из числа своих рабов еще ночью соорудить гробы для мертвых, чтобы жертвы пожара лишний раз не попадались на глаза Дугу Фортнэму. Однако тот не мог заставить себя оторвать глаза от простых деревянных ящиков, когда, в конце концов, отправился осмотреть развалины дома. Он, как и раньше, не мог поверить в то, что Нора лежит в одном из этих гробов. Она ведь была такой живой, такой нежной, такой внимательной и исполненной любви. Дуг роптал на Бога или ему следовало роптать на духов? Неужели Саймон Гринборо все же отомстил за свою потерянную любовь? Или же это был удар, который провидение давно готовилось нанести Элиасу Фортнэму?

Дуг попытался сосредоточиться на доме. Будет не так уж трудно снова восстановить его. Если он этого захочет. Но, собственно, этот дом ему никогда не нравился. Строгая архитектура английских особняков, колонны и лестницы — все это, по понятиям Дуга, абсолютно не подходило Ямайке. И пока что ему было не до пестрых башенок и террас колониального зодчества, возникшего под испанским влиянием. Для начала ему хватило бы и хижины. Он услышал голос Норы: «И мы построили себе хижину из бамбука и укрыли ее пальмовыми листьями. Я сплела гамак, и он любил меня там в сиянии луны...»

Дуг с удовольствием построил бы ей хижину. На пляже, у моря... Почему он оставил ее одну? Он проклинал свою панику и ярость, которые выгнали его из дому. При этом он понимал, что ничего не смог бы сделать для Норы. До сих пор ни один плантатор не остался в живых после нападения маронов. Эти люди всегда имели численное превосходство, были великолепными и абсолютно безжалостными воинами. Единственное, что мог сделать Дуг, — это умереть вместе с Норой.

Однако сейчас это казалось ему лучшей альтернативой по сравнению с чувством безнадежности, пустоты и темноты, которые полностью парализовали его. Дуг безвольно опустился на одну из почерневших от копоти ступенек лестницы на входе в дом. Больше всего ему хотелось где-нибудь спрятаться и без остатка отдаться своей тоске, однако мир вокруг безжалостно требовал его участия. Теперь ему нужно позаботиться о рабах. А потом похороны...

Дуг пустым взглядом смерил чистый, приглаженный граблями песок на подъезде к дому. Тот не пострадал от пожара и имел такой же привычный ухоженный вид, как и за день до этого. Что-то там блестело на солнце, не похожее на камешек. Дуг с трудом поднялся. Влажная от утренней росы, но уже теплая от солнца, там лежала камея Норы. Он поднял украшение. На ощупь оно было таким, словно Нора только что сняла его со своей шеи.

Сердце Дуга учащенно забилось. Украшение было на ней накануне вечером и даже тогда, когда они любили друг друга. А потом Нора играла камеей, когда рассказывала ему о Саймоне.

Дуг спросил себя, означает ли что-нибудь эта находка. Однако при этом он понимал, что только сам себя обманывает. Шелковая ленточка, на которой висело украшение, была порвана. Без сомнения, кто-то сорвал его с шеи Норы, перед тем как убить ее. Мароны были известны как основательные грабители. В господских домах, на которые они нападали, ничего ценного не сгорало. Конечно, они просто так не оставили бы ни одной драгоценности. Однако камею один из убийц, скорее всего, потерял во время поспешного бегства. Дуг сжал ее в руке и почувствовал нечто похожее на утешение. Нора любила это украшение — а теперь оно всегда будет напоминать ему о ней.

Исполненный новых сил, он отправился в поселение рабов.

Кинсли этим же утром отослал к Дугу двух своих надсмотрщиков — может быть, он уже образумился и теперь согласится принять помощь в охране своих рабов. Дуг, однако же, снова последовательно отклонил ее. Вместо этого он назначил Квадво на должность буша, как называли немногочисленных черных старост деревень.

— Пока что работы нет, — сказал он устало. — Я... вы... Мы сегодня не пойдем на поле. А в доме все равно нечего делать.

— Вы не хотите снова построить дом, баккра? — удивленно спросил Квадво. Не зная, что подвигло его на это, он перестал разговаривать с хозяином на пиджин-инглиш. — Может быть, мы..?

— Для кого мне строить этот дом, Квадво? — Дуг поморщился. — Но вы можете привести в порядок один из домов, где жили надсмотрщики. Для меня этого будет достаточно. Адвеа может готовить для меня пищу.

— Значит, вы продадите всех домашних слуг, баккра? — со страхом спросила Адвеа. — Девочек?

Дуг вздохнул. Он задумался, стоит ли упоминать о том, о чем знали, но молчали все эти домашние слуги. Меньше всего ему хотелось видеть кого-то из них. Но, с другой стороны, у них ведь не было выбора. Даже у Адвеа.

— Конечно, нет, — успокоил он кормилицу. — Я никого не буду продавать, не беспокойтесь. И никого из дома не буду посылать на поле.

Этот больной вопрос был написан на лицах домашних слуг, и никому не нужно было произносить его вслух.

— Посмотрим, что мы будем делать. Сегодня, по крайней мере...

— А что с преподобным?

Адвеа указала на повозку Стивенса, которая как раз въезжала в поселок рабов. Дугу было неприятно встречаться с этим человеком. Он надеялся, что Стивенс хоть сейчас оставит дома свою жену и ребенка. Рут сама до сих пор была в трауре.

— Приготовьте еще один дом надзирателей, — приказал Дуг. — Если преподобному это подойдет. Хотя, может быть, он переночует у Холлистеров или Кинсли. Но нам нужно... Нам придется готовить поминальный обед. Мама Адве...

Адвеа кивнула.

— Я уже делаю, баккра! — утешая Дуга, сказала она. — Мы можем делать в кухне для рабов. Мы сделаем барбекю.

Дугу от одной мысли о раскаленных углях и запахе жареного мяса стало дурно, но это он предоставит Адвеа. Он утомленно повернулся к проповеднику, чья длинная худая фигура в поношенном черном костюме только что спрыгнула с телеги.

— Мистер Фортнэм! — Преподобный пожал Дугу руку. — Слова бессильны выразить что-либо перед лицом вашей огромной боли...

Дуг вооружился терпением для того, чтобы выслушать его проповедь.

Измученная, Нора с трудом передвигалась по крутым склонам Блу-Маунтинс. Она всегда думала, что довольно вынослива, но насильственный марш-бросок с беглыми рабами довел ее до пределов сил и возможностей. При этом группа, по меркам негров, двигалась медленно — трое мужчин, которые сначала остались на плантации, чтобы поджечь Каскарилла Гардене, догнали остальных всего за несколько часов. После этого они стали безжалостно подгонять освобожденных рабов. Эти люди должны были еще до рассвета оставить Кингстон позади, максимально увеличив расстояние между собой и разграбленной плантацией. Единственный их шанс при этом состоял в том, чтобы как можно быстрее углубиться внутрь острова, в эту пока не освоенную область, в которой практически не было дорог. Предводитель маронов шагал впереди и прорубал путь с помощью мачете. Люди спотыкались о корни и лианы, следуя за ним, причем должны были еще благодарить небо за то, что стояло полнолуние.