Несущий смерть - Линда Ла Плант

— Сверну-ка я косячок, хоть ты и не одобряешь.

Крепко захмелевшая Анна ответила, что ей все равно, и начала рассказывать Питу о человеке, который явился в отдел под видом офицера отдела по борьбе с мошенничеством, а на самом деле, как они подозревают, это был не кто иной, как Александр Фицпатрик. Пит передал ей косяк, и она пару раз глубоко затянулась, продолжая объяснять, как все они купились на поддельное удостоверение Фицпатрика.

Пит с трудом следил за нитью повествования.

— Он что, просто так взял и пришел?

— Да, и никто ничего не заподозрил.

Нелепость ситуации рассмешила Пита, и он долго не мог остановиться: вот это наглость!

Поначалу Анне положение вовсе не казалось забавным, но чем дольше смеялся Пит, тем менее серьезным оно ей представлялось; и в конце концов она не могла больше сдерживаться и захихикала.

— Он всех нас обвел вокруг пальца! — Она принялась кататься по полу, ослабев от смеха.

Через некоторое время оба успокоились. Анна подползла к дипломату и вытащила папку с фотографией Фицпатрика. Пит долго смотрел на нее затуманенным взором; потом Анна показала ему несколько более ранних фотографий с сайта Фицпатрика. Пит взял лупу и пристально рассмотрел фотографию с камеры, потом сравнил ее с ранними фотографиями.

— Над ним здорово поработали: видишь, как натянуты мочки ушей? Это признак полной подтяжки. На подбородке и шее кожа гладкая — а что там с глазами? Какие они раньше были? И вообще, сколько ему сейчас?

— Чуть за шестьдесят. У того, кто назвался Марло, не было ни мешков, ни морщинок вокруг глаз, и выглядел он намного моложе.

— По фотографии не скажешь. Форму носа изменили и, пожалуй, сделали имплантаты на скулах плюс, судя по тому, что кожа гладкая, ни морщинки, — пилинг лица. Взгляни на этот снимок с сайта и на фотографию с мобильника, где он с детьми и с конским хвостом.

Анна наклонилась поближе.

— На обоих снимках у него на правой щеке бородавка. А на фотографии в бейсболке ее нет. Заметила?

— Нет, не заметила; вот черт, мне это и в голову не пришло.

Анна взяла лупу и внимательно вгляделась в лицо Фицпатрика:

— Никто не удивился, что он служит в отделе по борьбе с мошенничеством, а ведь если бы правда служил, давно был бы на пенсии. Рост под сто девяносто и ни намека на лишний вес.

— Липосакция, — утомленно зевнул Пит.

Анна тоже почувствовала, что устала, и закрыла глаза.

— Останешься? — спросил он.

— Домой мне не доехать.

Пит негромко рассмеялся:

— Да уж, ответ многообещающий — хоть бы в щеку поцеловала. Я спросил, будешь ли ты со мной спать?

— Буду.

Он протянул к ней руку и силой поднял ее с пола:

— Тогда пошли наверх. Четвертый час.

Подталкивая и поддерживая ее, он помог ей подняться по узкой лестнице — она почти ничего не соображала и засыпала на ходу. Пит раздел ее и откинул покрывало, чтобы она могла лечь.

— Как хорошо, — сонно пробормотала она, по-детски свернулась калачиком и засунула ладони под щеку.

Когда Пит разделся и забрался под одеяло, Анна спала мертвым сном. Он не стал ее будить, выключил свет, улегся рядом и выкурил еще косячок на сон грядущий.

Он никак не мог понять, почему она позвонила и зачем приехала. Страх одиночества — или действительно хотела его увидеть? Пит сделал пару глубоких затяжек, и сигарета осветила рыжие вьющиеся волосы Анны, выбившиеся из-под одеяла. Поначалу Пит предполагал заняться любовью — да и сейчас был бы не прочь, но через некоторое время веки его отяжелели, он затушил окурок и поудобнее устроился под одеялом. Она повернулась на бок, и он свернулся рядом, обняв ее за талию. Во сне они выглядели так невинно, что никто не догадался бы о том, чем оба занимаются на службе.

Ленгтон проглотил пригоршню таблеток, чтобы приглушить неослабевающую боль в колене. Нередко по ночам у него в груди, в том месте, куда пришелся удар мачете, все огнем горело; шрам болел и часто воспалялся. Боль утихала лишь тогда, когда он раздевался донага и лежал с открытой грудью. Пытаясь заглушить боль и уснуть, он много пил, но это не помогало: почти каждую ночь он не находил себе места от боли. Часто, перед тем как провалиться в сон, он вновь и вновь размышлял о деле (а после повышения — о разных делах), однако сегодня был способен думать лишь об Александре Фицпатрике. Ленгтон невольно восхищался отчаянной смелостью Фицпатрика, хотя и понимал, что, если о происшествии узнают, вся команда станет объектом жестоких насмешек. Боль начала понемногу отпускать, он лежал в полусне и думал, действительно ли Фицпатрика интересуют только деньги. Убаюканный лекарствами и выпивкой, он пришел к выводу, что есть еще какая-то причина, но никак не мог додуматься, какая именно, и в конце концов крепко заснул.

Анна проснулась и резко села на кровати — и тут же шлепнулась назад на подушки. В голове у нее гудело.

Пит успел принять душ и одеться. Он принес ей кружку горячего крепкого кофе.

— Мне уже звонили. Мои ребята в отделении снимают отпечатки со всего, чего мог коснуться наш сверхчеловек. Мне придется там появиться, так что выпей-ка это по-быстрому, а потом я приготовлю омлет, мы позавтракаем и вместе поедем туда.

— Который час?

— Половина девятого.

— Боже мой!

Анна приняла душ, оделась и спустилась вниз; голова раскалывалась от боли.

— Вряд ли я смогу есть.

— А ты попробуй — и сразу почувствуешь себя лучше, а потом быстренько двинемся.

Устроившись на высоком табурете, Анна смотрела, как он раскладывает еду по тарелкам.

Пит обнял ее и ткнулся носом ей в шею:

— Ты спала как младенец.

— Не помню, как до кровати добралась.

— Я к тебе не прикасался! Похоже, мы оба вырубились.

— Прости. — Она потыкала вилкой омлет.

В половине десятого Анна торопливо вошла в свой кабинет. Команда уже с нетерпением ждала в совещательной. К счастью, Ленгтон еще не появлялся. Не успела Анна поставить дипломат на стол, как в кабинет ворвалась Каннингам:

— Полный бардак! Обсыпали порошком все у меня в кабинете и еще ту папку, которую мы давали в руки этому говнюку, но пока… — Она пожала плечами.

Анна не знала, что ответить.

Но Каннингам и не ждала ответа. Прислонившись к стене, она продолжала:

— Богом клянусь, я глаз не сомкнула, все думала о вчерашнем. Дурак-штатский у входа запросто пропустил его, и он прошел прямо в совещательную — к вопросу о суперуверенности в себе! Поверить невозможно. С раннего утра у нас тут полно финансовых экспертов — пытаются разобраться с делишками Раштона. Комната будто проглотила телефонный справочник и теперь его выблевывает: на полу понаставили факсов и какую-то счетную штуковину, без передышки на ней щелкают, а она выдает разные цифры, как в национальной лотерее.