Ухищрения и вожделения - Филлис Дороти Джеймс

— Ваш брат, по-моему, слишком дешево отделался, — заметил Дэлглиш.

— А вы сами больше заплатили бы, чтобы обеспечить мое постоянное отсутствие?

— Вовсе нет. Просто я полагаю, что эта тысяча фунтов предназначена обеспечить ваше содержание, и удивляюсь, как вам удается содержать себя на эти деньги. Тысячу фунтов в качестве ежегодной взятки можно было бы счесть даянием весьма щедрым. Но в качестве средств существования эта сумма вряд ли может быть достаточной.

— Следует отдать ему справедливость: мой брат охотно увеличивал бы сумму выплат в соответствии с ростом розничных цен. У него крайне обострено бюрократическое чувство приличия. Но я сам сказал ему, что двадцать фунтов в неделю — сумма более чем достаточная. У меня нет дома, мне не приходится платить арендную плату, я не плачу за газ и электричество, у меня нет ни телефона, ни машины. Я не загрязняю ни окружающую среду, ни собственное тело. Человек, неспособный прокормиться на три фунта в день, либо начисто лишен инициативы, либо является рабом неуправляемых желаний. Индийскому крестьянину такая сумма показалась бы невероятной роскошью.

— У индийского крестьянина было бы значительно меньше затруднений с обогревом. Зимы для вас должны быть особенно тяжелы.

— Морозная зима действительно может стать испытанием человеческой выносливости. Но мне не на что жаловаться. Зимой я всегда чувствую себя здоровее обычного. А спички дешевы. Я так и не обучился этим бойскаутским штучкам с увеличительным стеклом или с трением палочек. К счастью, я знаком с парой-тройкой фермеров, которые охотно позволяют мне ночевать у них на сеновале. Они знают, что я не курю, что я опрятен и что утром я уйду. Но никогда не следует злоупотреблять гостеприимством и добротой. Человеческая доброта как неисправный кран: поначалу она бьет мощной струей, но очень скоро эта струя иссякает. Я придерживаюсь ежегодной рутины, и это тоже вселяет в них некую уверенность. На ферме, что километрах в тридцати к северу от этих мест, скоро станут говорить: «А не время ли Ионе появиться в наших краях?» И встречают меня скорее с облегчением, не просто терпят мое присутствие. Ведь если я еще живу на этом свете, значит, и они в порядке. И я никогда не попрошайничаю. Предложение заплатить дает значительно лучшие результаты. «Не могли бы вы продать мне пару яиц и пол-литра молока?» Скажешь такое у дверей фермерского дома, разумеется, протягивая деньги, и получишь полдюжины яиц и целый литр молока. Не обязательно первой свежести, но не следует ждать слишком многого от щедрот человеческих.

— Ну а с книгами как? — спросил Дэлглиш.

— О, вот тут-то, сэр, вы попали в самую точку. Это действительно трудность. Классиков я могу читать в публичных библиотеках, хотя порой необходимость прервать чтение, потому что нужно двигаться дальше, вызывает раздражение. В остальном приходится обходиться книгами в мягких обложках с рыночных развалов. Некоторые владельцы ларьков разрешают поменять книгу или даже возвращают деньги, если вы снова к ним приходите. Это необычайно дешевая форма библиотечного абонемента. Что же касается одежды — существуют благотворительные распродажи, Оксфордский комитет помощи голодающим, и очень полезны магазины, которые проводят распродажи военного обмундирования. Каждые три года я выделяю из денег на содержание некую сумму на новое зимнее пальто, ранее служившее в армии ее величества.

— И давно вы ведете такой образ жизни? — спросил Дэлглиш.

— Без малого двадцать лет, сэр. Большинство бродяг — существа достойные сожаления, ибо они жертвы собственных страстишек, чаще всего — пьянства. Человек, свободный от иных желаний, кроме как есть, спать и идти туда, куда хочет, поистине свободен.

— Не совсем, — сказал Дэлглиш. — У вас, по-видимому, имеется счет в банке, и тысяча фунтов служит вам опорой.

— Верно. Вы полагаете, я стал бы более свободным, если бы не брал этих денег?

— Скорее, более независимым. Возможно, вам пришлось бы работать.

— Работать я не могу. Нищенствовать — стыжусь. К счастью, Господь утишил ветры, что веют на Его стриженого агнца. Мне было бы жаль лишить братца того удовлетворения, которое он получает от собственного человеколюбия. Вы правы — у меня действительно имеется банковский счет, на который и приходит ежегодная субсидия. Но, поскольку мой доход зависит от разлуки с братом, у меня вряд ли имеется возможность получать деньги лично. А наличие чековой книжки и соответствующей пластиковой карточки имеет весьма положительный эффект при встречах с полицией, если, как это порой случается, ваши коллеги проявляют неоправданный интерес к моей персоне. Я и понятия не имел, что пластиковая карточка может служить гарантией респектабельности.

— И что же — никаких излишеств? — спросил Дэлглиш. — Никаких иных потребностей? Спиртное? Женщины?

— Если, говоря «женщины», вы имеете в виду секс, то ответом будет — нет. Я избегаю и спиртного, и секса, сэр.

— Тогда, значит, вы от чего-то бежите. Я мог бы высказать то соображение, что человек бегущий не может быть совершенно свободным.

— А я мог бы спросить вас, сэр, от чего бежите вы, укрывшись на этом уединенном мысу? Если от насилия, с которым неминуемо связана ваша профессия, то вас постигло исключительное невезение.

— Но теперь это самое насилие вторглось и в вашу жизнь. Весьма сожалею.

— О чем же тут сожалеть? Человек, живущий на природе, привыкает к насилию и запросто общается со смертью. Среди зеленых изгородей английской провинции вы встретите гораздо больше насилия, чем на самых грязных улочках больших городов.

Приехав на мельницу, Дэлглиш сразу же позвонил Рикардсу. В приемной его не было, на звонок ответил Олифант, сказавший, что немедленно выезжает. Затем Дэлглиш отвел Иону наверх — посмотреть те несколько пар обуви, что он привез с собой на мельницу. Проблем с размером не оказалось, но Иона перемерил все, что было, и придирчиво осмотрел каждую пару, прежде чем сделать выбор. Дэлглиш с трудом удержался от соблазна сказать ему, что жизнь в простоте и самоотречении не лишила его вкуса к хорошей коже. С некоторым сожалением он отметил, что гость остановил свой выбор на его самой любимой и к тому же самой дорогой паре.

Иона прошелся взад-вперед по спальне, устремив удовлетворенный взгляд на собственные ноги, и сказал:

— Кажется, я только выиграл от нашей сделки. Эти «бамблы» подвернулись в самый нужный момент, но для серьезной ходьбы они вряд ли подходят. Я намеревался заменить их, как только представится удобный случай. Дорога предъявляет путнику свои требования. Их не так уж много, но они непреложны. Рекомендую их вам: регулярно освобождай кишечник; мойся раз в неделю; носи одежду из хлопка или шерсти на теле и кожаную обувь на ногах.

Минут через пятнадцать Иона сидел, удобно расположившись в кресле, с кружкой кофе в руке. Он по-прежнему с удовольствием разглядывал свои ноги. Олифант прибыл без задержки. Один, если не считать шофера. Он вошел в гостиную, внеся с собой атмосферу агрессивной мужественности, непререкаемого авторитета и угрозы. Дэлглиш не успел еще представить их друг другу, как Олифант произнес: