Компаньоны. Книга 1 - Роберт Энтони Сальваторе

На поясе у него находились ножны с тремя видами оружия на синих лентах под цвет его берета. Рапира висела на левом бедре, ручной арбалет — на правом, точно посредине, а кинжал в новеньких ножнах — сразу за ним. На Реджисе были черный кожаный жилет и белая рубашка, расстегнутая у ворота ровно настолько, чтобы продемонстрировать нижнюю рубаху из мягких материй со сверкающими мифриловыми нитями. Картину дополняли светло-коричневые бриджи и ботинки, высокие и модные, из сверкающей черной кожи, не уступающей по качеству отличной выделки жилету; и в самом деле, это была работа одного и того же мастера-кожевника, считавшегося лучшим — и уж точно самым дорогим — во всех Вратах Балдура.

Стягивая перчатки для верховой езды — кожаные, но выкрашенные в синий, под цвет берета и перевязи, — он оглядывая комнату, вежливо кивая тем, кто разглядывал его наиболее заинтересованно. Заткнув перчатки за пояс, он подошел к барной-стойке заказать вина и спросить насчет комнаты.

— И как долго вы планируете оставаться у нас, господин? — осведомилась барменша, привлекательная юная особа с серыми глазами и густыми волосами цвета ореха, лишь чуть светлее, чем его собственные.

— Господин Тополино, — представился хафлинг и коснулся своего берета. — Паук Тополиной из Агларонда. Я хотел бы получить комнату на все время, пока не найду подходящий караван, идущий на Север.

— Мирабар? Аукни?

— Долина Ледяного Ветра, — сказал Реджис. — Я направляюсь в Десять Городов.

Барменша поставила перед ним на стойку стакан вина.

— И что за дела могут быть у вас в этом заброшенном краю?

— Мои собственные, — ответил он, полагая странным, что некто, живущий в настоящее время в Лускане, способен заклеймить какое бы то ни было иное место словом «заброшенный».

— Вот и хорошо, — отозвалась, она. — Я просто хотела поддержать беседу.

Реджис улыбнулся ей:

— Мои извинения. Я не привык к дружеским беседам. Боюсь, на северных дорогах это теперь большая редкость, там мне чаще приходится говорить при помощи клинка, нежели моего обаяния.

— Значит, тебе надо стать полюбезнее, — сказал мужчина рядом с ним, но довольно игриво, отметил Реджис, поэтому он рассмеялся и велел барменше поставить мужчине выпивку за его счет.

— Здесь вам клинок не понадобится, — пояснила барменша.

— Вы владелица?

— Я? —переспросила женщина со смехом, подхваченным всеми остальными, сидевшими достаточно близко, чтобы услышать. — Нет-нет. Я только готовлю напитай да получаю деньги.

— И услаждаешь наши взоры своей красотой, — добавил мужчина подле Реджиса, поднимая стакан в ее честь.

Остальные присоединились к нему, и барменша сделала реверанс и рассмеялась, а затем ушла на другой конец стойки, на зов каких-то иных завсегдатаев.

— Но имей в виду, маленький приятель, только лишь взоры, — предостерег мужчина. — За Сереной стоит сам Одноглазый, а он не из тех, кого стоит сердить, как бы хорошо ты ни управлялся с этими славными штучками у тебя на поясе.

— Так Одноглазый — это человек? — удивился Реджис. — Я-то думал, это карта в колоде.

— Не человек, — загадочно поправил другой посетитель, и все по соседству захихикали.

Хафлинг пока оставил эту тему. Он подошел к столу возле пылающего очага, заказал еды и был весьма удовлетворен ее вкусом, равно как и качеством комнаты, когда поднялся на второй этаж устраиваться на ночь. Внизу у лестницы он обнаружил доску объявлений, но там был записан лишь один караван, и он направлялся в порт Лласт на юге, а не в Долину Ледяного Ветра

— До конца сезона будет еще один, — сообщила Серена, заметив разочарование хафлинга, стоящего перед доской объявлений.

Он улыбнулся ей, коснувшись своего берета, изящно поклонился и поднялся по лестнице, прекрасно понимая, что многие завсегдатаи, сидящие в общем зале внизу, сейчас, вероятно, судачат о нем.

Реджис соорудил ловушку у двери, воткнув между верхним ее краем и косяком тоненькую планку и установив на нее флакон с приготовленной им кислотой. Всякого непрошеного госта будет ждать пренеприятный сюрприз.

Потом он перетащил свою маленькую кровать в противоположный угол комнаты, где ее заслоняла открывающаяся внутрь дверь, и положил рядом с собой арбалет. Реджис заново смазал установленную стрелу ядом-и по соседству выложил еще одну, одобрительно кивнув самому себе. Он служил «Ухмыляющимся пони» разными способами. Был их лучшим взломщиком, когда требовалось добыть информацию в местах вроде Врат Балдура, был и алхимиком отряда, приготавливая составы для врачевания, для увеличения быстроты и отваги, и эту отраву тоже научился варить. Она была не настолько эффективной, как усыпляющее зелье, дроу, которое ею заменяли, поскольку, у Реджиса не было доступа к грибам, растущим только в Подземье, но он отыскал подходящий ингредиент — гриб, что водится в лесах вокруг холмов Крагс. Возможно, эта отрава и не усыпила бы крупного противника, но, как правило, замедляла движения. Кроме того, хитрый Паук в качестве дополнительного бонуса добавлял в нее вытяжку из особо жгучего перца, и при попадании крохотной стрелы у врага появлялось ощущение, будто его проткнули раскаленной кочергой.

Отличный способ отвлечь внимание противника и получить таким образом преимущество. Реджис знал это по поединкам с теми, кто был сражен его хитроумным оружием.

Прежде чем укладываться, хафлинг проверил комнату, внимательно вглядываясь в каждую трещину в стене через увеличивающую призму своего кольца в поисках потайной двери или скрытой бойницы.

И все же, несмотря на все предосторожности, он мало спал этой ночью, ожидая засады, а кроме того, вновь пытаясь примирить в себе две совершенно разные сущности — Паука и Реджиса. На юге и на востоке он был Пауком Паррафином, а потом, после бегства из Дельфантла, стал Пауком Периколо Тополино, и лучшего имени для себя не мог и желать!

Но теперь, когда до Десяти Городов было уже почти рукой подать, должен ли он оставаться Пауком? Или же снова стать Реджисом? Он рассмеялся, вспомнив, что назвал пони тем самым именем, каким его самого частенько называл Бренор.

— Буду обоими понемногу и ни одним по-настоящему, — решил хафлинг и попытался уснуть. Но, разумеется, отвлекшись от своих раздумий, он лишь вспомнил о собственной уязвимости и возможной засаде, а с этими тревожными мыслями в голове спать ему удавалось только урывками.

Однако обошлось без засады, и на следующее утро хафлинг спустился вниз, чтобы обнаружить улыбающуюся Серену и отличный завтрак, приготовленный для постояльцев гостиницы.

Что за пестрое сборище представляли из себя эти постояльцы: все до единого оборванцы, уставшие от дорог, точнее, от морей, изгои, выискивающие работу где только возможно. Реджис сел в дальнем углу зала, возле очага и одного из немногих окон, в которое в случае необходимости смог бы выскочить. Он сидел спиной к стене и, поглощая еду, не опускал головы, внимательно оглядывая комнату.