Обрести любимого - Бертрис Смолл

Вздохнув, султан покинул комнату матери. Сафия обратилась к Валентине.

— Ты понимаешь, почему нужно было сказать ему, что ты его сводная сестра? Это, конечно, не так, но если бы я не сказала ему об этом, он не успокоился бы до тех пор, пока ты не разделила бы с ним ложе. Я знаю, что ты этого не желаешь. Эстер Кира сказала мне, что ты обручена.

— Я в самом деле обручена, госпожа, и мой будущий супруг находится со мной в Стамбуле, — ответила Валентина.

— Когда ты покинешь нас, дитя?

— Через день или два, госпожа. Нет нужды задерживаться, мы должны попасть домой до того, как начнутся осенние штормы. Моя мать с нетерпением ждет моего возвращения, и я хочу рассказать своему отцу о том, как сильно я люблю его! В самый жестокий для меня час он поклялся, что считает себя моим настоящим отцом. Он сказал мне, что, если даже не так, это не имеет значения, потому что он всегда любил меня. Сейчас, когда я свободна от ужасного сомнения, хочу как можно скорее добраться до дома!

— Так и делай, — понимающе сказала Сафия. — Я хочу попросить тебя об одолжении, моя дорогая Валентина. Завтра утром гонец доставит тебе пергамент. Я хотела, чтобы ты передала его своей матери. Ты исполнишь это?

— Охотно, госпожа валида! — ответила Валентина.

Визит подошел к своему естественному завершению, поэтому Валентина вежливо распрощалась со своей хозяйкой. Ее и Сараи проводили до паланкина Кира, который ждал около Ворот счастья, напротив тронного зала.

Молодой, говорящий по-французски евнух, который сопровождал женщин, охотно показывал им различные достопримечательности, мимо которых они проходили.

Валентина была так поглощена его рассказом, что не заметила султана, стоящего с каким-то мужчиной в тени большого дерева около Ворот счастья.

— Моя сводная сестра, — бурчал султан Чикала-заде-паше. — Я заплатил бы любые деньги за то, чтобы обладать ею, но даже я не могу переступить через кровосмешение.

— Ваша сводная сестра? — визирь был поражен.

— Да, — раздраженно ответил султан. — Она дочь давней женщины моего отца, Марджаллы. К несчастью, мой отец не был любимцем Марджаллы. — Султан усмехнулся. Видя, что Чикала-заде-паша не понимает, султан рассказал о попытке покушения на жизнь своего отца и о последовавшем приговоре.

— Я встретил эту англичанку несколько месяцев назад в доме Эстер Кира, — сказал визирь султану. — Я и сам, господин, хотел бы получить ее для себя.

Глаза султана задумчиво прищурились.

— Как жаль, Чика, что нам обоим суждено было пережить разочарование, разве не так?

— Господин? — Визирь хотел быть уверенным в том, что султан предлагал именно то, о чем думал сам визирь.

— Если моя прекрасная сводная сестра исчезла бы, до того как она покинет Стамбул, найти ее было бы трудно. Конечно, я приказал бы тщательно обыскать все невольничьи рынки и бордели и осудил бы такое грубое нарушение закона, но думаю, что ее нигде не смогли бы отыскать, — пробормотал султан. — Ты, конечно, расскажешь мне о своей победе, Чика, не так ли?

— Возможно, господин, вам доставит радость наблюдать за тем, как я буду одерживать эту победу, — тихо предложил визирь.

— Ты не будешь против? — Голос султана был по-мальчишески возбужден.

— Это доставит мне большое удовольствие — предложить вам такое изысканное развлечение, мои господин, — сказал Чикала-заде-паша. — С тех пор как умерла моя восхитительная Инсили, я ни разу не был так увлечен. Она отбила мою охоту к другим женщинам. И сейчас мне совершенно не нравятся податливые гаремные красавицы. Я считаю, что любовь должна быть битвой, в которой надо упорно сражаться и честно побеждать. Эти создания с их ласковыми словами и покорными телами совершенно прискучили мне. Надеюсь, что прекраснейшая госпожа Валентина, имя которой означает «доблестная», не надоест мне. А вы, мой господин, хорошо повеселитесь, наблюдая, как я буду приручать это восхитительное создание с аметистовыми глазами и нежной кожей.

— Как ты похитишь ее? — полюбопытствовал султан.

— Я еще не знаю, мой господин, — сказал визирь. — Я должен сначала узнать ее планы на следующий день или два. Думаю, что времени у меня немного.

— Я не могу быть замешан в похищении, — сказал султан. — Я должен буду честно признаться в том, что мне ничего не известно. Глаза моей матери так остры, что она всегда знает, когда я лгу, — закончил Мехмед раздраженно. — Кира появятся у моей матери, когда девчонка исчезнет, можешь в этом не сомневаться. Они гордятся своими отношениями с нами, хотя откуда взялись такие отношения, ни я и никто другой никогда не знал. Кажется, эта традиция теряется во времени и связана с этой отвратительной старухой, старейшиной их семьи. Я должен убедительно сыграть свою роль, Чика, если хочу обмануть их, — Скажи мне, — спросил он нетерпеливо, — ты будешь заставлять ее умолять тебя, чтобы ты любил ее? Визирь улыбнулся.

— Она будет умолять, — сказал он с мрачной уверенностью. Султан бросил взгляд на Ворота счастья, через которые недавно унесли из дворца паланкин Кира.

— Если бы только она не была моей сестрой, — грустно ответил он.

Валентина со смехом рассказывала Сараи о том, что произошло.

— Валида сказала ему, что я его сводная сестра. Видели бы вы разочарование на его толстом лице! Я не могу сказать, какое я почувствовала облегчение, когда она защитила меня от него. Я убила бы себя, но не позволяла бы этому созданию дотронуться до меня.

— Говорят, что он похож на своего отца, — почти шепотом сказала Сараи. — Абсолютно ненасытный и порочно похотливый. Во время правления его отца и его самого цены на красивых женщин на невольничьих рынках удвоились и даже утроились.

— Вы и ваша семья были так добры к нам, — сказала Валентина. — Но сейчас, когда я выяснила, кто мой отец, я буду рада вернуться домой. Если королева все еще жива, хочу попросить у Патрика разрешения служить ей до самой ее смерти. Она так одинока.

— У нее нет семьи? — Сараи была поражена.

— Нет. Ее сводные сестры и братья все умерли, не оставив потомства, а сама она никогда не была замужем. Есть двоюродные сестры, но никто из них не близок с ней. Наследник трона — это сын ее самой опасной соперницы, ее кузины.

— Бедная дама, — сказала Сараи. — Сейчас я понимаю, как счастлива Эстер и почему она не хочет покидать нас.

— Эстер будет жить вечно, — рассмеялась Валентина. — Она полна жизни.

— О, она стала такой медлительной, с тех пор как ее ноги отказали, — сказала Сараи.

— Не ноги делали Эстер такой живой, — сказала Валентина, — а ее удивительная душа.

Сараи кивнула, потом спросила:

— Что вы думаете об Али Зия?

— Змееподобное существо, — сказала Валентина. — Что случилось с Ильбан-беем, который был начальником евнухов, когда моя мать была в Стамбуле? Моя мать рассказывала мне о нем. Она не говорила, что он был стариком.